Алмаз шагнул вперед, заслоняя меня.

Интересно, это доведенное до автоматизма поведение резервуаров, которых готовят защищать своего мага в любой ситуации или…

Когда край облака подползал к Алмазу слишком близко, частицы исчезали, растворяясь в воздухе при соприкосновении с энергией резервуара.

Облако бурлило и гудело, создавая вокруг себя дымовую завесу. В нос ударил запах гари и нашатыря. А через пару секунд раздался хлопок, и все исчезло, как будто ничего и не было.

– Стихийное утро, Азиза! – поприветствовал меня Густав. – Простите за этот небольшой эксперимент. Вы задержались, а я уже смешал необходимые для опыта ингредиенты.

– Прошу прощения за опоздание, – извинилась я, снимая полушубок.

– Ничего страшного, – ответил Густав, – это ваш кандидат в резервуары?

– Да. Знакомьтесь, это Алмаз. Алмаз, это профессор Густав.

Профессор кивнул.

– Ваша матушка вчера вечером нанесла мне визит в весьма взволнованном состоянии, – сказал Густав, обращаясь ко мне. – Генриетта обеспокоена вашим выбором и его последствиями, – профессор выдержал небольшую паузу, словно дожидаясь нужного эффекта.

Не в силах выдержать его проницательный взгляд, я опустила глаза. Неужели он тоже будет меня ругать?

– Я придерживаюсь мнения, что выбор резервуара – это личное дело мага, – пояснил Густав, видимо, прочитав опасения на моем лице.

Что ж, хоть он не намерен читать мне нотации.

– Так, в чем, собственно, проблема? – спросил Густав.

– Генриетта не уверена, что Алмаз соответствует требованиям ритуала из-за травмы. Пожалуйста, успокойте меня и скажите, что это не так! – озвучила я то, что беспокоило меня больше всего.

– Я не берусь определять такие вещи на глаз. Заключение будет после проверки. Могу я узнать, что послужило причиной травмы? – сухим тоном поинтересовался Густав.

– Мне сказали, что это был несчастный случай, – ответила я.

– Хорошо, – кивнул профессор, – давайте приступим к процедуре.

Он пригласил нас в смежную комнату, в которой располагалась прозрачная магическая капсула размером с человеческий рост. Мне уже доводилось бывать внутри этой штуковины. Сразу после зачисления в академию, в ней определяли мой уровень силы и склонность к основной стихии. Мой уровень силы оказался ниже среднего, а основной стихией – огненная, с небольшими вкраплениями водной. Рекомендованные специализации – бытовая и боевая магия с несущественным перевесом в сторону последней. Поэтому меня, в отличие от типичных боевиков, так и тянет пользоваться магией в быту.

– Когда тебе в последний раз приходилось проходить эту процедуру? – спросил Густав у Алмаза, открывая дверь капсулы.

– Две недели назад. Уже после того, как меня вернули в центр, – ответил Алмаз.

– Напоминаю, что на время проверки ты погрузишься в некое подобие транса. Постарайся расслабиться. А после может кружиться голова. Но не стоит об этом беспокоиться, это всего лишь временный эффект отраженной магии эфира.

Алмаз понимающе кивнул, снял пальто, отдал его мне и зашел внутрь. Прозрачные стенки капсулы вспыхнули фиолетовым цветом.

Густав пробежался пальцами по воздуху, задавая настройки проверки. Энергетические щиты вспыхнули на внешней части капсулы, а ее внутренняя часть наполнилась мерцающей фиолетовой жидкостью.

– Не знала, что резервуаров тоже можно проверять подобным образом. Думала, этим занимаются ментальщики в энергетическом ведомстве, – сказала я, наблюдая за манипуляциями профессора.

– Принцип проверки для резервуаров и магов один и тот же, – не глядя на меня, ответил Густав. – Ментальщики могут считывать эту информацию напрямую. А для нашего удобства они разработали эту машину, чтобы можно было изучать энергетический потенциал студентов прямо здесь в академии, а также проводить проверку резервуаров перед ритуалом.

Капсула повернулась в горизонтальное положение. Алмаз расслабленно парил в ее центре. Я вспомнила, что по ощущениям кажется, будто ты заплыл в море так далеко, что не видно берега, и лежишь на воде, раскинув руки. Ментальные волны колыхались внутри капсулы, создавая ощущение убаюкивающего прибоя.

Алмаз закрыл глаза и как будто заснул. Из центра капсулы к нему потянулись сверкающие нити, которые окутали его, словно кокон.

Густав вызвал энергетический экран, на котором отображались результаты проверки. Он пробежался пальцами по слоям сияния, периодически сдвигая и увеличивая изображение. Сначала все выглядело как нечеткое мельтешение, но потом картинка прояснилась, и я смогла разглядеть каналы тонкого тела и очертания энергетического сосуда.

В отличие от резервуаров, у магов энергетический сосуд был целостный, поэтому резерв энергии у них небольшой. Его хватало на примитивную бытовую магию: подогреть воду, разжечь огонь, убить комара крохотным огненным шаром. Только при подключении к резервуару или накопителю маг получал доступ к энергии, необходимой для магической практики.

Густав вывел на экран информацию, которая дублировалась в ошейник из личного дела. Листая страницы, в какой-то момент он удивленно вскинул бровь.

– Как обстоят дела? – спросила я, от волнения в сотый раз накручивая кудрявый локон на палец.

– Он почти полностью иссушен, энергии в нем не больше, чем в излюбленных тобой накопителях.

Другого ответа я не ожидала, консультант в центре предупреждал. Но это не повод отказываться от человека. Для меня не повод.

– Он подходит под требования ритуала? – с замиранием сердца спросила я.

Густав не ответил, углубившись в чтение. От томительного ожидания у меня вспотели ладони и пересохло в горле.

– Только не говорите, что нет! – попросила я через пару минут.

– Он на границе, – ответил профессор, – на пару пунктов ниже допустимого уровня, если быть точным.

– Только не это! – воскликнула я. – Может, можно что-то сделать?

– Сосуд резервуаров – нестабильная энергетическая структура. Колебание на нескольких пунктов оставляет право решения за проверяющим. Я вполне могу дать заключение, что он подходит, несмотря на то, что в центре две недели назад дали обратное заключение.

– Правда? Спасибо вам большое! – я готова была броситься профессору на шею.

– Вы должны понимать, что это заключение я выдам авансом, – ответил Густав, – прошлую проверку провели сразу после травмы. Похоже, к сегодняшнему дню он успел немного стабилизироваться. Если тенденция продолжится, то возможно, его состояние улучшится, и перед ритуалом он окажется на границе нормы. До ритуала еще целых три недели, давайте договоримся о следующей проверке непосредственно перед событием.

– Конечно, так и сделаем, – обрадовалась я.

Густав отключил капсулу, та погасла и вернулась в изначальное положение.

Алмаз пришел в себя и первым делом посмотрел на меня. Мне показалось, что он удивился, увидев радость в моих глазах, будто ожидал другой реакции.

Профессор открыл перед ним дверь капсулы, и Алмаз пошатываясь вышел.

– Кружится голова? – сочувственно спросила я, припоминая, что меня мутило после проверки.

– Немного, – ответил Алмаз, рассеянно глядя в пространство.

– Минут через десять это пройдет, – сказал Густав, – можешь пока присесть на скамейку в коридоре. Я должен поговорить с Азизой наедине.

Я собралась попросить Алмаза выйти, но, к моему удивлению, он сам покинул комнату. Видимо, и правда чувствовал себя не очень, раз без возражений сделал, что велели.

– Подозрительная получается история, – сказал Густав, когда мы остались вдвоем.

– Что вы имеете в виду?

– Для меня все выглядит так, будто его травмировали намерено.

Густав озвучил эту догадку спокойным голосом, будто читал лекцию, будто речь шла о чем-то будничном.

– Канал связи с амулетами безнадежно поврежден, а значит для зарядки накопителей он не годится. Его показатели ниже требований ритуала, а значит, если бы не ваша доброта, у него не было ни единого шанса избежать возврата в Магистрат для последующей утилизации.