На протяжении столетий в Среднеазиатско-Казахстанской историко-культурной провинции складывались взаимные отношения не только двух преобладающих хозяйственно-культурных типов — оседлых пашенных земледельцев с ирригацией и скотоводов-кочевников, но и целого ряда переходных форм. В древности и в средние века эта динамическая историко-географическая система меняла свои границы. В эпоху бронзы и раннего железа эти границы соединял сако-скифский мир от причерноморских степей до центральноазиатских нагорий. В античности границы продвигались далеко на юг (при Ахеменидах, Кушанах и позже, в период арабского завоевания), вплоть до Северной Индии и Афганистана. Культурные и торговые взаимоотношения то связывали в тесный узел евразийские торговые коммуникации Великого шелкового пути от Китая до Европы, Византии, то заходили далеко на север и северо-запад, объединяя в средние века Среднюю Азию и Казахстан с Поволжьем и Западной Сибирью (племенные союзы огузов, кимаков, кипчаков, хазар и др.). Установление в XIX в. государственной границы Российской империи на юге (от устья Атрека, верховьев Пянджа, Памира и Джунгарского Алатау) способствовало превращению этого государственно-политического рубежа в очень важный историко-культурный рубеж нового времени.

Начало эпохи раннего средневековья (IV–V вв.) — наиболее темный период в истории Средней Азии. Процессы, связанные с изменением социально-экономических отношений, привели к крушению крупных государств, нарушили сложившиеся связи. Это ослабило экономику и вызвало кризис во всех культурно-исторических областях региона.

К началу IV в. прежде могущественное Кушанское царство сильно сократилось и в значительной степени утратило свое влияние, что было обусловлено как внутренними, так и внешними причинами. Широкая экспансионистская политика Сасанидской династии во многом способствовала экономическому ослаблению этого государства, что в конечном счете привело к его распаду на множество больших и малых самостоятельных владений.

Археологические исследования подтверждают почти полное прекращение жизни многих крупных городов Средней Азии, запустение целых оазисов, сокращение орошаемых земель (Толстов, 1962; Мандельштам, 1964, с. 53; Массон М., 1949, с. 52–53). Сокращение городской территории прослежено в Согде (Афрасиаб) (Шишкина, 1973, с. 99), Ташкентском оазисе. В Фергане затухает жизнь крупнейшего города — Мархаматского городища, которое А.Н. Бернштам отождествлял со столицей области г. Эрши (Бернштам, 1951, с. 10; 1952, с. 252).

Период IV–V вв. во всей Средней Азии характеризуется изменением многих форм материальной культуры: типа расселения и жилищ, топографии городов и оазисов, технологии изготовления и отделки поверхности керамики. В свое время С.П. Толстов на основании материалов из Хорезма убедительно показал, что причину этих перемен нужно искать в коренных изменениях социально-экономического строя (Толстов, 1948). К этому же мнению пришли впоследствии и другие исследователи (Дьяконов М., 1953, с. 292; Давидович, Литвинский, 1955, с. 159; Мандельштам, 1964, с. 53; Массон В., 1968, с. 100).

А.Н. Бернштам был склонен связывать это со сменой общественных отношений. Он писал, что после ликвидации усадеб кушанского времени на смену им в сельскохозяйственных районах предгорья приходят сильно укрепленные за́мки и крепости, которые играют двоякую роль: с одной стороны, они служат резиденцией феодального владыки, а с другой, — являясь крепостью, форпостом, защищают оазис от внешних вторжений (Бернштам, 1952, с. 248).

Волна передвижения кочевых народов, охватившая Среднюю Азию, имела важное значение для судеб народов этой области. Кочевники (кидариты, хиониты, эфталиты), в IV–V вв. оказавшиеся на территории Средней Азии, были частью той волны кочевых племен, которая в истории Восточной Европы известна под названием Великого переселения народов.

Кидариты — название союза племен, данное по имени их предводителя Кидары (в китайских источниках — Цидоло), провозглашавшего себя «царем Кушан», а по некоторым источникам — «царем Инда». Эти племена жили в Прикаспии. Сведения о них в письменных источниках достаточно скупы.

Больше сведений в источниках о хионитах. С походами хионитов связан целый ряд эпизодов политической истории Средней Азии во второй половине IV — середине V в. Они вели войны с Сасанидами, а в V в. развернули наступление на восток и дошли до Бактрии. Известны монеты хионитов, подражавшие сасанидским дирхемам начала V в.

О победах хионитов во время их похода в Восточный Прикаспий писал Аммиан Марцеллин: «Их новый царь Грумбат был уже прославлен „множеством побед“. Но, несмотря на победы, хиониты не смогли создать сколько-нибудь прочное государственное объединение» (Аммиан Марцеллин, с. 20).

О «белых гуннах», или эфталитах, сообщают византийские, индийские, китайские, арабо-персидские, армянские и другие письменные источники. Несмотря на обилие сведений, ряд вопросов истории созданного эфталитами государства рассматриваются учеными с различных и нередко противоположных точек зрения. Хорошо осведомленные авторы китайских хроник называют родиной эфталитов районы Восточного Туркестана (Турфан). Согласно этим сведениям, эфталиты были вытеснены оттуда в результате столкновения с соседними племенами жуань-жуаней.

Время создания государства эфталитов на территории Средней Азии определяется 50-ми годами V в. Эфталиты с большим успехом выдержали неоднократные нападения на их владения сасанидского царя Пероза (454–484 гг.), который сам пал во время последнего похода. Его преемники обязались выплачивать царю эфталитов дань. Приблизительно к середине VI в., при Хосрове I (530–579 гг.), Иран, восстановивший экономическую и военную мощь, вновь переходит к агрессии против эфталитов, власть которых к концу V в. распространилась на большинстве областей Восточного Туркестана. К началу VI в. они создали огромную империю, в которую, помимо Восточного Туркестана, вошли значительные территории Средней Азии (Тохаристан, Чаганиан, Самарканд, Бухара, Кеш, Фергана, Чач).

Б.А. Литвинский полагает, что с Ферганой связана одна группа эфталитов — «красные хионы». Он считает, что хионы, видимо, могли жить в горных районах Средней Азии, именно в предгорьях Ферганы (Литвинский, 1976, с. 55).

Наиболее интересную заметку об эфталитах оставил византийский историк Прокопий Кесарийский. Он писал: «Хотя эфталиты — народ уннского племени, но они не смешаны и не сносятся с известными нам уннами… они не кочевники, подобно другим уннским племенам, но издревле населяют плодоносную страну… Изо всех уннов они одни белы телом и не безобразны лицом» (Прокопий Кессарийский. 1880).

По сведениям китайских источников, «владетельный дом Иеда» (китайская передача имени эфталитов) происходит от одного рода с большим Ю-эчжи, хотя в этой же заметке хроники говорится: «…другие сказывают, что Иеда есть отрасль гаогюйского племени» (Бичурин, 1950, т. II, с. 268).

Несмотря на то что проблема происхождения эфталитов занимает исследователей не одно десятилетие, пока еще остается открытым вопрос о месте сложения этого народа.

С.П. Толстов считал эфталитов выходцами из Приаралья. Он полагал, что дельты Сырдарьи и Амударьи были тем регионом, где «на древнем сако-массагетском субстрате „с сильной примесью восточных гунно-тюркских элементов“ сложилось государство хионитов-эфталитов» (Толстов, 1953, с. 159; 1962, с. 244).

А.Н. Бернштам отмечал два центра, где, по его мнению, происходило формирование этногенеза эфталитов и складывалась их государственность, — средняя и нижняя Сырдарья и верховье Амударьи (Бадахшан). Он считал, что в этногенезе эфталитов ведущее место принадлежит центрально-азиатским элементам: «…скрещение центральноазиатских элементов с местными сакскими на почве Припамирья дало эфталитскую среду» (Бернштам, 1952, с. 192).