— Какого черта мы влезли в войну, не зная противника!? — рявкнул Краузе.

Вот сразу и в точку, с таким боссом за морскую пехоту можно не беспокоится. Разведка и контрразведка по-прежнему молчали, бросали косые взгляды на маршала. Надеются, сволочи, что прикроет, хотя руки в пуху по локти.

— Это было ошибочное решение, и я его одобрил, — признал — таки Руазсов. — Для этого были причины, но они сейчас не имеют значения. Важны последствия ошибки.

И снова-здорово, бетонная стена. Информацию клещами не вытащишь, пока задница не загорится. Каждый раз, когда Ларский слышал «не имеет значение», то считал, что его пытаются водить за нос. Вот только как припереть к стенке манипулятора, на котором погоны главнокомандующего.

— В словах генерал-майора серьезный резон, — произнес-таки Чжан Линфуо. — Но они никак не объясняют уже известные многим присутствующим результаты экспериментов на Европе и попытки кристаллов заменить или имитировать наши города. Откуда кристаллы знают человеческую культуру, самих людей?

— Мы считаем, что дело в ударе темной материей. Это мало предсказуемая субстанция.

Ларский обвел взглядом собрание. Череда теней и солнечных просветов превращала военных в компанию приятелей на пикнике. Вот только выражение лиц не соответствовало, будто попали в зазеркалье и не понимали, о чем вообще идет речь. Даже догадливый Рёмер морщинил лоб.

— Мы все здесь прекрасно понимаем, как работают бомбы темной материи. Они достаточно давно на вооружении. Создают пространственные разрывы, дырки за пределы нашей реальности. Но попавший под удар флот не мог исчезнуть пратически целиком. И потом, как все это связано с так называемой человечностью кристаллов?

Ну конечно, Марра перехватил инициативу и взялся точить о Ларского ядовитые зубы. И пальцами неспешно так постукивал по поверхности стола.

— Я понимаю, что армейские давно и успешно используют это оружие. Типа сделали из врага дуршлаг и победа. Но темная материя — мутная субстанция. А место столкновения — не исследованная галактика. Нельзя исключать, что темная материя хлынула в разрывы и всосала почти весь флот. Да, здесь этого не происходит, но в космосе всегда случается нечто, чего раньше не было.

— Допустим, Никита Сергеевич, но давайте без пафоса. Что вы считаете произошло? — сказал Руазсов.

— Это гипотеза, не только моя, но и госпожи Порте, — он повернулся к Марго, и та кивнула с самым экспертным видом. — Мы прогнали ее через ЦКЗ. Вероятность такого развития событий крайне низкая, но она есть.

Загадочная темная материя, субстанция вне знакомого мира, без ионов, протонов и прочего вещества. Даже без привычного вакуума. Для людей будто и не существует. Правда в губке темной материи прячутся кросс — переходы. Через них, сквозь спрессованное пространство и время, оставив за бортом вселенную, можно за час миновать миллиарды световых лет.

— Как вы все знаете, наука считает, что темная материя еще и форма связи между параллельными мирами. Через нее можно попасть наизнанку. Если продырявишь кросс-переход.

Надо быть полным идиотом, что двигаться не по центру кротовой норы, а попытаться пробить ее стены, ринуться в ослепительное сияние из проносящихся мимо галактик. Отклонение от курса заметно даже при ручном управлении. На заре открытия подпространственных проходов, были отчаянные авантюристы и не вернулись. Ларский выдохнул и продолжил:

— Итак, Штраус стреляет этими бомбами, в разрыв втекает темная материя, по неизвестным причинам возникает воронка и всасывает врага в параллельную реальность.

— Я кажется понимаю, — подал голос Русланов. — Никита Сергеевич предполагает, что Штраус превратил кремниевых тварей в кристаллических, задвинул их в параллельный мир. И именно там они столкнулись с людьми, напитались историей их жизней, ненавистью и как — то вернулись. Чтобы и здесь пойти по следу.

— Как-то все слишком сложно: темная материя, параллельный мир, злобные людишки, — скривился Марра. — И как сюда вписывают два трупа инсектоидов?

— Они-то как раз вписываются. Врага все-таки не полностью засосало, остались рассеянные фрагменты. Разумные, кстати. И быстро размножаются, как все знают. Попали в инсектоидов. Какой — то кусок могло выбросить на Орфорт. Планета изоморфов ближе к Земле, но, как я понял, в той же пространственной плоскости, что и место столкновения Штрауса. Кристаллы из параллельного мира и из инсектоидов — отличие в семьдесят процентов. Агрессивность, характер мышления и потребностей одинаковые, но одни накачены человеческими историями, — другие нет.

— Вот уж действительно сказочка. Хотите сказать, мы сражаемся с параллельной человеческой цивилизацией, помноженной на скорость и расчетную мощь кристаллов?

— Ну да, все так, — развел руками Ларский. — Только со сдвижкой во времени, как бы более молодой. Заметьте, кристаллы не делают попыток атаковать Марс. Он будто и не существует для них. Может, его там нет или он еще не терраформирован.

— Любопытная версия про Марс. Мы его здесь камуфлируем как можем. Он под охраной собственного гиперфлота, остальные военные корабли туда не летают, в отличии от того же Юпитера, где станции и форпосты. Эвакуировали только гражданских и то по малым кроссам.

Кристаллы, похоже, и правда не знали о Марсе, да и о наскоро сделанных кросс-переходах в солнечной системе. Военные ими не пользовались, скорость внутри и так достаточная, а нарушить баланс планет такими массами в подпространстве можно запросто.

— Накачать кристаллы человеческим можно и без параллельных миров. Был бы чей-то злой умысел, — покачал головой Ливада. — Помните, кажется в конце прошлого тысячелетия была мода сканировать жизни от рождения до смерти. Там же гигантские архивы остались.

Возникла пауза, все переглядывались, новая версия перекрывала все предыдущие рассуждения. Маршал Руазсов откинулся и закрыл глаза.

— Позвольте мне вставить слово, раз уж пригласили, господа, — негромко, но твердо произнесла Марго. — Сканированные жизни все-таки придется исключить. У меня была возможность с ними поработать. Кстати, в свое время их использовали для интересных экспериментов, но не суть. Проблема в том, что сканы не передают чувства и эмоции. Это именно просто фиксация событий, день за днем. А на Европе получили от кристаллов фрагменты жизни, окрашенными разными сильными эмоциями, причем в основном негативными. Я просмотрела все записи и скажу вам определенно, почти каждый фрагмент — свидетельство страданий. А иногда и душевных расстройств. Я бы предположила, что ваши кристаллы представляют собой тип неорганического мышления, построенного на отражении внешнего мира. Впечатанные образы формируют идеи и цели. Они летят к нам, как к отраженному источнику, чтобы избавиться от этих страданий, может быть, избавить нас, переписать свои и наши жизни. Знаете, это когда ты смотришься в зеркало и ненавидишь свое отражения, разбиваешь его или меняешь лицо. Отсюда их желание построить на Земле другую реальность.

— И заразились они в параллельном мире?

— Пока это единственная версия, которая объясняет практически все. Возможно, на той стороне для нас работает эффект искажения, любовь обращается ненавистью, благополучие страданием. И они так несут нам лучший выбор. Или меняют травмирующую реальность. Мы не знаем тех законов.

— Вы думаете, госпожа Порте, что на нас нападают люди в кристаллической броне?

Китайская вежливая метафоричность согревала. Захотелось обсудить с Дянь Вэем красоту лепестков лотосов, но Ларский встрял строго по делу:

— Нет, так нельзя сказать. Мы имеем дело с кристаллическим разумом со всеми его особенностями и, вполне вероятно, памятью кремниевых агрессоров. От нас им все равно нужны легкие ресурсы. Какие территории они в первую очередь атакуют? Где много воды и большая биомасса.

Восемьдесят процентов подвергшихся нападению городов — прибрежные. Лима, Мумбаи, Бангкок, Пхеньян, Владивосток и прочие. Предпочитают джунгли и леса, а из животных — наиболее крупных.