При некрополях для совершения обрядов поминовения и жертвоприношения находились небольшие святилища, ритуальные площадки и специально вырытые ямы для захоронения костей жертвенного животного, остатков жертвенных костров и тризн.

Святилище на Краснореченском городском некрополе (горизонт VII в.) представляло собой двухкамерное сооружение небольших размеров (6×4,3 м), сложенное из пахсы и сырца. Вдоль трех его стен устроены широкие суфы, покрытые ганчем. В центре помещался небольшой постамент с «экраном» в виде невысокого валика для установления на него жертвенника-алтаря с огнем. Святилище как бы прикрывало тамбурное помещение, в углу которого находилась яма с золой и угольниками, небольшим числом закопченной керамики, чередующимися со слоями песка и лёсса.

С запада к святилищу примыкало помещение, где и стены и полы были прокалены на большую глубину. Здесь зачищены остатки очагов, кухонной посуды и костей животных (по-видимому, жертвенных).

Многообразие культовой и храмовой архитектуры в раннесредневековых городах Притяньшанья подтверждает свидетельства письменных источников о веротерпимости тюркских каганов, с одной стороны, а с другой — об этнической и конфессиональной пестроте населения Семиречья. По своим планировочным и архитектурно-строительным особенностям семиреченские постройки находят прямые аналогии с раннесредневековыми, а порой и с более ранними культовыми сооружениями Согда и Тохаристана, истоки зодчества которых кроются в греко-бактрийских пластах культуры.

Художественное творчество городов Притяньшанья отличается большим разнообразием. Выделяются прежде всего хорошо представленные виды художественной керамики и металла, мелкой пластики (терракота), оссуарии, монументальная (буддийская) скульптура и живопись. В архитектурном убранстве домов появляется резная глина — прообраз ганчевого архитектурного декора и резной терракоты.

Большим спросом пользовались изделия согдийских ремесленников. Отдельные предметы утвари отличались высоким художественным мастерством. Многие сюжеты из металла и резного дерева были перенесены на глину, осваивались новые технические приемы в искусстве орнаментики, в частности лепка, тупой и острый стэк, пунсон, штамповка. В гончарном производстве широкое развитие получили тонкий резной орнамент и лощение, воспринятые от керамического искусства эпохи кушан. Весьма разнообразны и сюжеты орнаментов: символы и эмблемы культово-магического характера, антропоморфные и зооморфные мотивы, а также линейные и геометрические, как продолжение орнаментальных традиций украшения металлических изделий в среде кочевников.

Тюрко-согдийское взаимовлияние особенно хорошо прослеживается в искусстве мелкой пластики. Раннесредневековая терракота представлена образами согдийцев, степняков-кочевников, тюрок с характерными типами лиц, прическами и одеждой. Они запечатлены в антропоморфных сосудах, в налепах на сосудах (чаще всего ритуальных). В терракотах представлены самые различные эпические и культовые персонажи; некоторые из них связаны с образами божеств зороастрийско-маздеистской и буддийской иконографии. Характерен в этом отношении образ обожествленной царственной персоны или божества Ардвахишт с курильницей-жертвенником в левой руке (табл. 100, 10), в сложносоставной короне и с нимбом из перлов на терракотовой плакетке из Красной Речки (Гренэ, 1987, с. 50–51).

Краснореченские оссуарии представлены многообразием художественно-орнаментальных образов, выполненных глубокой резьбой по глине, штампом, налепами и раскраской. Навершия их крышек нередко оформлены в виде человеческих головок, птиц и зверей, фантастических мифологических образов. Налепы на оссуарии составляют особую группу изображений, генетически связанных с искусством древнего Согда и Бактрии-Тохаристана. Особенный интерес представляют два оссуария: овальный в плане с налепами на фасадной стене сцены оплакивания, где центр композиции занимают три человеческие фигуры с молитвенно сложенными на груди руками (табл. 107, 4), и прямоугольный, так называемый ящичный, оссуарий со сценой возжигания священного огня в храме. По центру изображен высокий ступенчатый алтарь с языками пламени, а по сторонам от него — жрецы в рубахах, драпирующихся мелкими складками и трижды обвитых поясами. В руках жрецов и вокруг них — различные символы, связанные с заупокойным обрядом, совершаемым в храме (табл. 107, 1–3).

Монументальное искусство (буддийская живопись и скульптура) повествовало о жизни богов и эпических героев и было тесно связано с религиозными представлениями. Росписями покрывались большие плоскости стен, но наиболее распространенной манерой украшения храмов, монастырей и частных домов буддистов являлась орнаментальная роспись. Однако, как отмечает А.Н. Бернштам, в краснореченских домах встречены и такие сцены, как похороны Будды, подношение даров Будде (Бернштам, 1952, с. 151).

В скульптурной пластике буддийских общин Семиречья господствуют канонизированные образы. Лица будд широкие, с мягким овалом, полуопущенными веками, оттянутыми мочками ушей, очерк глаз утрированно удлинен. На краснореченских скульптурах поверх ганча, нанесенного на глину, красным контуром обводились верхние части глазного яблока, крылья носа, края губ; глаза прорисовывались двумя черными линиями, тонко сходящимися у виска. Четко очерчены линии бровей, крупные завитки волос, подкрашенные в синий и черный цвет, массивные налепные украшения в виде височных полушарий-бубенцов, нагрудных ожерелий, браслетов на запястьях и т. п. Все это, вместе взятое, свидетельствует о преемственности искусства от поздней античности Средней Азии и в то же время отражает становление в раннем средневековье новых художественных форм и направлений (Пугаченкова, Ремпель, 1982, с. 86–87).

Достаточно широко представлен индийский импорт: бронзовые и серебряные с позолотой и инкрустацией драгоценными камнями статуэтки будд и бодисатв, бронзовые бляшки и пластины, каменные рельефы в виде мелких поделок и стелы с сюжетами буддийской иконографии, оформлявшие некогда иконостасы и реликварии буддийских храмов и монастырей. Особый интерес представляет найденная в 1982 г. гранитная стела из Краснореченского храмового комплекса. Лицевая сторона поделена на три изобразительных пояса, где вверху под аркой изображена триада — восседающий на лотосе Будда и стоящие бодисатвы по сторонам. Их лица сбиты, очевидно, при разгроме храмовой скульптуры. Средний пояс изображает сидящих по сторонам ножки лотоса фантастических зверей, а нижний — донаторов (табл. 100, 4). На боковых гранях в цветочном обрамлении даны божества индийского пантеона, исполненные в технике тонкой гравировки. На обороте стелы сохранились следы индийской надписи (не дешифрованы).

К числу привозных изделий относится также горельеф на двух сторонах миниатюрного кубического камня (из Новопокровского буддийского комплекса), копирующий сцену в стиле искусства Аджанты: Будда в миру и сцена джатак. Акбешимскому храму принадлежала гранитная плита с рельефным изображением переплетенных между собой двух хищников.

Наиболее распространены фигурки стоящих бодисатв с разными атрибутами и положением рук. Изделия имеют снизу и с тыльной стороны штыри для крепления. Т.В. Грек относит их к Кашмиру и Бихару VIII–IX вв. (Грек, 1983, с. 81–83). Таким образом, буддийские и индуистские памятники Семиречья свидетельствуют о достаточно широких международных контактах населения городов и селений Притяньшанья с Северной Индией.

Развитие городов, как торгово-ремесленных центров сопровождалось значительным расширением ремесленного производства. В нашем распоряжении пока мало данных о становлении ремесел в раннесредневековом городе. Пока раскопаны единичные мастерские, по которым можно судить об уровне ремесленного производства, известного главным образом по готовой продукции. Это прежде всего керамика, изделия из металла, кости и камня. Письменные источники свидетельствуют о группе городов и поселков, где добывались и обрабатывались полезные ископаемые. Это отмечается для городов Таласской долины, известной как область по разработке серебра и меди. Область Шельджи (верховья Таласа) в этой сфере соперничала с Илаком и Ферганой.