Тихон же бросил взгляд на матушку, которая улыбнулась ему в ответ, еле заметно кивнула и пошла направо, к столам женщин и детей.

— Вот, твоё место, — указав на середину последнего стола, сказал батюшка Тихону. — А я сижу там, видишь?

Посмотрев на первый стол, на пустое третье место от главного стола, Тихон лишь кивнул.

— Если почувствуешь себя плохо — не терпи, скажи сразу, здесь есть, где можно отлежаться.

Тихон вновь лишь кивнул, стараясь не обращать внимание на взгляды, полные любопытства. Это благо ещё, что, когда в центре стоял, на него мало пялились. Понимающие взрослые попались, не стали смущать паренька откровенным разглядыванием новенького. Хотя в той же академии Тихон еле удержался от шага назад после первого входа в класс, столько разных по накалу эмоций взглядов на нём сошлось тогда.

Нет, Тихон знал эту свою слабость. Ну как, слабость, повышенную чувствительность к эмоциям других людей нельзя назвать слабостью. Скорее, свойством его духа. Очень полезным в некоторых обстоятельствах. И в принципе Тихон всегда мог отгородиться от этих эмоций, если вдруг кто-то захочет "надавить". Ну не поднимать же щиты духа от эмоций других людей, правда? Затратно это. Очень. Да и раскрывать при всех свои умения не хотелось бы.

Так, стоп! Перешагнуть через лавку и сесть на место, а потом уже начать рассматривать окружающих, вспоминать, что говорили батюшка и матушка о родичах, сравнивать со своими ощущениями и неторопливо набивать пузо разносолами. День воскресный, день не постный, еды на столах уже валом, а будет ведь ещё больше. Ну а пока за еду ещё никто не взялся — вперёд, изучать окружение.

— Здрав будь, Тихон Гориславович, — тут же тихонько поздоровался паренёк, сидящий слева от Тихона. — Меня зовут Матвей Кузьмич, я приёмный сын Кузьмича Гориславовича, второго сына Горислава Ивановича.

Ну, что приёмный — было видно сразу. Чёрные кучерявые волосы, карие глаза, но светлая, словно у княжича, кожа. Полуэллин, полурусич, понятно. На вид — лет пятнадцать, то есть уже пять лет как прошёл испытания и пир у князя. Кафтан парчовый, кушак — шёлковый. Пуговицы — серебряные, без драгоценных камней. Видно, что одежка шилась на заказ, строго по фигуре, а не купленное готовое платье, как у самого Тихона, но сама парча — среднего качества. То есть не сын богача, которому позволено всё, а обычный боярский сын, достатком чуть выше среднего. Немного лучше Тихона, но так и должно быть.

— И тебе здравствовать, Матвей Кузьмич, — с улыбкой ответил парню Тихон. — Можно и просто по имени, если захочешь.

— Рыбак рыбака, — с лёгким пренебрежением сказал сидящий за Матвеем парнишка одного возраста с Матвеем. — Зови меня Вячеславом Борисовичем.

Ага, Борис — это старший сын Горислава Ивановича. И, значит, сын наследника. Русые волосы, серые глаза, ну, понятно. Чистокровный Совин. Парча дорогая, многоцветная, золотые пуговицы, вместо кушака — кожаный наборный* пояс с серебряными накладками. Дорого, богато, все дела. Возраст, похоже, совпадает с Матвеем. Однако, учитывая наличие ещё одного парня впереди — вряд ли сам будущий наследник. Ну, а насчёт гонора — как аукнется — так и откликнется. Нет, бить морду было бы глупо. До белого каления человека и приторной вежливостью можно. Было бы желание. И да. Пока такого желания у Тихона не было. Вообще. Но обозначить то, что Тихон не тихоня-терпила — необходимо.

— Как скажешь, — спокойно, с простой вежливой улыбкой на лице, сказал Тихон. — Тогда и тебе меня придётся Тихоном Глебовичем звать.

— Здрав будь, Тихон Глебович, — вежливо, но прохладным тоном сказал сидящий уже за первым столом парень, похожий на слегка повзрослевшего Вячеслава. — Не обращай внимания, у Славки язык впереди мыслей бежит. Меня зовут Игорь, я — сын Бориса Гориславовича.

"Ага, то есть наследник наследника более адекватен, чем его младший братец. Да и представился мне по имени, словно сглаживая категоричность младшенького. Но сейчас, учитывая то, что он сам меня по имени-отчеству назвал, обращаться к нему просто по имени будет некрасиво," — подумал Тихон, наблюдая одновременно и за реакцией трёх взрослых мужчин. Кстати, Борис после слов своего второго сына брови сдвинул. Не по нраву подобное наследнику Горислава Ивановича. Это хорошо.

Вот, кстати, сразу понятно, кто в роду силушкой не обделён. Именно этот Игорь Борисович. И костюм подобран более аккуратно. Да, парча, но не многоцветная, словно перья в хвосте у павлина, а в одном тоне и его оттенках. Да, такой же наборный пояс. И те же золотые пуговицы. Но смотрится всё чуть скромнее, чем у младшенького Борисовича. Богато, но достойно. Хорошо. И ответил он за брата очень аккуратно, словно пытаясь сгладить, погасить конфликт, сохраняя достоинство всех сторон. Умно.

— Брат! — возмущённо выдохнул тот самый Славка, но тут же заткнулся, увидев, как нахмурился его отец.

— Рад знакомству, Игорь Борисович, — с широкой улыбкой сказал Тихон, не став заострять внимание на ошибке младшего.

С наследником наследника ссориться не стоит. Тем более, что он сам этого не хочет. Тихон же не герой третьесортного подросткового романа, чтобы на пустом месте врагов заводить и с лёгкостью с ними справляться. Такие "враги" только место на бумаге занимают. Вот руководитель того мага духа — да, нормальный такой враг для главного… Стоп. Тихон — не главный герой этого мира! И даже не близко! Кресло. Терраса. Плед. Чашка чая. И толстый томик романа с хорошим, крепким сюжетом. И никаких злодеев. Здесь для этого князья есть!

— Ну что, пора бы нам и пир начать, — осмотрев столы, сказал зычным голосом дед. — Прохор! Налей-ка нам мёда хмельного полные чарки! Васька! Наполни кубки младшеньких квасом!

И тут же из противоположной входу в трапезную двери выскочили два парня с пузатыми кувшинами в руках, а в самом зале поднялся лёгкий шум обсуждений и звон приборов по тарелкам. Мёд хмельной — вещь коварная, как рассказывали Тихону дядьки. Пьётся легко, на вкус — приятен, вовремя не закусишь — и всё, отведут отдыхать. Так что о закуси в своей тарелке надо было позаботиться заранее, до первого тоста.

— Василисе мёда не наливать, — зычным голосом сказала бабка, как только Прохор закончил наполнять кубки мужчин. — Слышала меня, Василисушка? Теперича до самого лета никакого мёда и вина. Только квас да чай. Ну, сбитень ещё можешь. Но ты его, кажись, не любишь.

И тут же в трапезной повисла гробовая тишина. Даже мальчишки застыли с кувшинами в руках, боясь пошевелиться.

*Наборный пояс — ремень, украшенный металлическими накладками

— Драгоценная моя Евдокия Викторовна, — отмер первым дед. — Ты уверена?

Тихон же перевёл взгляд на расписной сводчатый потолок, старательно делая вид, что его он интересует больше, чем опасный для Тихона разговор взрослых. Ну, потому что такой приказ старшей женщине в роду мог означать для невестки только две вещи: немилость или непраздность. Вот же встрял! Отец — слабосилок боярской семьи, дед — мэр города, а его жена — как минимум обладает духовным зрением. Как максимум… Да кто ж его знает?! Явно не Тихон.

— А я хоть раз ошиблась? — фыркнула бабуля в роскошном кубельке и единственная из женщин в полноценной чалме, а не в кокошнике. — Я давно говорила, Глебу надо было к Роду на поклон съездить, да доказать, что готов к ответственности. И никак иначе. Вот и результат. Благословил Род, да не одним, а сразу двумя. Одним — по духу, а вторым — по крови. Старший за младшим и присмотрит. Кстати, Василисушка, браслетик свой новый не снимай, пока не износится. Добрая сила в нём, полезная. Вовремя ты его приобрела, молодец.

О, какие ошарашенные взгляды на Тихона бросили матушка с батюшкой! Главное теперь сделать морду не кирпичом, а удивлённой, как и у остальных. И было от чего. Ну, бабка… Ну, ведунья! Сразу увидела и духа во чреве матушки, и браслет, наполненный магией. Была бы не женой мэра — церковь точно позаботилась бы о таком таланте. И неважно, что женщина. Жёны у священников тоже не все простые домохозяйки. Монахини, опять же, тоже свою лепту в духовную защиту княжества вносят. Им настоятельницы с духовным зрением ой как важны.