В V–VI вв. распространяются маленькие крепостцы — квадратный кешк, усиленный далеко выступающими угловыми башнями (табл. 13, 2). Сооружение настолько компактно, что пространство между башнями меньше башенного фасада и воспринимается как глубокая ниша. Судя по Актепе Чиланзарскому в Ташкенте, такие же крепостцы, но с овальными башнями, строились и в Чаче (Филанович, 1983, с. 115, 117).

В наибольшем количестве до наших дней дошли памятники в виде отдельно стоящих холмов и так называемых тепе с площадкой. Это остатки сельских усадеб землевладельцев социально-экономического ранга. Сам дом (кешк) ставится на глинобитную платформу, а рядом с ним располагается двор со службами. В зависимости от того, возводились ли подсобные постройки на платформе (значительно более низкой, чем сам дом) или у подножия кешка, руины усадьбы приобретали форму округлого холма или возвышенности с прилегающей к ним более низкой площадкой. И те, и другие сельские усадьбы могли быть разных размеров, но вторые всегда значительнее (табл. 12, 2).

Среди отдельно стоящих тепе, в значительном количестве ныне уничтоженных, могли быть и культовые и погребальные постройки. Известны пенджикентские наусы, дошедшие до нас в виде небольших холмов. Наусом оказался такой же холмик близ южного фаса городища Дурмен (в 19 км к западу от Самарканда).

В первые века н. э. в судьбах многих городов происходят существенные изменения, наблюдается явный упадок городской жизни, наиболее выразившийся в особенностях городской топографии. Процесс этот, повсеместный, растянувшийся на длительное время, изучен неравномерно.

Исследователи далеко не единодушны в оценке социально-экономического состояния общества в период III–IV вв. н. э. Б.И. Маршак, принимая сам факт кризисного состояния Среднеазиатского региона в это время, считает его несинхронным для разных областей (Маршак, 1987, с. 235).

По-видимому, ни один из крупных центров не избежал кризисной ситуации. В Самарканде, на территории городища Афрасиаб это фиксируется организацией большого некрополя на месте прежних кварталов в юго-западной части города, а вслед за тем и возведением мощных городских укреплений, состоящих из двух рядов крепостных стен, сопровождаемых двумя кольцами рвов. Новая оборонительная линия включала только треть прежней городской территории, и за ее пределами остался упомянутый некрополь. Сокращение размеров города обусловилось оттоком горожан. Причем синхронное появление в сельской местности значительных по размерам за́мков определяет социальную принадлежность оставивших город жителей как землевладельцев довольно высокого ранга.

Социально-экономические причины этого явления нельзя сводить к простому постулированию разложения рабовладельческого строя и становления феодализма. Надо думать, что они отражают изменения в структуре общества, характер которых предстоит еще исследовать. Вопреки утвердившемуся мнению о стабилизации Самарканда в пределах двойного кольца стен вплоть до арабского завоевания (Анарбаев, 1984, с. 212) археологические работы показали интенсивный рост города в VI–VII вв. Уже в VI в., опять во взаимосвязи с жизнью города, происходят изменения в структуре сельских за́мков, приведшие если не к полному исчезновению, то к сильному сокращению их числа.

Становится ненужным двухкольцевое укрепление, и за его пределами заново отстраиваются большие массивы жилых кварталов, для чего уничтожаются постройки некрополя, который переносится к подножию внешней стены, на запад от городища.

Квартал гончаров IV — первой половины V в. на восточной окраине города оказывается теперь здесь неуместным и прекращает свое существование. Собственно город в VII в. занял всю территорию Афрасиаба. Рост города был приостановлен арабами, когда они выселили самаркандцев за его пределы. В 60-е годы VIII в., по возвращении изгнанников, вновь осваиваются заброшенные дома, но уже не прежними их владельцами, а людьми иного, более низкого социального статуса. Дробятся на более мелкие жилые блоки дома знати, парадные залы приспосабливают для хозяйственных нужд, вкапывая в полы и суфы хумы, устраивая в них очаги и тандыры.

Развитие Самарканда привело к сложению четырехчастной четко организованной структуры города: цитадель, внутренний город, внешний город, рабад, в общей сложности занимавшие немногим более 2000 га. Эта величина, вычисляемая из соотношения цифр, указанных источниками, с реальными площадями, соответствует территории, заключенной в пределы оборонительной системы, ныне полностью уничтоженной, Девори Кундаляк. Эта древняя стена округи, по всей видимости, не ограничила роста пригородов, и не позднее VIII в., но, возможно, еще до арабского завоевания, пригород приобрел двухчастную структуру благодаря сооружению, помимо уже существовавшей Девори Кундаляк, еще одной окружной линии обороны — Девори Киёмат, охватившей территорию, с селениями, садами и посевами, не менее 20 тыс. га. Поперечник этой стены средневековыми арабоязычными авторами определялся в два фарсаха, что соответствует периметру Девори Киёмат (около 25 км), еще и сейчас местами сохранившейся в виде вала.

Исследования Девори Киёмат не позволили уточнить время ее возведения, но очевидно, что стена выполняла свои оборонительные функции в течение длительного времени, реконструировалась и подновлялась. На юге раскапывалось мощное двухбашенное сооружение ворот. Двух- или трехэтажные, поставленные на высокий цоколь башни возведены на расстоянии 3 м одна от другой. Между ними через двойные ворота (у внешнего и внутреннего фасадов башни) осуществлялся вход в пригород (Анарбаев, 1981, с. 119–130).

Для раннего средневековья особенно показательна структура Пенджикента, поскольку он возник в V в., тогда как Самарканд, Бухара и другие города во многом сохранили свою древнюю структуру. Укрепленный шахристан Пенджикента отделен от мощной цитадели широкой и глубокой ложбиной. К югу располагался некрополь в виде цепочки мавзолеев-наусов, а с востока и юго-востока город окружали небольшие усадьбы (табл. 13, 1).

Центральносогдийский город второго ранга — нынешнее городище Дурмен (табл. 12, 9), — основанный в период после походов Александра Македонского в 19 км к западу от столичного Самарканда, в первые века н. э. имел с ним общую судьбу. От первоначальной городской территории площадью 27 га отпали северный и западный участки. Раннесредневековый город приобрел прямоугольные очертания и занял площадь уже только 19 га. У подножия новых городских укреплений на северном и западном фасах широкие ложбины (быть может, рвы) уничтожили древнюю городскую застройку. На месте отмерших участков древнего города и за его пределами строятся пригородные усадьбы.

Сходная судьба у городов и крупных поселений Бухарского Согда. Трудно сказать что-либо о самой Бухаре этого времени. Однако отмеченный археологами факт отсутствия оборонительных сооружений на бухарской цитадели в промежуток между концом I тысячелетия до н. э. и IV в. н. э., когда укрепления первых веков до н. э. затягиваются надувным песком, свидетельствует о серьезных изменениях в жизни города.

В Варахшинском оазисе в первые века н. э. происходят большие перемены. На значительных площадях перестают возделываться орошаемые земли, в результате чего начинается наступление песков. Перестают поддерживаться оборонительные сооружения Варахши, и они начинают постепенно разрушаться. Башни крепостных стен используются как жилые помещения. Песок засыпает окрестные поля, ров и подножия городских стен. Пройдет длительное время, прежде чем город экономически окрепнет и в V в. восстановит свою обороноспособность.

Возможно, только с IV в. Варахша обретает черты города. (Существует предположение, что поначалу это была крепость.) Структура города необычна: центр укрепленного подтреугольного пространства занимает высокий холм, в основании имеющий пахсовую платформу и окруженный широким рвом. Пока неизвестно, когда начали застраивать пространство между внутригородским рвом и городской стеной. Около второй половины IV в. вдоль южного фаса сооружается мощная цитадель, включающая за́мок-кешк и прилегающую к его подножию площадку, занятую дворцом бухарских правителей — бухархудатов и дворцовыми службами.