Лия добралась до подножия лестницы. Обломки Беллы и Арабеллы продолжали разлетаться над нашими головами.

— Лия! — крикнул я. — Лия, ради Бога, остановись!

Проходя мимо паланкина с безвольно повисшими занавесками, она остановилась — но не потому, что я ее окликнул. Думаю, она даже не слышала меня. Все ее внимание было приковано к дряблому существу, которое было прежде ее братом. Теперь он нетерпеливо склонился над поднимающимся люком, рыхлая плоть его лица стекала вниз, как тесто. Корона снова упала с его головы. Все новые черные щупальца вылезали из его шеи, спины и ложбинки между ягодицами. На моих глазах он превращался в Ктулху, повелителя древних богов, воплощенную в жизнь кошмарную сказку.

Но настоящий монстр был внизу. Скоро он появится.

Гогмагог.

Я помню, что произошло дальше, с душераздирающей ясностью. Я видел все это с того места, где стоял, может быть, в дюжине шагов над брошенным паланкином, и до сих пор вижу это в своих снах.

Радар лаяла, но я едва мог слышать ее из-за постоянного, сводящего с ума гула из Темного Колодца. Лия подняла свой кинжал и без колебаний глубоко вонзила его в язву рядом с тем местом, где прежде был ее рот. Потом, взявшись за кинжал обеими руками, резанула им справа налево по шраму, заменявшему ей рот.

— ЭЛДЕН! — закричала она. Мелкие брызги крови хлынули из ее вновь открывшегося рта. Ее голос был хриплым — думаю, из — за подвигов чревовещания, — но первое слово, которое она произнесла без необходимости извлекать его из глубины горла, оказалось достаточно громким, чтобы ее несчастный брат услышал его даже сквозь рев. Он повернулся — и увидел ее, увидел по-настоящему в первый раз в жизни.

— ЭЛДЕН, ОСТАНОВИСЬ, ПОКА ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО!

Его колебания были видны по колыханию леса щупалец — теперь их стало больше, гораздо больше. Видел ли я в его затуманенных глазах любовь? Сожаление? Печаль или, может быть, стыд за то, что он проклял единственного человека, который любил его, вместе со всеми теми, кто не любил? Или только желание сохранить жизнь, которую он терял вместе со своим правлением, оказавшимся слишком коротким (но разве не так кажется всем нам, когда приходит конец)?

Я не знал этого, когда бежал вниз по последним ступенькам, мимо паланкина. У меня не было никакого плана, просто нужно было увести ее отсюда до того, как эта тварь внизу сможет выбраться на свет. Я подумал о гигантском таракане, который забрался в сарай мистера Боудича, и о том, как мистер Боудич застрелил его, и это напомнило мне — наконец — то — что у меня все еще есть его револьвер.

Лия вошла в это колышущееся скопище щупалец, похоже, не подозревая об опасности, которую они представляли. Одно из них погладило ее по щеке. Элден все еще смотрел на нее — мне показалось, что он плачет.

— Возвращайся, — прохрипел он. — Возвращайся, пока можешь. Я уже не могу…

Одно из щупалец обвилось вокруг ее окровавленной шеи. Было ясно, чего он не мог сделать: справиться с той своей частью, которая была одержима существом внизу. В дворцовой библиотеке он прочитал столько книг, — неужели ни в одной из них не было самой главной истины всех культур, гласившей, что, когда ты имеешь дело с дьяволом, ты заключаешь с ним дьявольскую сделку?

Я схватил щупальце — которое могло быть частью руки, когда Элден еще только заключил свою сделку — и оторвал его от ее горла. Оно было твердым и покрытым липкой слизью. Как только щупальце перестало душить Лию, я позволил ему выскользнуть из моей хватки. Но тут другое обхватило мое запястье, еще одно вцепилось в бедро. Они начали тянуть меня к Элдену — и к открывшемуся внизу колодцу.

Я поднял револьвер мистера Боудича, чтобы выстрелить. Но прежде, чем я успел это сделать, щупальце обвилось вокруг револьвера, вырвало его и отбросило на каменный пол в направлении брошенного паланкина. Радар теперь стояла между Элденом и колодцем, подняв шерсть дыбом и лая так сильно, что из ее пасти летела пена. Она бросилась, чтобы укусить его. Щупальце — бывшее прежде частью левой ноги Элдена — щелкнуло, словно хлыст, отбросив ее в сторону. Меня тянуло вперед. Монстр, возможно, оплакивал свою сестру, но и ухмылялся в предвкушении какой-то ужасной победы, реальной или воображаемой. Еще два щупальца поменьше вылезли из этой ухмылки, пробуя воздух на вкус. Башенный кран все еще тянул люк кверху, но что — то еще — что-то снизу — тоже толкало его, расширяя щель.

«Там, внизу, другой мир, — подумал я. — Темный, который я ни за что не хочу видеть».

— Ты тоже была частью этого! — взвизгнуло дряблое существо с зеленым лицом, обращаясь к Лии. — Ты должна была пойти со мной! И стать моей королевой!

Новые щупальца Губителя Летучих схватили ее — за ноги, за талию, снова за шею — и потащили за собой. Что-то появилось из колодца, какая-то маслянистая черная субстанция, усеянная длинными белыми шипами. Оно ударилось о камни с мокрым шлепком. Это было огромное крыло.

— Я и так королева! — сквозь слезы кричала Лия. — Ты не мой брат! Он был добрый! А ты убийца и узурпатор! Ты самозванец!

Она вонзила кинжал, с которого все еще капала ее кровь, в глаз своего брата. Щупальца отпали от нее. Он отшатнулся. Крыло поднялось и взмахнуло, отчего мне в лицо ударил порыв тошнотворного воздуха. Оно обернулось вокруг Элдена. Шипы пронзили его и подтащили к краю колодца. Он издал последний вопль, прежде чем тварь вонзила свои крючковатые когти ему в грудь и утащила внутрь.

Теперь ее уже не могло удовлетворять наличие послушной марионетки. Над колодцем вздувался пузырь чужеродной плоти. Огромные золотые глаза смотрели на нас с того, что не было — не могло быть — лицом. Раздался скребущий, скрежещущий звук, и показалось второе крыло, покрытое шипами. Оно сделало пробный взмах, и мне в лицо ударил еще один порыв невыносимого зловония.

— Возвращайся назад! — крикнула Лия. Кровь брызнула из ее разорванного освобожденного рта. Долетев до появляющейся из колодца твари, капли зашипели. — Я, королева Эмписа, приказываю тебе!

Но оно продолжало вылезать, хлопая обоими колючими крыльями. Из него текли струйки какой-то зловонной жидкости. Свет разбитых лун продолжал меркнуть, и я едва мог разглядеть горбатое, чудовищно искривленное существо, которое все выше поднималось над краем колодца. Его бока вздувались и опадали, как кузнечные мехи. Голова Элдена почти скрылась в этой странной плоти. Его мертвое лицо, на котором запечатлелось выражение ужаса, посмотрело на нас и исчезло, как лицо человека, тонущего в зыбучих песках.

Лай Радар теперь больше походил на вопль.

Думаю, это мог быть какой-то дракон, но не такой, какого можно увидеть во многих книгах сказок. Это существо было за пределами моего мира. И мира Лии тоже. Колодец Тьмы открылся в какую-то иную вселенную, недоступную человеческому пониманию. И приказ Лии никак не мог остановить его.

Оно выходило.

Выходило наружу.

Луны поцеловались, и скоро все должно было закончиться.

Лия больше не приказывала — должно быть, поняла, что это бесполезно. Она только вытянула шею и беспомощно смотрела, как эта штука выбирается из колодца. Осталась только Радар, неистово лающая, но каким — то образом — чудесным, героическим — удерживающая свои позиции.

Я понял, что сейчас умру, и это будет милостью. Не может же моя жизнь продолжаться посреди ужасного адского рева (ААААААА), когда я — и Лия, и Радар — буду поглощен этим инопланетным существом?

Я читал, что в такие моменты вся жизнь человека проносится перед глазами. Передо мной, как иллюстрации в книге, страницы которой переворачиваются неимоверно быстро, промелькнули все сказки, с которыми я столкнулся в Эмписе, от старушки-башмачницы и гусиной принцессы до домов Трех Маленьких Изгнанников и злых принцесс, которые никогда бы не взяли на бал свою прекрасную младшую сестру (как и уродливого брата).

Оно росло и росло. Хлопало своими шипастыми крыльями. Лицо Элдена уже скрылось в его непостижимом нутре.