— Вы просто демон! — воскликнул я, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. — Даже мёртвого заставите делать то, что вам нужно!

— К сожалению, это далеко от истины, — серьёзно отозвалась Липская. — Так вы выпьете отвар, или я зря старалась?

— А что мне мешает ответить, что да, а самому вылить ваше зелье в раковину? — хитро прищурился я.

Секретарша внимательно посмотрела мне в глаза.

— Полагаю, честь дворянина, ценящего своё слово, господин барон.

— Чёрт! Вы просто несносны! Я проклинаю день, в который вы переступили порог моего замка!

— Мне очень жаль, — равнодушно ответила Липская и уткнулась в разложенные на столе бумаги.

Подобная перепалка у нас происходила каждый день, поскольку секретарша решила, что в её прямые обязанности входит заботиться о моём здоровье, и убедить её, что мне, в отличие от её прежних работодателей, это пока совершенно не требуется, не удавалось. Я каждый раз натыкался на глухую стену искренней уверенности в собственной правоте.

Пришлось идти пить остывший отвар. Не то, чтобы он был особенно мерзким, но и вкусняшкой это зелье из каких-то зерновых хлопьев назвать было трудно.

Почему я держал обещание? Потому что обманывать тех, кто хорошо к тебе относится, плохо. Говорят, в аду для таких людей есть отдельное место с кипящими котлами. Не то, чтобы я прямо верил в воздаяние за грехи — а у меня их накопилось вагон и тележка — но лучше спокойная совесть, чем её маленькие, но неприятные уколы. Тем более, если цена вопроса — всего-то выпитый отвар. К тому же, меня подкупала искренняя вера Липской в то, что для её начальника данное слово не пустой звук. Правильно говорят: мы стремимся соответствовать тому хорошему, что нам приписывают окружающие.

Ювелир явился после ужина. Абсолютно надёжный старик из заслуживающей доверия фирмы «Барашев и сын» по фамилии Розенталь. Его усыпанную пигментными пятнами лысину окружал жидкий венчик тщательно прокрашенных рыжих волос, круглые очки в золотой оправе чудом держались на самом кончике массивного крючковатого носа, а белоснежный воротничок рубашки так туго обхватывал морщинистую шею, что казалось: ещё пара минут, и его обладатель потеряет сознание от удушья. Дорогой шерстяной костюм-тройка сидел на старческой фигуре настолько безупречно, насколько возможно. Мизинец ювелира украшало скромное и элегантное кольцо с бриллиантом.

Розенталь потратил около часа на то, чтобы проверить все слитки. Наконец, сменил монокль с увеличительным стеклом на очки и повернулся ко мне.

— Ваша Милость, могу вас уверить, что никакого обмана нет. Все слитки соответствуют заявленной пробе. Что вы планируете делать с этим богатством? Давно я не видел столько золота зараз. Если хотите, могу порекомендовать банк с самыми выгодными условиями по вкладам в золоте. Или принять у вас это по цене, которая…

— Благодарю, Самсон Аронович, не нужно. У меня на этот металл совершенно утилитарные планы. И продавать его я не планирую.

Ювелир понимающе кивнул.

— Оборонная промышленность, — сказал он с горьким сожалением. — Как больно видеть, что золото пускается на производство чего-то подобного вместо того, чтобы превратиться в произведения искусства! Но что поделаешь? Такова действительность. Нам достаются лишь жалкие крохи.

— Такова жизненная необходимость, — поправил я. — Благодарю за ваше время. С вами расплатятся в офисе. Надеюсь, вы сохраните свой визит в тайне. Мне бы не хотелось, чтобы человек, снабдивший меня золотом, узнал, что я проверял его добросовестность. Это обидело бы его.

Розенталь склонил голову и тонко улыбнулся, но только губами. Глаза его сохранили выражение глубоко затаённой, но непреходящей грусти.

— Разумеется, господин барон. Вы можете целиком положиться на мою скромность.

Расставшись с ювелиром, я вызвал мастеров, специализировавшихся у меня на изготовлении новых доспехов и оборонных заграждений из серебра. Они прибыли спустя час. Всего шесть человек, вполне надёжных, которым я мог доверить дело, которым предстояло заниматься в строжайшем секрете — несмотря на использование заводских мощностей. Я уже распорядился обустроить для этого особый цех со специальным режимом доступа, для чего пришлось подключить людей Свечкина. Конечно, всё было не настолько секретно, как лаборатория по исследованию компов и прочих гаджетов, но афишировать данную деятельность я не собирался.

Мастера получили под расписку золото и подробные инструкции относительно того, что должны из него изготовить. Они отбыли в сопровождении надёжной охраны примерно через полтора часа, в течение которых инженеры обсуждали, как осуществить то, что я от них хотел, и предлагали разные технические идеи. Убедившись, что они поняли, что делать, я отправил их восвояси, предупредив, что дело срочное, и затягивать не стоит.

А потом позвонила София Голицына и заявила, что ей нужно срочно со мной встретиться по крайне важному вопросу, который нельзя обсуждать по телефону. Голос у неё был встревоженный и задумчивый, что заинтриговало меня даже больше, чем всё остальное. Повесив трубку на рычаг, я отправился в комнату, из которой вёл потайной ход.

Несмотря на то, что во время встреч с Софией предполагалось развивать техники оммёдзи, для чего нужно было подвергать себя смертельной опасности, но привычка и стремление подстраховаться заставили меня прихватить пару «Орлов пустыни». Один был заряжен агриковыми пулями, а другой — обычными. Конечно, не самое удобное оружие, особенно учитывая, что моему телу только шестнадцать: слишком мощная отдача. Зато убойная сила на высоте.

Прежде я предпочитал револьверы: у них гильзы не вылетают при выстреле, и не приходится потом собирать их по округе, чтобы не оставлять улик. Конечно, если используешь автоматический пистолет, можно надеть на него пакет и затянуть на запястье пластиковым хомутом или резинкой (как делал я, и не раз), чтобы гильзы остались в мешке, но это осуществимо, когда ты имеешь возможность подготовиться к стрельбе. Если же палить пришлось спонтанно, лучше о таких вещах не париться. С другой стороны, перезаряжать автоматические пушки проще, да и патронов в них влезает больше.

К счастью, в этом мире моя профессия чем-то преступным не считалась, а охота на Проклятых так и вовсе проходила с благословения императора. Так что о том, чтобы не оставлять следов, я заботился больше по привычке, чем по необходимости. До сих пор не до конца привык, что окружающие считали виртуозные убийства достоинством, а не причиной порицания. Верно говорят, что понятия хорошего и плохого зависят от принятых в конкретной среде поведенческих норм. И получается, они весьма абстрактны и зыбки.

Я ожидал, что Голицына вызвала меня не только поговорить, но и поохотиться, однако меня ждало разочарование. Девушка встретила меня возле небольшой круглосуточной забегаловки с мигающей и тихо потрескивающей вывеской.

— Ешь бургеры? — спросила она, кивнув на дверь. — Или картошку фри?

— Само собой. Мне же шестнадцать. А что? Предлагаешь подкрепиться перед тем, как набрать зад Проклятому? Или он засел в этой злачной закусочной?

— Нет, Коля, мы сегодня не будет охотиться. Я же сказала, что мне нужно поговорить.

— То есть, просто беседа? — удивился я. — И о чём? Почему ночью и в этом захолустном районе? Если это свидание, место ты выбрала не очень подходящее. Это так, замечание на будущее. Вдруг тебе…

— Коля, дело серьёзное, — прервала меня София. — Как ты правильно сказал, я не стала бы звать тебя сюда среди ночи, если б хотела просто потрепаться. Так что давай зайдём и перекусим.

— Хм… Ладно, попробуем, чем тут травят.

Когда мы вошли, хозяин кафе приветливо кивнул Софии и смерил меня быстрым цепким взглядом.

— Добрый вечер, — сказал он, подходя к кассе. — Чем вас попотчевать? Вижу, вы сегодня в компании, — добавил он, обращаясь к Голицыной.

— Так ты здесь частый посетитель, — сказал, разглядывая меню за спиной хозяина заведения. — Мне чизбургер, маленькую картошку, шесть наггетсов и чай.