— Конечно! — спохватился я. — Ребята, это Евгений Сидорович Ломакин. По настоянию отца исполняет роль опекуна и старшего дядьки, если так можно сказать. Кстати, он маг высокого ранга.
Мои гости встали и обозначили свое приветствием легкими кивками.
— Ярослав, Михаил, Полина, — я по очереди представил друзей. — Они друг другу близкие родственники.
Ломакин, совершенно не чинясь, обменялся рукопожатием с парнями, а Полине, когда она с улыбкой протянула руку, мягко обхватил ее кисть, поднес к своим губам и обозначил поцелуй.
— Я очень рад, что у Андрея Георгиевича в друзьях столь очаровательная молодая барышня! — не скрывая удовольствия, произнес Странник.
— Вы меня смущаете, Евгений Сидорович, — мило покраснела Полина, но по ее глазам было видно, что это всего лишь врожденное женское кокетство.
— Позвольте узнать, кто ваши родители? Обычно дворянские дети носят печатки с малыми гербами рода, а у вас я не вижу ничего подобного. Не хотелось бы попасть в неловкое положение.
— Обычная скромность, Евгений Сидорович, — ответил Миша. — Мы из рода Назаровых.
— Назаровых? — я заметил, как у Ломакина внезапно напряглось лицо, но всего лишь на мгновение. Да уж, маг хорошо владел собой. Глаза его застыли и с еще большим вниманием оглядели ребят. — Не тех ли Назаровых, что в Твери?
— Нет, мы из Вологды, — улыбнулась Полина. — Наш отец — барон Назаров Никита Анатольевич…
— Ох, простите! Ошибся! — рассмеялся Ломакин, прикладывая руку к сердцу, и почему-то остановил взгляд на девушке. — Мне показалось, что вы, милая Полина, очень похожи на одну мою знакомую, как раз из Твери. Простите мою бестактность, но кто ваша мама?
Я ничего не понимал. Если для ребят подобные расспросы и не вызывали удивления, то я недоумевал. С чего это отцов маг заинтересовался родословной Назаровых? И почему гости из чужой Яви не могли подобрать себе другую фамилию, а вместо этого с каким-то упорством называют себя истинными именами, не понимая, что могут попасть в какие-нибудь неприятности из-за этого и заинтересовать полицию. Потом дошло. А зачем им скрывать свои имена? Ярик в любой миг может перенестись вместе с братом и сестрой из любой точки Москвы к себе домой. Да, демонстрация подобного умения может грозить для меня серьезными последствиями, но я никогда не открою тайну Назаровых. Даже под страхом смерти. Даже Брюс не разговорит меня.
— Тамара Константиновна, если вам настолько важно знать ее имя, — не стала скрывать Полина. — Она… она из знатного рода, и я не хочу называть его, простите. Мы же из провинции, в столице редко бываем. Подобная демонстрация родовой фамилии показала бы откровенную нескромность.
Девушка мило улыбнулась, а я перевел дух. Все-таки Полина сообразила, что не следует быть настолько откровенной с незнакомым человеком. Как бы воспринял Ломакин, что ее мать — из императорского рода?
Маг с легким разочарованием произнес:
— Досадно, что ошибся. Но ничего страшного! С кем не бывает! Еще раз простите!
— Ну что вы, не стоит! — Полина перевела взгляд на меня, показывая, что тоже удивлена.
— Если вы не против, я заберу у вас княжича на несколько минут, — Ломакин получил разрешение и тронул меня за плечо. — Идем в твою комнату. И позови Куана. Есть что обсудить.
Куан пришел ко мне прямо из «палестры», где в одиночестве укреплял дух и тело изнурительными тренировками, успев накинуть на промокшую от пота майку халат, чтобы не смущать, в большей степени, Полину.
Ломакин до того момента сидел молча, сосредоточенно постукивая пальцами по моему рабочему столу. Я видел в его глазах легкую растерянность и озадаченность, и не мог понять, с чем они связаны.
— Разговаривал с князем Георгием намедни, — прервал молчание Евгений Сидорович. — Отец хочет видеть тебя на новогодние праздники дома. Сам он, конечно, позвонит, но я тебя предупреждаю заранее. Съезди, повидайся с родственниками. Как твои дела в лицее? Если появились проблемы — говори сразу, чтобы я мог их уладить. Все-таки Георгий Яковлевич назначил меня твоим поверенным. Решение всех юридических и финансовых казусов лежат на моих плечах.
— Да все в норме, — я пожал плечами.
— А дуэль с Долгоруковым? — прищурился Ломакин. — Как так получилось?
Пришлось вкратце рассказать, почему мне пришлось сойтись с княжичем Александром на ристалище, упомянув и пресловутую стычку на Воробьевых горах. Странник слушал внимательно, задавая наводящие вопросы, порой не всегда относящиеся к этому событию.
— Молодец, что ответил за свои слова и девушек в обиду не дал, — похвалил он, когда я замолчал. — Хорошо и то, что в лицее есть организация, регулирующая подобные вызовы. В противном случае ваш конфликт вовлек бы старших родичей в куда более серьезное противостояние. А так всю ответственность на себя взял Учебный Совет. Ты об этом отцу говорил?
— Нет.
— Очень плохо, — с металлическими нотками в голосе произнес Ломакин. — Запомни, сынок, любая ситуация, в которой существуют интересы чужих родов, требует осмысления при холодной голове. Я понимаю тебя, сам был молодым, не вникал особо в то, что говорили старшие. Считал это занудством, вмешательством в личную жизнь. С годами приходит опыт и мудрость. Отец оставил тебя не ради того, чтобы ты перессорился со всей дворянской Москвой. Сначала думай, советуйся — а потом делай… Ладно, я на днях буду перед Георгием Яковлевичем ответ держать, прикрою тебя, смягчу ситуацию.
— За молодым господином установлено наблюдение, — сказал Куан, воспользовавшись паузой. — Каждое утро, как только он уходит в парк на пробежку, за ним следует один из наших соседей, поселившихся наверху. Я их давно заметил, но сначала не придал значения, думал — обычное дело, снимают квартиру.
— Вероятно, это прямое указание императора, — спокойно ответил Ломакин. — Георгий Яковлевич предполагал, что за ним могут установить негласное наблюдение. Фактически молодой княжич предоставлен самому себе, и Мстиславским явно не по себе. Ведь они тоже отвечают за безопасность такого одаренного. Без присмотра ты становишься лакомой целью для тех, кто еще не раз попытается добраться до тебя. Так что веди себя достойно, не влипай в плохие истории… Ох, что-то я поторопился. Вижу, рассказать что-то хочешь, мнешься.
И как Странник почувствовал у меня желание рассказать про отобранный у Федьки Ефимова блокиратор? Он же не колдун какой, способный проникать в голову человека. Или умеет?
Я вздохнул и попросил пару минут, чтобы сходить в свою комнату и притащить изрядно потускневший артефакт. Положил перед Ломакиным и поведал очередную свою проблему. Куан покачал головой, но не стал при маге поучать меня. Евгений Сидорович с интересом разглядывал трофей, чуть ли не нюхая его.
— Забавный предмет. Говоришь, блокиратор Рипли? Хм, а почему он на меня не действует?
— Наверное, я разрушил его изнутри, — была моя версия.
— Нет-нет, здесь что-то другое, — вертя в руке артефакт, задумчиво проговорил Странник. — Проблема всех блокираторов, сделанных вручную из камня или металла, заключается в их обязательном и постоянном воздействии на одаренного, окажись он в радиусе поражения. На них наносят руны или прячут в сердцевине агрессивный артефакт, постоянно разрушающий магический конструкт. Здесь же я не чувствую его. Моя Сила никуда не делась, все при мне. Подобные изделия предназначены только для неодаренных людей, боящихся магической атаки. А значит, будет носить блокиратор с собой, незаметно для чужих глаз. В кармане, например, или на шее. Одаренные тоже могут использовать его, только артефакт должен иметь некий механизм, который срабатывает в определенный момент. Ты сказал, что парень вытащил цилиндр и наставил на тебя, так?
— Так, — подтвердил я.
— И что было дальше?
— Как обычно, сработала защита. Пока Федька ушами хлопал, не понимая, что случилось, я раскидал его компанию по кустам, потом отобрал артефакт, — честно ответил я.
— Что это значит? Артефакт пассивного действия, подходит для неодаренных, — Ломакин хмыкнул и осмотрел предмет куда внимательнее. — Не вижу никаких дополнительных механизмов для запуска блокирующих волн. В таком случае излучение должно идти постоянно, а я его не ощущаю. Так… Сделан он из цельного камня, кажется, хризолита. Но в нем скрыт какой-то секрет. Эх, разобрать бы его. Кто знает, что блокиратор у тебя?
