Я протянула конверт ей.

— Отпечаток вашей руки, перепачканной кровью Аманды, нашли на лестнице в ее доме, и такие же отпечатки обнаружены на сумке для клюшек. Думаю, они же будут и на клюшке.

Мод не шелохнулась.

— Простите, — наконец сказала она, и тут слезы тихо покатились по ее щекам с пугающей скоростью. — Я несколько раз уже почти вам сказала.

— Я не ваш адвокат, — сказала я, присаживаясь на краешек стула напротив Мод. — Хочу прояснить. Я не буду хранить в тайне ничего из сказанного. Более того, я даже обязана буду оповестить полицию, что мне известно об отпечатках на месте преступ-ления, чтобы помочь Заку. Он мой клиент. Но я… прочла выдержки из дневника Аманды. Я знаю, что вы с ней дружили. Если есть что-то, что я могу рассказать полиции и пояснить, что же там произошло, то я бы хотела знать.

Это правда. Как правда и то, что мной двигала куда более эгоистичная цель — полностью обелить Сэма. Для этого мне нужно, чтобы Мод рассказала мне все, как было. Мне нужно было, чтобы она это произнесла — что это ее рук дело. Ее, а не Сэма.

— Мод, — резко перебил ее Себ. — Она уже второй раз призывает тебя вызвать собственного адвоката. Тебе стоит это сделать. Нам стоит. Прежде чем ты будешь дальше что-то говорить.

Мод закрыла глаза и покачала головой.

Она похлопала по дивану, приглашая Себа сесть рядом. Как только он сел, Мод взяла его за руку, и они переплели пальцы.

— Он всегда пытается защитить меня от меня же самой, — сказала она мне. — Вы знаете, он даже вернулся в дом Аманды, чтобы поискать кое-что, что, я боюсь, там обронила. Его едва не арестовали, а то и что похуже, и все ради меня.

Тест-полоску? Ту, что лежала у меня где-то в кармане. Разумеется, это была полоска для проверки уровня глюкозы, а вовсе не тест на овуляцию. Мод же сказала, что она диабетик. Это Себ приходил в дом Грейсонов, когда я там была, и его отпечатки наверняка найдут на задней двери.

— Я пытаюсь защитить тебя, — сказал Себ. — Поэтому я советую тебе ничего больше не говорить.

— Да ладно тебе, Себ. — Мод положила руку ему на плечо. — Как мы можем говорить Софии, что нужно отстаивать правду и не стыдиться, когда нам самим не хватает смелости посмотреть в глаза собственным ошибкам? А в ту ночь я совершила ошибку, совершенно точно. Мне не стоило идти в дом Зака и Аманды.

Когда Аманда повесила трубку, то чувствовала, будто у нее выросли крылья. Она никогда никого не посылала за всю свою жизнь. Тем более своего папу! Она отстаивала свои интересы. Подала голос. И земля не разверзлась. Мир не исчез. Аманда улыбалась, глядя на телефон.

Может, Зака и не изменить, зато можно изменить мир. Ну, не одним разговором и не одним-единственным криком. Потихоньку. Как короткие щелчки сложного замка, когда каждый щелчок приближает ее к свободе.

Но когда Аманда подняла голову, сердце ухнуло вниз. Сара и Зак разговаривали в дальнем конце комнаты. Зак жестикулировал так, как он обычно делает, когда объясняет что-то кому-то очень и очень тупому. Сара хмурилась, как она хмурилась, когда беседовала с человеком, который ей ненавистен. И снова Зак все разрушает.

У Аманды снова завибрировал телефон.

ГУБУ ЗАКАТАЙ ЧЕРТОВА СУКА

Ярость пульсировала на экране. Аманде казалось, что руку обожгло. Она едва не выронила телефон.

Она осмотрелась в поисках Мод. Она не может рассказать Заку о папе, но ведь можно рассказать друзьям. Они попробуют ей помочь. Но прежде, чем она отыскала Мод, телефон снова завибрировал.

Смотри получше. Я тут.

Аманда дернулась, натолкнувшись на грудастую женщину с короткими кудряшками, которая стояла позади с полным бокалом вина. Оно расплескалось на белую блузку.

— О господи! — ахнула Аманда.

Но женщина только рассмеялась, глядя на пятно, расползавшееся на ее огромном бюсте. Она заметно покачивалась.

— Да плевать! Дети в лагере. У меня еще есть целый день завтра, чтобы отстирать чертову блузку.

Телефон в руке Аманды опять завибрировал.

Попробуй найди меня. Постарайся больше ничего не пролить.

У Аманды закружилась голова, когда она вглядывалась в лица. Он здесь, наблюдает за ней. Он в доме. Но он выделяется в толпе. Он наблюдает через окно? Как те любители подглядывания, о которых говорила Сара. Если он снаружи, то выходить небезопасно. Аманда в ловушке.

Ей нужно какое-то спокойное место, чтобы подумать.

По лестнице уже поднималась, пошатываясь, какая-то парочка. Они болтали и смеялись. Мужчина, бритый налысо, у женщины короткая стрижка. Симпатично смотрятся вместе, но не состоят в браке, определенно нет. Они вели себя игриво, но вежливо, словно бы оставляя друг другу возможность передумать.

Аманда остановилась, чтобы они успели подняться, а потом помчалась наверх. Она осмотрела коридор, быстро прошла мимо двух запертых дверей, пока не нашла маленькую открытую комнату в дальнем конце. На двери напротив был прилеплен изолентой большой знак «Посторонним вход воспрещен!». Наверное, спальня Софии.

Аманда зашла в открытую гостевую комнату и закрыла за собой дверь. Едва она успела запереться, как кто-то постучал. Он преследовал ее. Аманда бешено озиралась в поисках выхода — окно, но слишком высоко, она не сможет спрыгнуть.

Она попыталась сделать глубокий вдох. Голова начала кружиться. Неужели все так надрались, что запросто позволили папаше впорхнуть в дом и подняться по лестнице?

Аманда попятилась, чтобы оказаться подальше от двери, но в итоге оказалась на другом конце комнаты.

— Аманда, это я, Себ. — Она узнала его акцент. — Ты в порядке? Я увидел, как ты убежала наверх. И лицо у тебя было расстроенным.

Аманда снова метнулась к двери и открыла ее. Себ вздрогнул, когда она рывком открыла дверь.

— Что случилось? — спросил он. — Ты в норме? Ты такая бледная.

Она попыталась что-то сказать, но разрыдалась.

— Прости, — задыхаясь, сказала она.

— Не извиняйся, — сказал Себ. Он положил руку ей на плечо и проводил к постели, оглядываясь на дверь, а потом вернулся и зафиксировал дверь открытой с помощью стопора в форме кролика Питера.

— Садись, садись. Что случилось? — Он так и стоял и даже отступил на шаг назад.

Аманда хотела было показать ему сообщения на телефоне. Но получать такое от собственного отца? Ей слишком стыдно было признаться в этом. Во всем этом.

— Ничего… Просто я не люблю вечеринки. Это от переизбытка чувств.

Себ нахмурился.

— Но есть что-то еще, да? — В этот раз он спросил более обеспокоенно, в типичной для доктора манере. — Ты сама на себя не похожа.

Аманда подпрыгнула, когда телефон снова завибрировал, но на сей раз это было всего лишь сообщение от Зака: «Ушел. Нужно заскочить в офис. Увидимся дома».

— Кто это? — спросил Себ.

— Зак, — сказала Аманда хриплым голосом. — Он ушел. Даже не потрудился найти меня, чтобы попрощаться или предложить проводить до дома. Какой муж так поступает?

— Не особенно хороший, — деликатно сказал Себ и наконец сел на кровать рядом с ней.

— Вообще-то Зак — ужасный муж, — сказала Аманда. Она впервые позволила себе сказать что-то такое о своем браке: печальную и уродливую правду. — И всегда таким был. Он меня не любит. Думаю, он вообще никого не любит.

Себ помолчал немного.

— Мне очень жаль, — наконец произнес он. — Хочешь, я провожу тебя домой?

Аманда очень старалась не разрыдаться.

— Может быть, я не…

Телефон завибрировал снова.

ОТВАЛИ НА ХРЕН ОТ СЕБА

Аманда вскочила и понеслась стрелой. Себ кричал ей что-то в спину.

Когда Аманда выскочила в гостиную, перед входом скопилась огромная толпа. Слишком много народу. Но стоило попытаться. Она была так испуганна, что могла растолкать всех локтями, но все были настолько пьяны, что даже не заметили бы.

— Можно через черный ход, — сообщил пьяный парень в шутовском колпаке по дороге в уборную, тыча пальцем в нужном направлении. — Там аллея, по которой можно выйти на улицу. Самые ленивые задницы там и выходят. Соседка-расистка полицию вызывает. Ну и хрен с ней!