Помимо чисто прикладного — датировочного использования, монетные находки из раскопок, выполняя очень важную связующую роль между «немыми» памятниками материальной культуры и историческими свидетельствами письменных источников, часто служат ключом к широкому историческому осмыслению раскапываемых городищ, за́мков и т. п. (определение их историко-географической и политико-административной принадлежности, сопоставление стратиграфической «судьбы» памятника с известными нам событиями политической истории и т. д.). Надежность и достоверность такого рода заключений во многом зависят от того, насколько строго и объективно используются нумизматические материалы, т. е. от критической оценки монет как источника, например на какие выводы они дают право и на какие не дают; от того, в какой мере учтены общие принципы обращения монет, в частности различия между характером обращения серебра и меди, и специфические особенности данной области и т. п. Именно поэтому оказалось необходимым предпослать рассмотрению конкретных нумизматических материалов по областям эти общие положения.

Основные районы Туркменистана (кроме расположенных в правобережье Амударьи) не входили в состав Трансоксианы — Мавераннахра, а их исторические судьбы в древности и в раннем средневековье были иными, чем у остальных областей Средней Азии. Общеисторическими причинами определяются и весьма существенные различия в монетном деле и денежном обращении раннесредневековой Туркмении. Завоеванный Сасанидами еще в III в., при Ардашире I, Мерв стал не только главным оплотом Ирана на востоке и центром вновь образованного административного округа — марзбанства, но и местом расположения монетного двора Сасанидов, продолжавшего (с некоторыми перерывами) чеканить монеты вплоть до середины VII в. Массовая продукция этого монетного двора (драхмы общегосударственного образца и мелкие медные монеты) целиком соответствует и иконографически и метрологически стандартам, существовавшим в Иране этого времени, что избавляет от необходимости рассматривать здесь эти монеты в деталях: в существующих изданиях по сасанидской нумизматике (Gobl, 1971) отмечены буквенные обозначения, использовавшиеся на мервском дворе для маркировки изготовленных там монет. Применительно к монетным находкам, происходящим с территории Туркмении задача хронологической (и шире — исторической) атрибуции, составляющая основные трудности в исследовании раннесредневековых монет остальных областей Средней Азии, решается с помощью хорошо разработанной нумизматики Сасанидского Ирана, позволяя сосредоточить внимание, во-первых, на тех отличиях от общегосударственной чеканки, которые прослеживаются в продукции мервского монетного двора; во-вторых, на особенностях деятельности монетного двора в Мерве (состав чеканившейся там монеты, перерывы в его работе, наблюдения за интенсивностью чеканки и т. п.); и в-третьих, на составе монеты, находившейся в обращении как в самом Мерве, так и в прилегающих к нему округах.

Как удалось установить С.Д. Логинову и А.Б. Никитину, за периодом интенсивной работы монетного двора в Мерве в первой трети V в. (большая серия драхм второй половины правления Варахрана V (421–439 гг.) и его медные монеты; драхмы первых лет правления Йездигерда II (439–457 гг.)) последовал большой перерыв в его деятельности, связанный со сложными перипетиями ожесточенной борьбы за бывшие владения кушанского царства в Тохаристане между Сасанидами, кидаритами и эфталитами (Логинов, Никитин, 1985, 1988). Для периода 440-510-х годов известны только драхмы Кавада и Валаша с надчеканками на лиц. ст., в которых обозначен монетный двор — Мерв (эти драхмы изготовлены на других монетных дворах, а в Мерве они только метились надчеканами). Восстановление Сасанидами своих позиций в Мерве происходит лишь в середине Правления Кавада I (488–531 гг.): его драхмы чеканятся в Мерве с 22-го года его правления, медные мелкие монеты — с 31-го года. После этого сасанидская чеканка в Мерве имеет регулярный характер: при Хосрове I (531–579 гг.) здесь выпускались драхмы, медные монеты с монограммой Мерва и мелкие медные монеты без легенд; при Хормизде IV (579–590 гг.) — драхмы; при Хосрове II (590–628 гг.) — драхмы и медные монеты без легенд; при Ардашире III (632–651 гг.) — драхмы. Возможно, завершение обработки нумизматических материалов ЮТАКЭ, которые пока остаются неизданными, позволит внести в эту картину деятельности сасанидского двора в Мерве уточнения и дополнения, а также составить (с опорой на стратиграфическое распределение находок) более полное представление о составе монетной массы, находившейся здесь в обращении.

Древний период в чеканке этой области, расположенной в нижнем течении р. Зеравшан, заканчивается с прекращением выпуска раннесогдийских монет, следующих подражаниям тетрадрахмам Эвтидема, — их последней серии: л. ст. — правитель в тиаре; об. ст. — «Геракл» на полукруглом омфале (Зеймаль Е., 1978. табл. II, 12), а также наиболее поздних монет «Гиркода» (Зеймаль Е., 1978. табл. III, 24–25), типологическая параллельность которых по отношению к самаркандским монетам с лучником (выпускались до конца V или в начале VI в. — см. о них ниже) позволяет сближать их и хронологически, относя окончание их выпуска к концу IV–V в.

Две небольшие группы монет, видимо выпускавшиеся одновременно как серебро (Зеймаль Е., 1978. табл. V, 1, 2) и как медь (Зеймаль Е., 1978. табл. V, 3, 4), явно обнаруживают влияние сасанидской монетной чеканки (в частности, монет сасанидских кушаншахов) и должны быть датированы предположительно концом IV–V в. Наблюдения за стратиграфическим распределением таких монет помогут в будущем уточнить эту датировку, а также определить соотношение этих монет с наиболее поздними монетами «Гиркода».

В Бухарском Согде были выпущены первые согдийские подражания драхмам сасанидского царя Варахрана V (421–439 гг.), вошедшие в литературу как «бухархудатские» монеты (Lerch, 1879; Лерх, 1909). Серьезные разногласия среди исследователей вызвал вопрос о том, когда начался выпуск таких подражаний (Смирнова, 1963, с. 39–40, примеч. 119; Давидович, Зеймаль, 1980, с. 75). Те, кто относил наиболее ранние «бухархудатские» монеты к V в., опирались только на даты прототипа — драхмы Варахрана V (421–439 гг.), а также на общее, без детального анализа, сопоставление согдийской легенды на «бухархудатских» монетах с палеографическими особенностями согдийских «старых писем» (мнение В.Б. Хеннинга; Frye, 1949, s. 26). Датировка начала их чеканки VII в. основывается (Лерх, 1909; Walker, 1941), на сообщении Нершахи, что во времена Абу Бакра (632–634 гг.) бухархудат Кана был первым, кто чеканил в Бухаре серебряную монету. Попытка «совместить» эти две точки зрения вынуждала бы признать перерыв в чеканке «бухархудатских» монет — перерыв, который не фиксируется ни типологически, ни палеографически, ни археологически (Смирнова, 1963, с. 39).

Существенные уточнения в вопрос о начале чеканки «бухархудатских» серий можно внести, опираясь на то, что прототипом для «бухархудатских» монет послужили не драхмы Варахрана V вообще, а те из них, которые чеканились на мервском монетном дворе, в непосредственной близости к Бухаре, в последние годы правления Варахрана V, когда, по наблюдениям С.Д. Логинова и А.Б. Никитина, в Мерве выпускалась примерно половина всех драхм, чеканившихся в Сасанидском государстве. Когда в деятельности мервского монетного двора наступил перерыв (от 40-х годов V в. до второго десятилетия VI в.), в Бухарский оазис из Мерва могли проникать в массовых количествах только драхмы Варахрана V; другой серебряной монеты там в это время просто не чеканилось, а драхм Варахрана V было выпущено много, и они еще продолжали находиться в обращении. Если Мерв после 80-х годов V в. оказался во власти эфталитов, там могли выпускаться серебряные монеты по образцу драхм Варахрана V с искаженной легендой пехлеви или с полностью нечитаемой имитацией такой легенды (табл. 118, 3). Но прототипами для бухарских подражаний стали не они: ранние серии бухарских подражаний более точно передают пехлевийскую легенду прототипа. Однако подражания драхмам Варахрана эфталитского времени (как и драхмы самого Варахрана V) поступали в Бухарский оазис: об этом говорят экземпляры, надчеканенные явно в Бухаре характерным знаком-тамгой (табл. 118, 4), который широко представлен также на медных монетах Бухарского Согда — уже в качестве самостоятельного элемента монетного типа. Таким образом, нет оснований непосредственно приближать начало выпуска «бухархудатских» монет ко времени правления Варахрана V: их могли начать чеканить и во второй половине V в., и в начале VI в., и позднее. Возможно, возобновление интенсивной сасанидской чеканки в Мерве при Каваде I (второе десятилетие VI в.) сопровождалось — в результате официального запрета или стихийного рыночного предпочтения — вытеснением драхм Варахрана V, если они были неполновесными, а также всех видов подражаний им из обращения в Мервском оазисе. Если поток мервских драхм, устремившихся в Бухару, вызван этой причиной, выпуск «бухархудатских» монет должен был начаться лишь после второго десятилетия VI в.