— Оплакивание, — сказал я.

— А где Снаб? — спросил Йота.

Я пожал плечами:

— Может быть, ему не понравился дождь.

Лия направилась по Галлиеновской дороге к дворцу. Я положил руку ей на плечо и остановил.

— Мы должны зайти сзади и выйти рядом с игровым полем. Я не могу найти дорогу, маленький засранец по имени Питеркин стер метки мистера Боудича, но держу пари, ты знаешь, как туда добраться.

Лия положила руки на свои стройные бедра и раздраженно взглянула на меня. Она указала в сторону звуков, издаваемых Ханой, которая оплакивала свою дочь. Потом на случай, если я был слишком туп, чтобы понять это, вскинула руки высоко над головой.

— Принцесса права, Чарли, — сказала Йота. — Зачем идти этим путем, если мы можем миновать ту громадину, войдя через парадную дверь?

Я понимал его правоту, но были и другие моменты, которые казались мне более важными.

— Потому что она ест человеческую плоть. Я почти уверен, что именно поэтому ее выгнали из Великании, или как вы здесь это называете. Ты понимаешь это? Она ест человеческую плоть. И она служит ему.

Лия посмотрела мне в глаза. Очень медленно она кивнула и указала на револьвер, который я носил.

— Да, — сказал я. — И есть еще одна причина, миледи. Мне нужно, чтобы ты кое-что увидела.

Мы прошли немного дальше по Галлиеновской улице, а потом Лия свернула налево в узкий переулок. Она провела нас по лабиринту улиц, ни секунды не колеблясь. Я надеялся, что она знает, что делает, ведь прошло много лет с тех пор, как она была здесь в последний раз. С другой стороны, нам указывали дорогу горестные вопли Ханы.

Джая и Эрис догнали меня. Эрис выглядела мрачной и отстраненной, Джая была испугана. Она сказала:

— Здания двигаются. Я знаю, что это безумие, но они двигаются. Каждый раз, когда я отвожу взгляд, я краем глаза вижу, как они тянутся ко мне.

— А мне все время кажется, что я слышу голоса, — сказал Глаз. — Это место выглядит… не знаю… населенным призраками.

— Так и есть, — сказал я. — И нам предстоит изгнать их или погибнуть в попытке сделать это.

— А эта тварь? — спросила Эрис. Вой Ханы становился все громче.

— Потом, — сказал я. — Все в свое время.

Лия повела нас по переулку, где здания стояли так близко друг к другу, что казалось, будто мы скользим по расщелине. Я мог видеть, как кирпичи одного здания медленно входят в камни другого и выходят, словно они дышали.

Мы вышли на улицу, которую я узнал. Это был бульвар с заросшим сорняками газоном посередине и тем, что, возможно, было когда-то элитными магазинами, обслуживающими членов королевской семьи и придворных, по бокам. Йота протянул руку, чтобы потрогать (или, может быть, сорвать) одного из огромных желтых цветов, но я схватил его за запястье.

— Не нужно этого делать, Глаз. Они кусаются.

Он посмотрел на меня.

— Правда?

— Правда.

Теперь я мог видеть крышу огромного дома Ханы, выходящего на улицу. Лия повернула направо и начала пробираться вдоль разбитых витрин магазинов, глядя сквозь дождь на пустынную площадь с высохшим фонтаном. Горестные крики Ханы теперь были почти невыносимыми, когда рыдания усиливались и переходили в визг. Лия, наконец, оглянулась. Она поманила меня вперед, но поводила одной рукой в воздухе: тише, тише.

Я наклонился к Радар и, как и в прошлый раз, прошептал ей, чтобы она молчала. Потом присоединился к принцессе.

Хана восседала на своем украшенном драгоценностями троне. На ее коленях лежало тело дочери. Голова Красной Молли свисала с одной стороны трона, ноги с другой. Этим утром не было никаких песен про Джо, мою любовь. Хана погладила оранжевые волосы Молли, потом подняла свое бугристое лицо навстречу дождевым струям и снова завыла. Подложив свою ручищу под свесившуюся вниз шею Молли, она подняла ей голову и покрыла поцелуями лоб и остатки окровавленного рта.

Лия указала на нее, потом подняла ко мне руки ладонями наружу: «Что дальше?»

«Вот это», — подумал я и зашагал через площадь к тому месту, где сидела Хана. Одна моя рука лежала на рукоятке пистолета мистера Боудича. Я не видел, что Радар пошла за мной, пока она не начала лаять. Она залаяла во всю глотку, из глубины ее груди каждый раз, когда она делала вдох, вырывалось рычание. Хана подняла глаза и увидела нас.

— Спокойно, девочка, — сказал я. — Держись за мной…

Хана скинула тело дочери с колен и поднялась. Красная Молли свалилась в кучу мелких костей.

— ТЫ! — взревела она, ее грудь вздымалась волной. — ТЫУУУУ!

— Да, это я, — сказал я. — Я обещанный принц, так что преклони предо мной колени и прими свою участь.

Я не ждал, что она подчинится, и не ошибся. Она помчалась ко мне громадными прыжками. Пять привели бы ее ко мне, но я позволил ей только три, потому что не хотел подпускать слишком близко. Я не боялся — это тьма накрыла меня. Она была холодной, но ясной. Может быть, это звучит парадоксально, но так и было. Я хорошо видел красную трещину, идущую по центру ее лба, и когда она заслонила небо надо мной, крича что-то — не знаю, что — всадил туда две пули. Револьвер 45-го калибра был в сравнении с 22-м калибром Полли тем же, чем дробовик для детского пневматического пистолета. Ее покрытый фурункулами лоб провалился, как снежная корка, когда на нее наступают тяжелым ботинком. Каштановые пряди ее волос улетели назад в веере кровавых брызг. Пропасть рта открылась, обнажив подпиленные зубы, которые больше не будут рвать и пережевывать плоть детей.

Ее руки взметнулись к серому небу. Дождь стекал по ее громадным пальцам. Я почувствовал запах порохового дыма, сильный и едкий. Она сделала полукруг, словно для того, чтобы еще раз взглянуть на дорогого ей человека. Потом упала. Я почувствовал глухое сотрясение камней под моими ногами, когда она грохнулась наземь.

Так пала великанша Хана, которая охраняла солнечные часы, бассейн и вход на Поле Монархов за дворцом Лилимара.

Йота стоял перед правым крылом дома Ханы — кухонным крылом. С ним был серый человек, у которого почти не осталось лица; казалось, что плоть отлепилась от его черепа и сползла вниз, закрыв один глаз и весь нос. Он был одет в запятнанную кровью белую блузу и такие же брюки. Я предположил, что он был поваром Ханы, тем, кого она назвала безмозглым ублюдком. Меня он не интересовал — у меня были дела во дворце.

Но, похоже, дело Лии с Ханой еще не было закончено. Она подошла к упавшей великанше, вытаскивая свой меч. Кровь собиралась вокруг головы Ханы в лужу и стекала между камнями.

Эрис шагнула вперед и взяла Лию за руку. Лия повернулась, и выражение ее лица не нуждалось в словах: «Как ты смеешь прикасаться ко мне?»

— Миледи из рода Галлиенов, я не хочу проявлять к вам неуважение, но подождите минутку. Пожалуйста. Для меня.

Лия, казалось, задумалась, потом отступила назад.

Эрис подошла к великанше и с трудом вскарабкалась на одну из ее огромных растопыренных ног. Там она задрала свою грязную юбку и помочилась на вялую бледную плоть бедра Ханы. Когда она слезла, слезы катились по ее щекам. Она повернулась к нам:

— Я приехала на юг из деревни Вайва, места, о котором никто не слышал и больше не услышит, потому что эта дьявольская тварь опустошила его, убив десятки людей. Одним из них был мой дедушка, другой — моя мать. А теперь делайте с ней, что хотите, миледи.

Она даже присела в реверансе.

Я подошел, чтобы встать рядом с Йотой и поваром, который весь дрожал. Глядя на меня, Глаз поднес ладонь ко лбу, повар сделал то же самое.

— Ты убил уже не одного великана, а целых двух, — сказала Йота. — Если я проживу долго — хотя я знаю, что шансы невелики, — я никогда этого не забуду. Как и того, как Эрис писала на нее. Удивляюсь, что твоя собака не сделала того же.

Лия шагнула к великанше, подняла свой меч высоко над головой и опустила. Она была принцессой и наследницей престола, но выполняла в изгнании работу фермерши и набралась сил. Тем не менее, ей потребовалось три взмаха клинка, чтобы отсечь Хане голову.