На эту же тему в трактире были расписаны стены: лебеди на воде, на бережку реки господа пьют чай, им прислуживают половые с салфетками, среди елочек идет дорога, а по ней бредут богомольцы в лапоточках, за дорогой зеленая гора, поросшая елками, на пеньках сидят медведи, а в гору ввернуты медные краны, и из них в подставленный самовар льется синей дугой — мытищинская вода…

По всей дороге до Мытищ трактирщики всегда специально оговаривали, что их чай не на колодезной воде, а на мытищинской. Слава мытищинской воды и сейчас сохранилась среди старых москвичей, хотя у жителей тех районов, которые раньше снабжались этой водой, сейчас нет никакой уверенности, что они пьют именно ее, все же нет-нет да и похвалятся: а у нас — мытищинская…

В свое время, в 1850-х годах, Н. В. Поляков, описав любовь к чаю среди простого народа, заметил: «Впрочем, вся эта чаемания господствует не в одних только средних и торговых сословиях. Чай в аристократии играет не менее важную роль».

Чаепитие в светском обществе подчинялось определенным правилам. В книге «Хороший тон», изданной в 1881 году, имеется специальный раздел «Чай». Книга эта предназначалась не для придворного светского круга (хотя в ней есть глава и о правилах поведения «при дворе»), но для довольно значительного в эти годы круга людей среднего класса, которые справедливо считали себя «обществом» и вели «светский», что по значению самого слова обозначает «открытый», «публичный» образ жизни.

Итак, что же рекомендует хороший тон в устройстве чаепитий?

Прежде всего дается определение, что такое «чай» (в смысле «открытое чаепитие с приглашением гостей»).

«Приглашение на чай есть приглашение в собрание, меньшее числом гостей и сопряженное с меньшими издержками, чем обед или бал. Нарушая порядок вседневной жизни, последние, обыкновенно, в продолжение известного времени, бывают причиною многих хлопот и забот. Чай же, напротив того, не причиняет никаких беспокойств, и чем лучше присутствующие знают друг друга и находятся в лучших отношениях, тем приятнее и веселее проводится время.

Чай и маленький вечер отличаются один от другого только числом гостей — так как если оно превосходит 25 человек, то называется вечером, если же меньше, то — чай».

Собравшееся на чай общество знакомых между собой людей проводят вечер в интересной, оживленной беседе, «предметом которой служат искусство, литература, последние явления общественной жизни и т. д.».

Специально оговаривается, что являться на чай в бальном нарядном туалете не годится. Дамы надевают выходные, но скромные бархатные или шелковые платья со шлейфом, молодые девушки могут прийти в платье из легкого шелка, поплина и «даже светлого Кашмира».

Далее даются указания по подготовке стола и поведению за столом.

«У нас, в России, — оговаривается в книге, — принято пить чай за столом в столовой, а не в гостиной и зале, где гости располагаются на диванах и стульях. (Между прочим, в середине XIX века известный дипломат и любитель литературы Д. Н. Свербеев в своем московском литературном салоне пытался ввести чаепитие на европейский манер, без общего стола, но посетители салона этого не одобряли.)

Чайный стол сервируется заранее. На один конец стола ставится самовар, около него поднос с чашками и стаканами. Здесь место хозяйки.

Корзиночки с несколькими сортами печенья, тарелочки с бутербродами, сладкий пирог, а также сливочники и тарелочки с нарезанным лимоном расставляются по всему столу. Графины с ромом и коньяком ставятся у прибора хозяина. Маленькие тарелочки и салфетки составляют прибор каждого.

Наливает чай хозяйка. Если же в доме есть взрослая дочь, то обязанность разливать чай хозяйка обыкновенно передает ей. Хотя эта обязанность и нетрудная, но она требует известной ловкости, грации и уменья, для приобретения которых необходим навык.

Чашки никогда не следует наливать до краев, и надо стараться угодить вкусу каждого. Но и гости, со своей стороны, не должны быть слишком требовательны, и в особенности люди молодые, они должны пить чай таким, каким его им дают, а не выражать своего желания иметь чай покрепче или послабее, послаще или менее сахару. Дуть на чай, чтобы он остыл, нельзя.

Наливать же на блюдечко положительно неприлично. Самое лучшее — давать напиток такой степени тепла, чтобы он не требовал охлаждения.

Обязанность хозяйки — предлагать гостям печенье, сливки, пирог.

После чая подаются конфекты и фрукты.

Иногда, по французскому обычаю, вносят уже накрытый стол. Но, — справедливо замечается в книге, — этот французский обычай у нас вряд ли привьется, так как наш русский чай с самоваром гораздо практичнее, удобнее и даже, признаемся, уютнее.

Время вечернего чая назначается между 8 и 11 часами, и приезжать на чашку чая как раньше этого срока, так и позже — невежливо. Приезд к 12 часам вовсе не совместим с хорошим тоном, также не является хорошим тоном засиживаться до утра».

О тайных собраниях декабристов Пушкин в X, сохранившейся лишь частично, главе «Евгения Онегина» пишет:

Сходки следующего этапа развития русского революционного движения — разночинской романтической народнической эпохи — были иными — и происходили за чаем.

Известный московский художник-передвижник Владимир Егорович Маковский в 1870-е годы задумал и сделал эскиз, а в девяностые годы написал картину «Вечеринка». К сожалению, неизвестны какие-либо высказывания самого художника об этой картине и ее авторском истолковании, но современники — одни увидели сборище нигилистов 60–70-х годов, другие — нынешних, то есть последнего десятилетия XIX века, «людей, отрицающих существующие порядки». Эта разноголосица показывает, что художник изобразил не кратковременное и преходящее, а характерное для длительной эпохи, глубинное, одно из основных явлений русской действительности и, главное, создал образы характерных типов эпохи.

На картине Маковского изображена скудно обставленная комната со столом посредине, под висячей керосиновой лампой-молнией. На столе — блестящий медный самовар, чашки, стаканы с чаем, тарелки с нехитрым угощением — пироги, печенье… У стола сидят старик с пышной седой бородой — тип писателя-народника и пожилая, строгая, гладко причесанная дама — дама-общественница. Тут же студент военно-медицинской академии в форменном кителе с погонами собрался чиркнуть спичкой, чтобы зажечь потухшую папиросу, и остановился, прислушиваясь к тому, что самозабвенно говорит юная девушка-курсистка, стоящая посреди комнаты, крепко сжимая руками спинку стула. (Современный критик охранительной ориентации написал, что она «имеет вид особы, пламенно декламирующей какое-нибудь трескучее и запретное социалистическое стихотворение».) Стоящий за ней молодой человек в украинской рубахе, наверное студент, аплодирует, а молодая женщина с аскетическим лицом и в черном платье запрещающим жестом руки словно хочет остановить ее речь. Скептически слушает девушку стоящий напротив — руки в брючные карманы, рубаха навыпуск, трубка во рту — парень. Курят, переговариваются о чем-то сидящие поодаль; глубоко задумался, облокотясь о ломберный столик, мужчина средних лет, единственный среди всего общества щеголевато одетый человек, видимо преуспевающий врач или адвокат.

Совершенно явно — это не собрание заговорщиков, не заседание комитета какой-нибудь революционной организации, определяющего план действий, это действительно вечеринка, на которую собрались люди разные, с разными взглядами. Но несмотря на намеченные художником противоречия и противостояния этих людей, ему удалось передать, что в главном они — единомышленники.

Картина В. Е. Маковского «Вечеринка» была очень популярна в конце XIX — начале XX века в интеллигентско-демократической среде. Не однажды мне приходилось слышать от людей, чья юность пришлась на эти годы, о том, какое сильное влияние она имела на них.