— Я не ожидал, что так получится, — признался я, оставаясь под впечатлением своей выходки.

— У меня тоже мало что получалось, когда я вступил на тропу познаний, — вдруг признался Куан, неторопливо ведя «Фаэтон» по оживленной трассе. — Я знал, что у меня сильный дар, доставшийся от деда. Он был знаменитым шаманом, но передать свои секреты не успел. Учителем стал совершенно другой человек. Самое плохое, ему не удалось разобраться в моих проблемах, и он запретил использовать шаманские техники. Если бы я послушался его и стал прилежным учеником — не было бы того Куана, которого нашел твой князь-отец и предложил ему службу.

— То есть, можно не слушаться? — уточнил я. — Не совсем, а в некоторых случаях?

— К примеру, я знал, что превращаться в кумихо во время боя — моя сильная сторона. Враг теряет контроль за перемещением, растерян и в итоге — проиграл. Учитель же считал по-иному и запрещал мне нарушать его тщательно выстроенную методику обучения, — Куан цепко обхватил руль пальцами и чуть наклонился вперед, когда машина попала в небольшой затор. Скорее всего, выискивал лазейку, чтобы прошмыгнуть вперед. Но массивный «Фаэтон» оказался бессилен перед дорожной пробкой, поэтому пришлось терпеливо ждать. — Игнорировать знания, которые тебе даются, нельзя. Я себя не считаю великим наставником, и требую исполнять лишь то, через что сам прошел. Но не буду запрещать тебе действовать по наитию. Иногда это куда лучше спасает жизнь, чем вбитые в голову конструкты.

— Спасибо, Куан, я это запомню, — искренне сказал я. — Но моя сила в антимагии, в разрушении создаваемых и направляемых на меня магических плетений. А духовные техники с «просветлением» — необходимое подспорье.

Наставник некоторое время молчал, пока обгонял двинувшуюся к Москве вереницу машин. Попав на свободную полосу, «Фаэтон» с солидным ревом ушел в отрыв, вызывая зависть у остальных водителей.

— Помнишь, я рассказывал тебе, что залог твоей победы — в умении правильно распределять энергию стихий? Кулак, ладонь, палец — вот основа твоей победы. Нога, колено, локоть, голова — это как умело спрятанный нож или заточка в рукаве уличного хулигана, — снова заговорил Куан. — Ты же не собираешься убивать княжича Долгорукова на дуэли? Значит, необходимо концентрироваться на правильном выборе основного оружия. Чем ты хочешь победить соперника? Силой духа или ударом пальца?

Я задумался. Не хотелось демонстрировать перед Долгоруковым свое двойное преимущество и тем самым ронять его бойцовскую репутацию. Почему-то мне казалось, что дуэль не затянется надолго. И то, что она будет не в пользу Сашки, тоже верил.

— Моя тактика простая, — ответил я. — Сначала разрушаю магические плетения, выматываю княжича и укладываю его на землю ударом ладони или кулака. Но делаю так, чтобы никто не догадался, какую технику я использую.

— Будешь маскироваться?

— Конечно. Нужно пользоваться своими возможностями, пока никто не раскрыл их. Надеюсь, Мстиславские не станут открыто признавать меня антимагом.

Именно это обстоятельство и беспокоило отца. Он опасался, что со стороны императора последует намеренная утечка насчет моего особенного Дара. И тогда моя жизнь превратится в кошмар. Трудно представить, сколько ресурсов для охраны Разрушителя потребуется от Мамоновых. Легче все будет увезти меня из столицы в Якутское княжество, где я буду в большей безопасности, чем в Москве. Но я пока не хочу отсюда уезжать. Может, это подростковое упрямство, о котором так часто и с осуждением говорят взрослые, а может, шепчущий внутри голос не торопиться удерживает на месте.

— Дома потренируешься на макиваре, — выслушав меня, решительно произнес Куан. — Сила тела и сила духа у тебя должны быть мотивированы в первую очередь. Работай, а я помогу, чем смогу.

— То есть все зависит только от меня?

— В первую очередь. Это же очевидно.

Наконец, мы приехали. Куан подогнал «Фаэтон» к подъезду. У нас уже давно был отработана схема. Он выходил наружу, осматривался по сторонам, и только потом условленным жестом разрешал покинуть машину. В подъезд наставник тоже заходил первым, здоровался с дядей Стефаном, коротко о чем-то переговаривался с ним, и получив заверения, что никто подозрительный возле дома не крутился и внутрь не заходил, поднимался вместе со мной наверх. По мне, так излишняя забота. Но Куан честно и добросовестно отрабатывал свой хлеб. Он показывал всем жильцам дома, кто есть кто в нашей забавной паре.

В этот раз навстречу нам попалась Ксения. В легкой курточке и облегающих джинсах она спускалась вниз, что-то напевая себе под нос. Я заметил у нее в ушах капельки наушников. Куан посторонился, чтобы пропустить девушку, но она остановилась и радостно заулыбалась.

— Привет, Вик! Ты куда пропал? Два дня тебя не видела!

Ксения — девочка приличная, извлекла один наушник, чтобы слушать меня не напрягаясь.

— Учусь, — солидно ответил я, разглядывая соседку снизу вверх. Через летний загар, не успевший сойти с миловидного, но простоватого лица, пробивался легкий румянец. Слегка вздернутый носик, округлые скулы, полноватые губы и толстая темно-русая коса, перекинутая через плечо, дополняли картину типичной купеческой дочери. Ну, каких их любят рисовать художники-традиционалисты. Подобных картин полно на выставках, не говоря уже о репродукциях в журналах.

— Не хочешь сходить на вечеринку в «Три кита»? — поинтересовалась соседка, чтобы заполнить возникшую паузу. Она даже не обращала внимания на застывшего рядом со мной Куана, как будто его и не было. Для нее наставник был обычным водителем и квартирным работником.

«Три кита» — клуб-кафе, где любит собираться купеческая молодежь. Он находится неподалеку от нашего дома, всего в паре километров на север, возле Ходынского парка[1], где я провожу свои беговые тренировки. При желании можно дойти пешком, а можно и пофорсить, подскочив на машине. Стоянка там есть.

— Когда?

— В субботу, вечером, — пожала плечами Ксения. — Я подумала, что тебе скучно одному все время дома сидеть и по парку бегать. Почему бы не развлечься?

— Я подумаю, Ксюш, — вежливо улыбаюсь. — Просто куча дел скопилась, а когда их решать, как не на выходные? Если к вечеру разгребусь, то сходим.

Вдруг меня Долгоруков поломает и на больничную койку отправит? Нехорошо будет, пообещал — и не сделал.

— Ладно, — в глазах девушки мелькнуло недоверие. Я же постоянно избегаю ее и за все время, пока здесь живу, раза три перекинулись ничего не значащими фразами. — Тогда заглянешь ко мне, предупредишь?

— Лучше ты, — брякнул я, не подумав.

— Ты чего? — покраснела Ксения. — Люди неправильно поймут. Так не делается.

— О, прости-прости, не подумал, дурак, — я покаянно прижал руку к сердцу. — Конечно, предупрежу.

— Телефонами, может, обменяться?

— Э-аа, у меня он сейчас сломан. Барахлит что-то, связь постоянно обрывается, — приврал я. Не хочу пока завязывать более тесное знакомство с барышней, иначе ее папаша всерьез насядет на меня. — В ремонт отдал.

— Ну ладно, пока-пока, — она махнула рукой и дробно застучала каблучками сапожек по лестнице.

— Мне кажется, ты ее избегаешь, — заметил очевидное Куан. Сказав это, он не стал больше читать нравоучения, дошел до нашей двери, открыл ее и также первым зашел в квартиру. Постоял немного, чутко прислушиваясь к звукам.

— Куан, брось ты излишне напрягаться, — сказал я, захлопывая дверь. — Кому я нужен? И так ясно, что в доме никого нет.

— Осторожность никогда не помешает, — скидывая куртку, ответил наставник.

— А грибы-то мы забыли собрать, — я с огорчением вспомнил наше бегство из березняка. — Не будет нам ужина.

— Ничего, я припас свежих шампиньонов, а к ним — маринованных опят, — усмехнулся Куан. — Пока готовлю ужин, займись уроками. Нечего зря время терять.

2

— Великая княгиня Ольга Ивановна отправилась в свой вояж, — с усмешкой сказал император, поставив чашку с чаем на стол. Свежий ветерок, обдувающий открытую беседку, сгонял поднимающийся от напитка парок в сторону. — Всегда поражался ее не по годам активности. Не может старуха сидеть на месте. Иногда закрадывается подленькая мыслишка, а не она ли мутит воду среди горячо любимых родственничков.