В какой-то из периодов функционирования здание храма дало просадку и потребовало серьезного ремонта с возведением контрфорсов. Само святилище, многократно ремонтировавшееся подпорными стенами, уменьшилось более чем вдвое (до 7×6 м).

К числу культовых предметов принадлежат чашевидные курильницы на высокой полой ножке, украшенные сетчатыми насечками, пунсоном, шиповидными налепами. Одна из наиболее парадных курильниц снабжена диском, отделяющим чашу от подставки, и тремя налепными личинами (табл. 16, 18). В большом количестве в храме найдены жаровни. Круглые (до 50 см в диаметре), ограниченные бортиком высотой 3–5 см, они таким же бортиком разделены на четыре сектора. Бортики оформлены зубцами-защипами, шиловидными налепами, а в одном случае на стыках перегородок помещены лепные головки животных, обращенные внутрь резервуара.

Культовые постройки были обязательной принадлежностью раннесредневекового дома. Они, как правило, находились на втором этаже дома или рядом с интимными покоями (Распопова, 1981, с. 132–133). Домашние храмы и молельни имели различную структуру. Они могли включать одну или несколько комнат, что, видимо, обусловлено значимостью культа. В богатых домах Пенджикента хорошо выделяются капеллы (табл. 31, 1), в которых были алтари и изображения почитаемых предков хозяина дома (Беленицкий, Маршак, 1976, с. 83). В большей части построек в жилых комнатах были выделены культовые места. Г.А. Пугаченкова отмечала наличие культовых мест в жилых комнатах Дальверзина. Перед нишами найдены культовые статуэтки (Пугаченкова, 1976, с. 39–40).

Культовые росписи в частных домах помогают определить богов, которым поклонялись согдийцы, воспринимавшие храмы как дома обитания богов.

Большое место в верованиях согдийцев принадлежало поклонению умершим предкам. Обряды поклонения предкам совершались не только в храмах, но и на кладбищах. Бируни сопоставляет согдийские заупокойные обряды с теми, что совершали хорезмийцы в Новый год Навруз в наусах.

Для понимания специфики города необходимо его сопоставление с синхронной ему деревней. Редким случаем точной синхронности памятников являются Пенджикент и горное селение Мадм (Гардани Хисор). Название этого селения упоминается в одном из документов (документ Б-12) с горы Муг (Лившиц, 1962, с. 155–156). Мадмское поселение «по своей структуре было двухчастным и состояло из дворца правителя и собственно поселения, разделенных улицей. Поселение с двух сторон окружено обрывами, а с юга и запада — оборонительной стеной (табл. 13, 5) с внутренним коридором» (Якубов, 1975, с. 546). В поселении раскопаны 22 дома, но, учитывая, что часть селения не сохранилась из-за обвала, автор этих раскопок Ю. Якубов предполагает, что в поселении проживало 30–35 семей. Древний Мадм был связан с Пенджикентом, так как он входил в домен Деваштича — правителя Пенджикента. Как и в Пенджикенте, на мадмском поселении, во дворце правителя и в собственно селении, прослежены слои пожаров, связанных с событиями 722 г., времени последней войны арабов с Деваштичем. Общими для города и сельского поселения были следующие признаки: наличие оборонительных стен; сплошная застройка примыкающими друг к другу домами с выходами на улицу; и в городе, и в деревне строительным материалом служила необожженная глина; наличие цитадели, где находился дворцовый комплекс; дислокальность поселения; ни в городе, ни в деревне нет места для садов и огородов, места для содержания скота (Сухарева, 1979). Но в то же время между городом и селом выявляется больше различий, чем сходства. В селе на цитадель приходится значительная часть площади. В Мадме дворец занимает примерно треть площади поселения. Сельское поселение в полном смысле слова находится у подножия за́мка, а в городах цитадель пропорционально значительно меньше, занимает часть городской территории или стоит отдельно. Этот формальный признак, видимо, отражает существенное социальное различие между городом и селом. Мадм был владельческим селом. Документы с горы Муг содержат ясные свидетельства зависимости сельских жителей от феодалов. Сохранилось письмо мадрушкатского государства кштутскому (документ Б-7): «И, господин, (у меня) с паргарцами… распря, ибо, господин, они сюда прибыли („спустились“) и, господин, ни днем ни ночью не прекращали работы и (исполнения) приказа. Но (затем) многие из них убежали, — ты их так прикажи задержать, чтобы они тебя боялись, чтобы, господин, твоего (государя) приказа слушались. Ибо, господин, из них (почти) все убежали и, господин, здесь (сейчас) нет более чем 7 человек» (Лившиц, 1962, с. 172–173). От Мадрушката до Кштута расстояние около 150 км. Из Кштута в Мадрушкат посылались люди, подчиненные государю Кштута, для выполнения каких-то явно принудительных работ на мадрушкатского государя. В одном из документов с горы Муг (документ Б-6) содержатся данные о наборе людей по 2–3 человека от селения для отправки их на какие-то работы (Лившиц, 1962, с. 149).

В документе В-9 (Лившиц, 1962, с. 157–159) содержатся определенные указания на посылку одним феодалом другому работников для выполнения повинностных работ. «И так сделай: тех людей быстро сюда пришли, а (также) и работников», — пишет рустский государь Афарун некоему Зкатчу. В.А. Лившиц считает, что в этом документе термин, которым названо слово «работники», «обозначает, по-видимому, не „работников“ вообще, а крестьян, посылаемых на повинностные работы. В других документах мугского собрания, содержащих упоминания о посылке крестьян из определенных селений или районов для выполнения каких-либо работ, крестьяне именуются обычно η’ß или mrtynkt — „люди“» (Лившиц, 1962, с. 159).

Из мугских документов как будто следует, что крестьяне горных селений платили оброки скотом, зерном, фруктами, изделиями домашних промыслов.

Надо отметить, что владения Афаруна находились неподалеку от Самарканда. Его резиденция была в двух фарсахах от Самарканда (Лившиц, 1962, с. 116–119), т. е. в равнинном Центральном Согде, где зафиксированы многочисленные за́мки эпохи раннего средневековья, так называемые тепе с площадкой (Ростовцев, 1975, с. 98–102). Типологически таким же тепе с площадкой был и за́мок на горе Муг (табл. 13, 7–9). В Южном Согде полностью раскопан за́мок Аултепе V–VI вв. (табл. 13, 5), у подножия которого, как считал С.К. Кабанов, «выявлены признаки современного ему поселения, возможно, жилищ подвластных владетелю за́мка людей и хозяйственных помещений» (Кабанов, 1977, с. 53).

Раскопки производились также на нескольких тепе с площадкой, но раскопанная площадь недостаточна, чтобы судить о плане в целом. Планировке мадмского селения — за́мок правителя, окруженный селением, в свою очередь обведенным оборонительной стеной, — близки большие за́мки афригидского Хорезма, среди которых на очень большой площади раскопан Якке-Парсан (Неразик, 1976, с. 176, рис. 105).

Иначе обстоит дело в городе. Цитадель Пенджикента отделена от городища глубоким оврагом (табл. 13, 1), отдельно стоящая цитадель Бухары весьма незначительна по отношению к городской территории. Все это свидетельствует, вероятно, о независимости горожан от феодального владетеля.

Другим серьезным различием между согдийским городом и селом, зафиксированным при археологических раскопках, является натуральность хозяйства деревни и развитость товарно-денежных отношений в городе. В Гардани Хисор нет ни одной специально оборудованной мастерской или лавки. На поселении найдено всего пять монет (Давутов, 1979). Улицы же Пенджикента первой четверти VIII в. были окаймлены десятками лавок и мастерских, в которых велась мелкая розничная торговля.

Экономическая структура согдийского города определялась взаимоотношениями производительного и непроизводительного населения. Городские ремесленники могли свободно реализовать на рынке продукт своего труда, но они зависели от городских землевладельцев, сдававших в аренду лавки и мастерские, а платежеспособный спрос на их изделия в значительной степени обеспечивался наличием в городах богатой знати с ее воинскими отрядами и слугами. Таким образом, рядовое торгово-ремесленное население всецело зависело от городской знати, часть которой получала свой основной доход от эксплуатации деревни. И в городе, и в деревне господствовала знать, но господство это осуществлялось по-разному. Если в городе существовала экономическая зависимость, то в деревне, по-видимому, большую роль играло внеэкономическое принуждение. Сложность социально-экономических отношений в городе нашла свое отражение в структуре городской застройки. Для Пенджикента характерна четкая дифференциация по функциям как отдельных помещений каждого дома, так и целых «районов». Имеются два храма с обширными дворами, где могли собираться все горожане, выделяются ареалы торгово-ремесленной деятельности, намечается выделение участков жилой застройки по социальному признаку. В городе каждое жилище имело дифференцированный план. Жилища горожан в большей или меньшей степени по планировке, конструкциям и декору напоминают дворец правителя Пенджикента. Следует отметить, что технический уровень строительных работ одинаков в постройках разных социальных слоев. Иную картину мы наблюдаем в Мадме. Здесь нет храмов, нет общественных зданий. Но за́мок владетеля чрезвычайно похож по дифференцированному плану, строительной технике, декору на богатое жилище Пенджикента, а все остальные жилища Гардани Хисор резко отличаются от резиденции феодала и от городских домов. Одноэтажные дома Гардани Хисор насчитывают от одного до четырех помещений, причем обязательно наличие помещения со специальными отсеками для хранения продуктов. Такие же отсеки, но больших размеров, имелись в хозяйственных помещениях дворца. Для крестьянского дома более раннего времени, раскопанного Б.Я. Стависким в Калаи-Муг на Магиане, также характерно членение на жилую и амбарную половины. Для каждого деревенского дома обязательны очаги, пригодные для выпечки хлеба. В городских жилищах такого рода отсеки для хранения зерна и других продуктов и очаги для выпечки хлеба необязательны. Но в Пенджикенте на базарной улице раскопаны мастерские по выпечке хлеба на продажу. В этом городе в одном из жилых домов первой четверти VIII в. исследовано зернохранилище приблизительно на 1000 пудов пшеницы (Рахматуллаев, 1982). Его объем явно превышает потребности семьи, что позволяет считать это зернохранилище товарным складом. Для Гардани Хисор характерны однокомнатные дома площадью до 50 кв. м, с разделением единственного помещения на жилую и хозяйственную половины, в последней имеются отсеки для хранения запасов продовольствия (табл. 13, 3).