У меня в груди защемило от подобной несправедливости. Я старалась не думать о той безответственной особе, которая травмировала Алмаза. Подобная безалаберность по отношению к живому человеку выводила из себя. Какой же надо быть тварью, чтобы сделать это специально?

– Но зачем кому-то это понадобилось?

– Я слышал о случаях, когда резервуаров травмировали для того, чтобы избавиться от них. Ведь физическая расправа запрещена законом. А повредить энергетический сосуд, обставив все как несчастный случай, и сдать в центр на утилизацию – пожалуйста.

– Это ужасно! – воскликнула я, руки непроизвольно сжались в кулаки, а щеки вспыхнули от стыда, будто я сама лично это сделала.

– Если это так, то нужно заявить об этом в Магистрат и провести расследование. Только вот не знаю, нужно ли это вам?

– Что вы имеете ввиду? – спросила я, не понимая, к чему он клонит.

– Его заберут для проведения расследования и, скорее всего, уже не вернут, учитывая в каком он состоянии. Но если вы ратуете за справедливость, я готов повторить свои подозрения для следствия.

Мало того, что его травмировали из прихоти, так еще и по итогу той дамочке погрозят пальчиком, а его отправят на утилизацию. Хороша же справедливость! Что я могу сделать при таком раскладе? Только молчать, чтобы не усугублять ситуацию Алмаза.

– Благодарю за беспокойство, думаю, что это был несчастный случай, – подумав, ответила я.

– Я тоже считаю, что сейчас не в ваших интересах копать в этом направлении. По крайней мере, до того, как вы будете связаны ритуалом. А пока советую приступить к совместным тренировкам, вам нужно за короткий срок научиться взаимодействовать, до ритуала осталось не так много времени.

– Благодарю, что пошли нам навстречу. Для меня это очень много значит.

– Всегда пожалуйста, – пробурчал Густав. Выпроводив меня из смежной комнаты, он снова погрузился в свои колбы.

Я вышла из лаборатории в смешанных чувствах. С одной стороны профессор согласился дать положительное заключение, а значит Алмаза не заберут обратно в центр, а с другой стороны, подозрения по поводу травмы всколыхнули во мне те чувства и эмоции, от которых я старалась отгородиться.

Алмаза в коридоре не оказалось. Не мог же он просто уйти? Или мог? Сжимая в руках его пальто, я торопливыми шагами направилась к выходу, приготовившись к тому, что придется искать его по всему кампусу. А ведь нужно еще успеть на завтрак перед тренировкой. И вообще, как уговорить Алмаза ходить со мной на тренировки, вдруг он не захочет?

На ходу надевая полушубок, я вышла на улицу. Небо посветлело. В сумерках на дорожках кампуса начали появляться силуэты студентов. Алмаз стоял на крыльце и с отстраненным видом смотрел вдаль.

– Что показала проверка? – без особого интереса спросил Алмаз.

– Профессор сказал, что ты подходишь, – я отдала ему пальто.

– Правда? – удивился Алмаз. – В прошлый раз показатели были хуже некуда.

– Густав сказал, что энергетический сосуд резервуаров может стабилизироваться.

– Он так сказал? – с сомнением в голосе спросил Алмаз. – В центре меня уверяли, что надеяться не на что.

– Он думает, что показатели могут немного улучшиться, – не стала врать я, – главное, чтобы ты достаточно восстановился до ритуала. Во время прошлого ритуала тебе не пришлось ни о чем переживать, но теперь имеются определенные риски.

– Не было никакого прошлого ритуала, – помолчав сказал Алмаз.

– Как же так? Ты ведь возвратник, а значит был связан с магом.

– А ты подумай, кому это не требуется?

Из всех магов только ментальщикам не нужно было проходить ритуал связи с резервуаром. Они отличались от стихийных магов тем, что творили магию через всепроникающий эфир.

– Хочешь сказать, что твоя бывшая хозяйка – ментальщица? – настала моя очередь удивляться.

– Ага, – ответил Алмаз.

– Но ведь ментальщикам не нужны резервуары, они пользуются энергией эфира. А если им потребуется энергия стихий, они черпают её из накопителей.

– Ментальщики могут использовать резервуара для зарядки личных амулетов и не только…

Из курса по специализациям я помнила, что при взаимодействии с резервуарами ментальщики пользуются особыми ментальными каналами. Для них не существует способа создать стабильную связь, как это делают стихийники, призывая в помощь энергию стихий. Я слышала, что ментальная связь приносит боль. Поэтому они предпочитают пользоваться накопителями и не подключаться к резервуарам напрямую, но никто не запрещает им это делать.

– Она подключалась к тебе? – спросила я.

Алмаз нахмурился и не ответил.

– Со стихийным магом все будет иначе. После ритуала канал связи стабилизируется, и передача энергии будет происходить легко.

– Чего ты привязалась ко мне с этим ритуалом? Сама же сказала, что не хочешь его проходить.

– Я не могу подвести Генриетту и остаться без диплома. Для меня важно стать лицензированным магом, чтобы преподавать, как она. А для тебя важно пройти ритуал, чтобы иметь возможность вести нормальную жизнь. Поэтому давай договоримся, что я помогаю тебе, а ты помогаешь мне.

– Наверное, я должен порадоваться этому предложению?

– Я не прошу тебя радоваться, я прошу о сотрудничестве. Разве это слишком много?

Алмаз какое-то время молчал, раздумывая.

– Хорошо, – наконец ответил он, – но с одним условием.

– С каким? – спросила я, ожидая чего угодно.

– Позволь мне отправить весточку родным.

– Но ведь у резервуаров нет родных. Семья отказывается от них после того, как их отправляют в школу резервуаров.

– Хорошо, друзьям, – исправился Алмаз, – ты позволишь?

Я не решилась сказать, что друзьям у резервуаров тоже неоткуда взяться.

– Я отправлю письмо, если пообещаешь ходить со мной на тренировки.

– По рукам.

Я вздохнула с облегчением, потому что не знала, что буду делать, если он откажется.

После проверки мы отправились перекусить в столовую в кампусе. Для завтрака там было на удивление многолюдно. На мое появление с Алмазом обратили внимание те, кто учился со мной на одном потоке. На нас бросали изучающие взгляды. Год, что я тянула с покупкой резервуара, сделал мое упрямство своего рода интригой, некоторые с интересом ждали, чем закончится мое молчаливое противостояние с уставом академии к концу выпускного курса. И вот, наконец, я признала свое поражение, появившись на публике с резервуаром.

На завтрак выбор блюд, как обычно, был небольшой: каши и холодные закуски, но жаловаться не приходилось, так как кормили в столовой неплохо. Я взяла себе овсяную кашу, украдкой поглядывая на Алмаза. Вдруг ему не понравится меню, и он начнёт бить тарелки? Но мои опасения не оправдались, Алмаз не стал возмущаться по поводу еды, а просто взял себе бутерброд с соленым лососем и сыром.

Мне хотелось спрятаться от любопытных взглядов, а Алмаз, казалось, их не замечал. В отличие от меня, он умел держаться с достоинством. Алмаз носил рубашки с высоким воротником, скрывающим ошейник, поэтому внешне он мало чем отличался от студентов. Он одевался так, что, если не пользоваться магическим видением, можно было бы подумать, что он – маг, а я – резервуар.

Я по привычке села за дальним одиночным столиком у окна, поэтому Алмазу пришлось принести себе стул. Мы завтракали в молчании, каждый думал о чем-то своём.

Закончив с едой, я порадовалась, что не встретила никого из знакомых. В этот самый момент в столовой появилась Инджи в компании своего атлетически сложенного резервуара Сапфира. Она окинула взглядом помещение в поисках свободного столика, заметила меня и направилась прямиком к нам, с любопытством поглядывая на Алмаза. Сапфир, как верная тень, следовал за ней.

– Стихийное утро! – поприветствовала меня Инджи.

– Привет! – ответила я, поднявшись из-за стола, и всем своим видом показывая, что уже собираюсь уходить.

Алмаз последовал моему примеру.