– Выходит, правду сказывают, – произнёс Влаксан, медленно шагая по залу. – Князь Награйский не войной идёт.

– Ты только за этим пришёл? – грозно спросила княгиня, но стоило Волку войти в освещённый круг, как от её напускной суровости не осталось и следа.

Брониимира вскочила с места, забыв, было, о своём высоком положении, но осеклась и замерла на второй ступени:

– Что случилось?

– Всё в порядке, – улыбнулся Влаксан, в два шага оказавшись возле неё.

Он крепко прижал её к себе, такую крошечную и напуганную. Провёл рукой по тугой косе, смахнув с головы тяжёлый кокошник, повисший на лентах за спиной, склонился к её волосам и поцеловал в лоб. Горечь в душе сменилась терпким успокоением:

– Что бы ни случилось, если я здесь – оно того стоило, – произнёс он.

– Теперь я точно боюсь, – призналась Брониимира, и, отстраняясь, приказала, – Ты расскажешь мне, что с тобой произошло.

– Не здесь.

– Пошли, – княгиня направилась за трон, на ходу развязывая ленты и снимая кокошник.

Волк пошёл следом. Она завела его в дальний угол зала и толкнула небольшую, ведущую на чёрную лестницу дверь.

– Скройся, – зло прошипела она дружиннику, и, дождавшись, когда лестница опустеет, поманила Волка следом.

Дойдя до четвёртого этажа, княгиня отворила дверь:

– Заходи, – кивнула она и обратилась к дружиннику, охраняющему этаж:

– Позови знахарку.

– Не надо знахарку, – перебил Влаксан. – Я уже был у лекаря.

– Хорошо, – согласилась Брониимира, запирая дверь.

Комната оказалась небольшой клетью без окон: три двери вели на красную и чёрную лестницу и в княжьи покои.

– Я хотела взять двоих отличившихся дружинников себе в личную охрану, чтоб посменно подле меня были, – разглядывая Волка, улыбнулась княгиня, – а теперь сомневаюсь: хорошая ли это затея.

– Воля твоя, государыня.

Брониимира недовольно поджала губы, видно, она ждала другого ответа.

– Это мне теперь здесь с Трифоном жить?

– Скорее, по очереди: вы будете сменять друг друга или вместе заступать на стражу. Так, что с тобой случилось? – начала терять терпение княгиня.

– Лихой человек повстречался. Сам хорош, нужно внимательнее быть. Это пустое, – отмахнулся Волк. – Как ты? Тогда ночью, когда увидел возле терема ночного вора… я действительно испугался за тебя.

– Не переживай, – улыбнулась княгиня, заправляя ему прядь волос за ободранное ухо. – Терем неотступно охраняют сотни дружинников.

Да уж. Таких дружинников хоть сотня, хоть две, хоть и вовсе ни одного, толку от них, как от саней летом.

– Так, значит, правда, что Любослав награйский свататься идёт?

– Правда, – прошептала Брониимира. – Но лучше так, чем войной. Я не князь, и войско за мной не пойдёт. Если Награй на нас выступит, придётся мне среди бояр искать жениха, да замуж спешно выходить. Выбор не велик: замуж или замуж.

Когда отец сосватал меня за Брониимира, я рыдала полгода. Помню, матушка меня утешала. Она рассказывала про свою родину: маленькое, но гордое княжество. Оно настолько мало, что его, порой, и вовсе нет. А потом родится доблестный князь, и снова поднимет непокорную голову над горами княжество Вольных Сивых Земель. Но всё беднее становились земли Сивые, меньше витязей рождала заснеженная земля. Вздумалось тогда князю Гратскому себе прибрать Сивые земли, пошёл он войной в горы. И вот, на подступах к городу вышла встречать войско тонкая, хрупкая красавица – последняя сивая княжна. То была мать моя, ещё совсем юная, но по-княжески храбрая. Так она полюбилась княжичу Гратскому, что взял он её в жёны. Не стал Ярош Гратский воевать с сиваками. А ведь была она уже просватана за витязя сивого, храброго да красивого, но не выстоял бы гордый Сивый народ против Великого войска Граты. Пришлось забыть матери и любовь, и волю. Я всегда знала, что не принадлежу себе, и должна буду идти туда, куда княжеству будет надобно, но сердце своё не продам.

Волк смотрел в её грустные глаза и не мог налюбоваться печальной красотой.

– Что ты так смотришь? – по-детски смутилась Брониимира.

– Безумно хочу тебя поцеловать, – признался он.

– Что мешает? – княгиня шутливо склонила на бок голову.

– Я не могу дышать носом, – засмеялся Волк, обнимая свою маленькую, но смелую княгиню.

На утро Брониимира велела Белораду перевести двух отличившихся на ночной страже дружинников в княжескую, личную охрану. Трифон радостно оглядел клетушку с широкой скамьёй во всю стену:

– Отлично! Значит, здесь и будем теперь жить? Видел бы ты кислые рожи Арона с Колываном! Они на это место давно метят, а ещё даже до Красной дружины не доросли, – засмеялся мальчишка, закидывая в сундук свой узелок. – Жаль только, что теперь с тобой в разные смены всегда.

– Угу, – кивнул Волк, затягивая красный кафтан поверх безрукавки.

– Эх! Зато, пожалте, никаких тебе жеребьёвок, жратвы в общей обеденной и дежурства на стене. Стой в тепле, дверь в покои княжеские сторожи. Ещё позади трона стоять, и все важные дела первым узнавать! – казалось, мальчишку сейчас разорвёт от радости, – Жаль только, рассказать некому будет. За это сразу на кол садят. Ты знал? Теперь вот знать будешь. Не любят князья, когда охрана языком много трепет. А ежели княгиня куда соберётся, то и мы с ней поедем. Так и Мир поглядим… Вот жизнь-то! Видал бы батя младшего сына своего, тут же от гордости-то и помер! Хм… хорошо, что уже помер, хоть я ни при чём.

Влаксан внимательно поглядел на Трифона. Мальчишка! Видят духи, мальчишка! Ещё рожа вся в прыщах, и дурь детская в голове, а дружинник, и, судя по всему, не плохой. Всё же хорошо, что Любослав не войной идёт. Не гоже таких юнцов на убой отправлять.

– Слыхал? – снова спросил Трифон, – Говорят, к концу месяца уже посольство из Награя будет – дней десять – и они тут. Когда Любослав придёт, нам обоим велят возле Брониимиры стоять. Ты только шибко близко ко мне не трись, а то я низким казаться буду. Стой где-нибудь поодаль.

Волк только покачал головой. Благо, что теперь его трёп слушать придётся реже.

Однако Трифон не солгал. Действительно, едва снег накрыл поля тонким пушистым покровом, начали прибывать первые люди посольства. Они не пошли в город. Так же остановились через мост.

Едва стража приметила обоз со стороны Руи, тут же по всему городу забили колокола. Босоногая детвора побежала по улицам, громко вопя про посольство награйское. Княгиня распорядилась перенести свои сундуки в небольшую горницу под крышей терема. Здесь Ярош гратский встречал награйские войска. Из горницы был выход на узкое гульбище вокруг башни, так что можно видеть подступы к городу со всех сторон.

Городские ворота плотно затворили, и выставили на улицы дозор. Волк неотступно следовал за княгиней. Трифону же поручили быть на два шага сзади, а на ночь он оставался на сундуке за дверью.

Три дня прибывали люди из Награя. Щерились кольями огромные шатры и небольшие палатки. Костры не гасли даже ночью, окутывая сизым терпким дымом схваченные льдом берега Гратки.

Брониимира дважды засылала гонца в табор награйцев, приглашая князя к обеду, и дважды гонец приносил один ответ: «Князь Любослав ещё не прибыл».

Утром третьего дня доложили о прибытии Великокняжеского Войска Награйского, с князем Любославом во главе. Брониимира стояла на гульбище, не сводя глаз с рыжих языков, лижущих рассветное небо, на том берегу Гратки. Даже на мгновение забыть о прибытии наргайцев не давал постоянный шум военного табора: ржание коней, резкий голос, отдающий приказы, стук топора.

Княгиня куталась в богатую шубу, с тёмными полосами меха горных котов, обшитую синей парчой и малахитовыми бусами. Голову её укрывал тонкий шерстяной платок и аккуратная княжеская шапка под стать шубе. Белорад стоял у выхода на гульбище. Его брови были сдвинуты так, что казались одной линией. Он прекрасно видел огромный палаточный город, в три дня раскинувшийся у стен Граты.