— Конечно, — улыбнулась Арина и посмотрела на наручные часики, всем видом показывая, что у нее своих дел полным-полно.

— Всего доброго, до свидания. Завтра я переведу на указанный счет нужную сумму, — мы встали и покинули кабинет. Какое-то время шли молча по коридору, пока я не поинтересовался у Кочубея: — Помнишь случай, когда Василий Голицын на машине девчонок возле «Алмазного двора» едва не подавил?

— Да, слышал. Говорили, какой-то случайно забредший маг спас их.

— А кто он Арине? Родной брат? — направил я мысли друга в нужное русло.

— Василий — младший сын Главы рода Патрикея Ефимовича, — уверенно ответил Кочубей. — Арина приходится двоюродной сестрой Ваське-обормоту. Ее отец Василий Ефимович, младший брат Патрикея Голицына.

— Все, понял, — кивнул я и сделал заметку в памяти, что пора садиться за изучение родословных дворянских родов Москвы. Булгаковы заставляли меня штудировать Бархатную Книгу, но я так ее и не осилил до конца. Теперь некому подсказывать, кто есть кто, а оконфузиться как-то не хочется.

Мы вместе дошли до ворот, где меня заметил Куан и сразу же подогнал машину. Я попрощался с Мишкой до завтра и поехал домой, предвкушая встречу с Вероникой в парке.

****

— У твоего Мамонова разыгралась невероятная фантазия! — изумленно покачал головой цесаревич, когда Лидия передала ему разговор с Андреем, в котором он высказал версию о неких наемниках, выбивающих сильных игроков накануне турниров. — По-хорошему, ему внушение стоит сделать, а то наломает дров по недомыслию своему!

Пофыркав как недовольный кот, Юрий Иванович раздраженно заметался по семейной зале, разминая пальцы, по которым до сих пор проскакивали миниатюрные разряды в виде зигзагообразных молний. Он недавно вернулся с полигона, где вместе с Пашей и Игорем отрабатывал новые магические конструкты. Обычная практика для одаренных — следить за своими энергетическими каналами, чтобы они были в постоянном тонусе и не забивались избытком Силы. Дочка-то свою энергию сливала на тренировках в лицее; ей подобный проблемы едва ли грозили.

— А что, в вашем лицее действительно существует группа наблюдения за тренировками соперников? — он остановился возле кресла и сел в него, закинув ногу на ногу.

— Есть, но я не знаю, кто эти люди, — глядя в глаза отцу ответила княжна. — Они добровольные помощники, ездят по городам, ведут съемку команд, с которыми предстоит бой. Материалы изучаются, разрабатывается тактика…

— Действительно, я даже не знал о таких вещах, — хмыкнул цесаревич. — Это прокол. В мое время скаутов, как вы их сейчас называете, не было. Мы выступали на ристалище без предварительного изучения соперника. Что не мешало их разбивать в пух и прах. Н-да, времечко бежит, появляется что-то новое…

— Я сначала тоже подняла его на смех, — призналась Лида, присаживаясь напротив отца на диван. — Потом проверила тот случай в прошлом году с Матвеем Гагариным. Помнишь, рассказывала тебе?

— У которого отказал интегратор? — Мстиславский кивнул. — Да, помню. Глава рода Гагариных потребовал расследование, потому что подозревал намеренный вывод интегратора из строя. Проверку проводили самые опытные маги-эксперты и не выявили злонамеренного вмешательства. И почему этот случай тебя вдруг привлек сегодня?

— Авария УПД произошла накануне боя Тобольска с Казанью. Вот на какую странность обратил внимание Андрей. Я посидела в Сетях и накопала еще несколько случаев за прошлые года, внешне похожих на обычные инциденты. Рассматривая их с точки зрения намеренных провокаций, Мамонов не так уж и неправ.

— Н-да, — Мстиславский выбил пальцами по подлокотникам какой-то ритм. — Задачку ты подкинула дочь. Предлагай, что нужно делать. Брать под охрану вашу команду или ограничиться только самыми сильными игроками? Кстати, кто они?

— Артур Вадбольский, Слава Гриднев, ну и, пожалуй, Скуратов, — Лида замялась. — Я бы и Мамонова к ним отнесла, но он темная лошадка, о нем ничего не знают. И пусть дальше остаются в неведении.

— Я бы не стал недооценивать аналитиков ваших соперников, — отец заметно оживился. — Личная жизнь Андрея в последнее время стала чересчур общественной, о нем знают многие. Просчитать, что именно он в вашей команде весьма сильный пилот, не составит труда. И, кстати, а почему ты себя не назвала? Излишняя скромность не позволяет?

— Дело в другом, — пожала плечами Лида. — Я Мстиславская, устроить мне каверзу никто не рискнет. Это будут уже не детские шалости, а покушение на императорскую фамилию со всеми вытекающими последствиями.

— Разумно, — кивнул Юрий Иванович. — Значит, остановимся на Вадбольском, Гридневе и Мамонове. Скуратова ты с каким-то колебанием назвала, поэтому не будем заострять внимание на его значимости. Что ж, троих, пожалуй, Контора потянет.

Лида подскочила к отцу и чмокнула его в щеку.

— Спасибо, папочка! Я к себе!

— Скоро ужин, не опаздывай! — на всякий случай предупредил Мстиславский и проследил взглядом поднимающуюся по лестнице дочь. Потом достал из кармана пиджака телефон.

Иртеньев ответил не сразу, но цесаревич упорно дожидался, когда гудки сменятся хрипловатым голосов воеводы.

— Ваше Императорское Высочество! Прошу прощения, что сразу не ответил!

— Пустое, Николай Юрьевич. Явно же не пустяками занимался… У меня к тебе забавное дельце появилось, которое может неожиданно переквалифицироваться в «преднамеренное покушение на здоровье и жизнь дворянина».

— Ого! — воскликнул воевода и тут же исправился. — Прошу простить, государь-наследник! Я внимательно слушаю.

Цесаревич вкратце обрисовал ситуацию, услышанную от дочери, добавив, что не стоит относиться к ней сразу с особым рвением. Это всего лишь опасения некоего молодого человека, выдвинувшего свою версию происходящего.

— Допускаю, что это шалости молодых дворян, дурная кровь играет. Но я бы попросил тебя, Николай Юрьевич, проследить за тремя лицеистами.

— Кхм! Ваше Императорское Высочество! Такие акции проводятся только в отношении высокопоставленных лиц и государственных служащих. А кто эти мальчишки?

— Княжичи Вадбольский и Мамонов, а также дворянин Гриднев.

— Вадбольских я знаю, — осторожно произнес Иртеньев. — Второго юношу тем более… За ним уже присматривают мои люди, но лишь в рамках другой конфигурации. Я распоряжусь насчет дополнительного задания. Но вот с остальными… У меня не хватает квалифицированных агентов.

— Николай Юрьевич, соревнования начнутся через месяц, — напомнил цесаревич. — Всего тридцать дней усиленного контроля, не более.

— Может, попросить топтунов у сыскной полиции? — задумался Иртеньев. — Но моя компетенция не позволяет. Все-таки месяц — это очень большой срок. Как минимум, на слежку и прикрытие одного человека нужно ставить двоих агентов.

— Обратитесь к Суздальцеву, — напомнил наследник. — Скажите, что просьба исходит лично от меня. Думаю, парочку-тройку молодых ребят найдет. С твоими орлами они даже мухе не позволят сесть рядом с пилотами.

— Хорошо, я так и сделаю, Ваше императорское высочество.

— Ну и славно. Всего хорошего, Николай Юрьевич.

Цесаревич отложил телефон и сосредоточился на своих пальцах, между которыми изредка продолжали проскакивать энергетические разряды. Потом сжал их, выждал несколько секунд и резко расправил, направляя излишки в пол. Взвихренный воздух шутя приподнял тяжелый ковер, взбаламутил портьеры, растекся по дальней стене на остатках Силы. Встревоженный повышенным фоном магического всплеска, в залу заглянул один из охранников. Убедившись, что кроме хозяина здесь никого нет, исчез за дверь. По-мальчишески вскочив на ноги, улыбающийся цесаревич направился в столовую.

1

— Давай куда-нибудь сходим, развлечемся, — предложил я Веронике во время очередной пробежки. — А то встречаемся только в парке и лицее.

Князь Елецкий после случая с нападением двух идиотов (как он сам выразился, — поведала Ника) мог бы вообще запретить дочери бегать в парке, но к ее и моему удивлению, не стал этого делать. Поговаривали, что это были грабители, обнесшие какую-то ювелирную лавку, и что их же поймали, влепили пять лет отсидки за решеткой. Ну и поделом. Только я почему-то не верил в эту сказку про грабителей. Против меня стояли двое одаренных — я это видел очень отчетливо. Чтобы они занимались банальным грабежом? Нет, в истории, произошедшей в парке, было что-то неладное, не укладывающееся в логику поведения злодеев.