– Сделаю, – кивнул Казагранди.

– Ивановский, дуй в штаб и никуда не высовывайся! После того как Сипайло прибежит к Унгерну, в городе начнется аврал, нам с тобой нужно в это время иметь по возможности заспанный вид. Заснуть ты сейчас, конечно, не сумеешь, но по крайней мере разденься до нижнего белья и свет в штабе не зажигай. Когда тебя вызовут к барону, щурься, хмурься и притворяйся, что только что видел девятый сон.

Первым дом Рериха покинул Казагранди. Ему нужна была фора, чтобы успеть разбросать головы и слитки по тракту, перед тем как направиться в Ван-Хурэ. Я ушел от Рериха вторым. Сделал все, как было приказано. Разделся, погасил свет и лег на шинель в ожидании того момента, когда в штаб постучат Дедушкины посланцы.

До утра никто меня не беспокоил. Я оделся, заварил чай, отпер штаб и занялся текущими делами. Время подходило к обеду, а меня все еще никуда не вызвали. Когда я засобирался в интендантство к Рериху для обсуждения дальнейших действий, меня перехватил Жамболон. Он велел спешно запереть штаб. В сопровождении бурята я отправился к Дедушке. Вот оно! Внутренне я весь напрягся, но старался этого не показывать. У юрты барона столпились офицеры, очевидно ожидая своей очереди на «прием». Жамболон прошел мимо расступившихся чинов и, по-хозяйски распахнув двери, пригласил меня войти.

В юрте Унгерна находились Резухин, Торновский, Рерих и еще пара человек, малознакомых.

– Ивановский, можешь не садиться, у меня к тебе разговор недолгий. – Барон был угрюм. – Сегодня утром из Кобдо прибыл гонец с недобрыми вестями. Китайский гарнизон неделю назад учинил в городе резню и погромы. Русское население почти поголовно вырезано. Обострилась ситуация и в соседнем Улясутае, где наши соотечественники тоже теперь ждут расправы. В то же время вокруг Урги сейчас партизанят китайские отряды, и они, по нашим данным, планируют объединиться и нанести удар по столице с целью отбить город. Ночью было совершено дерзкое нападение на Комендантскую команду, похищено золото, в котором так остро нуждается теперь наша дивизия. Я считаю, что нападение было совершено при поддержке все тех же китайцев. На их отряды сегодня утром нарвались высланные в погоню чахары на Калганском тракте. В завязавшейся перестрелке было убито и ранено несколько наших бойцов. Я не могу разделить свои силы в такой обстановке и отправлять войско для устранения угрозы погромов в Улясутай. Решил откомандировать туда тебя в сопровождении небольшого отряда казаков. Возьмешь автомобиль, получишь на складах у Дубовика патроны и ручные гранаты. Все это отвезешь в Улясутай для русского землячества и заодно организуешь мне связь с Ургой. Будешь отчитываться, отсылая гонцов по мере надобности с докладами, но не реже чем раз в неделю! Дела свои сдашь Торновскому, он назначается в твое отсутствие начальником обоих штабов и переходит из подчинения генерала Резухина ко мне.

Все это было для меня неожиданностью. Вот так, вдруг, ехать чуть ли не за тысячу верст на запад, в занятый китайским гарнизоном город, везти патроны и гранаты, налаживать связь… Мысли мои перемешались, и я с надеждой поглядел на Рериха, который едва заметно кивнул. Значение этого знака я не мог точно истолковать, но вид у Рериха был невозмутимый, и я тоже несколько успокоился.

– Это все, Ивановский. Отбудешь из города до вечера. Да, Бурдукова с собой возьми, у него в Улясутае связи давно налажены, это его вотчина, там пользы от него будет побольше, чем тут, пусть тебе поможет на месте сориентироваться, познакомит с нужными людьми. Как приедешь, сразу же отошлешь мне доклад о том, какая там ситуация. Свободен!

Я вышел из юрты, слегка контуженный. Добрался до штаба, решил ждать Рериха, который, как я надеялся, навестит меня после совещания. Так и произошло.

– Готовишься к отъезду? – бодро поинтересовался Рерих, на лице его сияла улыбка.

– Сам же слышал, отправляют в Улясутай. Ради бога, объясни мне, что происходит!

– Китайцы, братец, возникли на калганском направлении. Сипайло со своей легендой появился у барона как нельзя кстати. Чахар в погоню за золотом немедленно отправили, а они нарвались в районе Мадачана на китайский отряд, довольно многочисленный. Да еще из Чойрына новости пришли, туда китайцы войска стягивают, чтобы удар по Урге нанести. Барону нынче не до золота! Кстати, ограбление он тоже китайцам приписал, так что теперь можешь спать спокойно.

– Я не хочу в Улясутай… И как мне бежать теперь?

– Ну, братец, до побега еще не близко! Скипидар, думаю, только к маю в достаточном количестве добудем, с документами тоже пока непонятно, Сипайло в госпитале у Клингенберга отлеживается со своими «ранениями». Но даже и это не главное. Дедушка через неделю назначил поход на Чойрын, а там, может, и в сторону Калгана войско двинет. Больше тысячи бойцов под ружье ставит, готовит несколько орудий, пулеметы, вьючный обоз на верблюдах, груженный патронами, снарядами и провизией. Я тоже в городе не останусь, приказано выступать со всеми на юг.

– А Сипайло как же? А золото в сейфе?

– Сипайло повезло больше всех, – улыбнулся Рерих, – он в городе остается. По золоту мы без тебя вопрос решим. Перебазируем его тихонечко в другое место, а то Макарка на него непременно лапу наложит еще до нашего возвращения в Ургу. Так что давай прощаться! Месяц-другой не увидимся, пожалуй.

– Ну, прощай, Рерих. – Я растерянно пожал протянутую мне руку.

– Не раскисай, все образуется, вот держи от меня подарочек. – (В моей руке оказалась склянка, доверху заполненная кристаллами.) – Будешь проходить через Ван-Хурэ, отсыпь Казагранди и передавай от меня ему привет. Вы теперь с ним будете по соседству службу нести. Он наш человек, помни об этом! Уходить нам из Урги вместе, мужик он честный, толковый и отчаянный, держись к нему поближе.

Прощание не было долгим. Я разыскал в городе Бурдукова, тот удивился приказу Унгерна выдвигаться вместе со мной на Улясутай, но явно не расстроился. Обещал собраться до вечера. Весь день я готовил к походу свой обоз, получал на складах амуницию, сдавал дела Торновскому. Уже затемно двинулись из Урги по Улясутайскому тракту. Я ехал на заднем сиденье автомобиля, который был уже модернизирован Лисовским под военный транспорт. Пулемет «Кольт» с коробками патронов лежал у меня в ногах, в случае необходимости его можно было довольно быстро установить на приваренную над водительским местом турель. Лисовский научил меня, как это делать. Казаки скакали сзади, замыкая колонну из нескольких верблюдов, груженных патронами и гранатами.

Скорость отряда была невысокой, за сутки мы проходили по сорок-пятьдесят верст, часто останавливались у колодцев, грелись и кормились в юртах кочевников. Дней за шесть добрались до Ван-Хурэ. Казагранди в городе не было, но сообщили, что он приедет со дня на день. Я, как начальник отряда, принял решение дождаться его на месте, а заодно пополнить запас продовольствия. В аймак прибывали новобранцы, активно формировались новые сотни, полным ходом шло обучение в военной школе. Дела были поставлены в Ван-Хурэ чрезвычайно организованно.

Ждать нам пришлось совсем недолго. Казагранди прискакал на следующий день. Сразу же принял меня. Я поделился с ним новостями, рассказал о происходящей в Урге подготовке похода на Чойрын и отсыпал ему по-братски метамфетамину. Он попросил у меня патронов, жалуясь на то, что их катастрофически не хватает. Пришлось отказать, он не обиделся. Прощались в спешке, Казагранди ушел с головой в формирование нового русско-монгольского отряда из прибывших иркутских повстанцев, казаков-забайкальцев, мобилизованных русских бурят и монголов.

До Улясутая шли почти две недели, происшествий в пути не случилось, чему все были рады. По предложению Бурдукова в город обоз вести не стали.

– Пока выясним, что да как. Тут ведь китайцы всем заведуют. Давай, Кирилл, наш небольшой караван отведем в пригород к складам господина Блонского, управляющего крупной американской фирмой «Андерс и Майер». Он человек надежный, и, кроме того, у нас с ним давние дружеские и деловые отношения.