Вниз они спустились вдвоём и замерли как в немой сцене или как стоп-кадр. Рядом с Фиолетом стояла Ива в белом трогательном платьице с синей каёмочкой по подолу. Пушистая светлая коса лежала на её плече, и была она похожа на абсолютно-земную девушку, но из каких-то давних времён. Синие туфельки, очень маленькие, казались кукольными. Синие глаза смотрели на хозяев испуганно.

А произошло вот что. Утром к Ландыш опять прибыл курьер с новыми нарядами, и Ландыш банально забыла закрыть за ним дверь на улицу. Когда Ива нашла дом Ландыш, – ведь Ландыш сама же приглашала её в гости в любое время, – то увидела дверь в ограде распахнутой. Она робко вошла, удивляясь открывшемуся простору внутреннего пространства за оградой. Вокруг пестрели чудесные ухоженные цветники, дорожки были выложены голубоватым камнем, а сад казался лесом. Да он и переходил в самый настоящий лес позади двухэтажного дома. Но по всей улице стояли точно такие же дома с такими же огромными и закрытыми участками вокруг, включающими в себя и часть лесной территории.

Всё это Ива и объяснила хозяевам, уловив их замешательство от появления неожиданного, но званого гостя. Радославу сразу показалось, что он видел когда-то эту девушку, только очень давно, чего не могло быть, поскольку в звездолёте он ни разу не увидел Иву, не стремясь к тому и не желая бывать там, где отирался Фиолет. Он только выслушивал Кука, когда тот был озабочен её дальнейшей участью, и всё. Тут же поразмыслив, он решил, что она просто похожа на множество и множество девушек Земли. Вот и вся отгадка.

Что касается Фиолета, то его поведение было странным. Он вёл себя так, как будто никакой Ивы в доме Радослава и Ландыш не появилось. Он был в спортивной рубашке без рукавов, так что его развитые руки и часть гладкой рельефной груди смотрелись очень красиво. Фиолет был из тех мужчин, которым очень важен их внешний шик. На нём были шорты, поскольку он не собирался являть себя местным обитателям, собираясь к безлюдному океаническому побережью. Ноги его были несколько тонки, но в целом он выглядел, что называется, щёголь. Он был свежо выбрит, как всегда светел лицом. Длинные волнистые волосы были забраны сзади в какое-то декоративное пластиковое кольцо, а виски красиво же выбриты. Бедная Ива стояла, потрясённая его красотой, даже не обратив внимания на самого хозяина дома.

«С первого взгляда сразил наотмашь»! – поразился он. Вот и не верь в любовь с первого взгляда и в наличие судьбы. Ведь Радослав был уверен в том, что Ива начисто забыла о Фиолете, как того и добивался Кук, вторгаясь в её сакральные жизненные уровни – в сознание и подсознание. Неприязнь к Куку, вершившего тут чужие судьбы, не исключая и участи самого Радослава, перетекла на Фиолета, бывшего таким же заложником всемогущего командира звездолёта.

Ландыш обняла Иву, – Мы летим купаться к океану! Ты с нами!

– К океану? – совсем растерялась Ива. – Как мы туда попадём? Там запретная для посещения территория. Туда не ходят скоростные общественные машины…

– А у нас своя машина. И не скоростная, а сверх скоростная, – смеялась Ландыш. Она отбрасывала все запреты, ломала всю систему шифров и кодирующих устройств, попирала все секреты. – Мы будем там совсем одни, как только что созданные люди! Одни на целое побережье!

– Страшно мне, – пробормотала Ива, – а если секретная охрана будет патрулировать те территории…

– Да какая охрана, глупышка! Нет там никого. Нет у вас никакой охраны. Вас элементарно обманывают.

– Кто?

– Ну, я не знаю. Ваши власти.

– Нас никто не обманывает. Мы просто знаем с рождения, где мы может бывать, а где нет, – не согласилась Ива.

– Вот это обработка! – не то восхитилась, не то возмутилась Ландыш.

Фиолет вышел в сад, так ничего и не сказав. Все пошли следом. Вдоль дорожки росли кустарники, похожие на сирень, лиловую и белую. В отличие от настоящей сирени они цвели с весны до осени, так что временами Радославу казалось, что сирень эта синтетическая какая-то. Он топтался рядом с женщинами и Фиолетом, не зная, оставлять ли их с Фиолетом наедине или самому лететь с ними вместе. Решил остаться дома. Не хотелось толкаться рядом с Фиолетом.

– Как странно, – сказала вдруг Ива, обращаясь к Радославу, – у меня такое чувство, что я когда-то видела тебя, хотя я вижу тебя впервые. – Глаза её были серьёзными и грустными. – Именно таким, когда ты был окружён цветами сирени, как сейчас. Хотя я помню тебя без бороды и несколько не таким. Очень молодым. Но ведь этого никогда не было.

– Без бороды, молодым, не таким, – повторила Ландыш, – так это и был не он. Тут ты права. Это был твой Светлый Поток! Угадала?

– Нет. Радослав больше похож на Капу, чем на Ручейка.

– На какую капу и какого ручейка я похож? – хмыкнул Радослав, всматриваясь в девушку и беспокоясь за её состояние. Чего с нею учудил самонадеянный Кук – чародей?

– Только у Капы глаза тёмные и брови сросшиеся.

– И глаза не те, и брови не те, и вообще он совсем другой, но похож! – смеялась Ландыш, неподдельно –весёлая среди всех присутствующих. Фиолет выглядел равнодушным. Он словно бы покорялся воле взбалмошной Ландыш, увлёкшей его на авантюру с купанием в океане, хотя сам и навязался ей в попутчики. Раздражение Радослава усиливалось. И самой нестандартной ситуацией в целом, и особенно внедрением Фиолета в его дом и в его планы.

– Не смей ни о чём сообщать Куку! – потребовала Ландыш. – Фиолет ничего ему не расскажет, я тоже, и ты.

– Не приказывай! – рассвирепел муж, попираемый у всех на глазах. – Сам решу, исходя из ситуации, что делать. А вы давайте, катите, куда и собрались! – он оттащил Ландыш в сторону и прошипел, – Ты зачем её пригласила к нам? Ты когда с нею сошлась? Где? Ты с ума сошла?

Бедняжка Ива топталась чуть поодаль, помертвев от страха, что попала в непонятный эпицентр семейной разборки, причиной которой была она. Почему муж Ландыш такой неприязненный? Чем она так отвратила его с первого взгляда? Вот что она думала. Фиолет стоял поодаль и молчал, не изменяя выражения светлого лица, отстранённого от всего. Радослав отвлёкся от Ландыш и даже забыл о взбучке, только что ей устроенной на глазах у гостей. Почему Фиолет, непрерывно путешествующий по всем трём континентам, на двух из которых царил субтропический климат, ничуть не загорел? Он был как молоко, лучистое и свежее, когда его хочется приложить к губам в жаркую пору. В той степени, каким он запомнился ему на Троле, он был загорелым и бравым парнем, ничуть не меланхоличным, нагловатым и самоуверенным. Тут стоял совсем другой Фиолет. Конечно, между человеком в юности и зрелым мужем разница огромная. И всё же… Что было не так с Фиолетом? Что означала его вечная отстранённость от всех, когда, даже общаясь, он был как бы и вовне любого события, всякого дружеского собрания в малочисленном кругу своих.

– Давайте, улетайте, раз собрались, – сказал Радослав им всем, поскольку выходило, он и есть препятствие на пути к их запланированному весёлому путешествию.

Втроём они тронулись к ангару, и Радослав мучительно раздумывал над тем, стоит или нет знать Куку о нарушении строжайшего запрета на близкий контакт с местными. И входила ли Ива в понятие «местные», раз уж столько времени провела среди землян? Была женой Фиолета, хотя и непонятно, была ли. Как непонятно было, что она помнила. Что забыла. Она уверяла, что помнит его, Радослава, ни разу его не увидев в действительности, как и ему самому она кажется знакомой, что реальности не соответствовало. Он выдохнул и отправился к своим нехитрым делам, объединив которые, можно было назвать их тотальным бездельем.

Ива наблюдала за тем, как Ландыш вышла из океана, а тот тащился за нею плотной волной – своим вязким шлейфом и утягивал за собою, не желая отдавать хрупкую добычу назад земной тверди. Фиолет скрылся из глаз, сделав свой заплыв. Ива не плавала, боясь солёной воды, её безграничности. Да и не в чем ей было. У неё не было такого купальника, как у Ландыш, а только нижнее бельё, непристойное для обнаружения чужим глазам. Так она была воспитана. Она бродила по песку и рассматривала обнаруженные гладкие цветные камушки, закрученные мудрёные домики давно умерших моллюсков под названием ракушки. Иногда ракушки были и заполнены своим живым владельцем, что вызывало в ней омерзение, – живая фауна океана была очень уж непривычна жительнице равнин. Ландыш растянулась на песке. Серебристо-голубой, обтягивающий её купальник светился как остекленевшая вода, как зыбкий кокон, оставленный океанической субстанцией на её теле. Она полностью просвечивала сквозь него и была лилейно – стройна, тоненькая в талии, округла в бёдрах, идеальна по форме маленькой груди. Ива невольно любовалась своей новой подругой, нисколько не испытывая того, что именуется завистью. Она села рядом, играя с оранжевыми камушками, найденными в песке. Они имели перламутровый отблеск, и девушка перекладывала их с одной ладошки на другую, радуясь своей пустяковой находке.