— Какие обстоятельства? — спросила Аманда, наконец взяв конверты. Мод до этого говорила так, будто не знала, что происходит с Софией, но, очевидно, она все-таки знала. — Мод, что случилось?

— Все из-за парня. — Глаза Мод наполнились слезами. — Я знала, что София расстроена, но я честно хотела как лучше.

— Это понятно.

— Но письма… — Мод кивнула на конверты. — Я попыталась утром пару раз позвонить в лагерь, чтобы понять, все ли с ней нормально, но в администрации никто не отвечает. Просто прекрасный лагерь, пока не начнешь туда звонить.

— А что говорит Себ?

— Что я слишком остро реагирую, она больше не ребенок и мне нужно перестать опекать ее. — В голосе Мод звучала обида и злость. — Я знаю, что Себ любит Софию. Но он не мать. И не женщина.

Аманда кивнула.

— Слушай… — сказала Мод. — Я понимаю, что это все звучит бессмысленно, поскольку я не поделилась с тобой деталями. Но София взяла с меня обещание, что я никому не скажу.

— Хорошо. Не говори.

Мод снова указала на конверты.

— Прочитаешь? А потом скажи мне, остро ли я реагирую.

— Ох… — Аманда замялась. А что, если она реагирует ровно так, как нужно?

— Пожалуйста.

— Ладно. — Аманда вытащила один из конвертов и раскрыла. Почерк аккуратный и красивый, а написано письмо на бумаге веселого небесно-голубого цвета.

Дорогая мамочка!

Я хочу, чтобы ты знала, что это не твоя вина. Я знаю, что ты будешь себя винить. Ты решишь, что если бы у меня было все в порядке с самооценкой, то я бы не вляпалась. А может, ты подумаешь, что не рассказала мне все, что мне нужно знать. И если бы ты дала мне другой совет или правильно представила факты, то я бы могла себя защитить.

Но это не твоя вина. Это моя вина. Я единственная, кого нужно винить. Я столько раз делала неправильный выбор. Ты определенно меня учила иначе. Ты учила меня всему, что нужно. Только я все испортила.

Прости, мамочка. Мне очень-очень жаль.

Целую тебя! Чмок!

София

Аманда вспомнила, какой последний совет дала ей собственная мать перед смертью, когда она прильнула к ней худеньким тельцем, лежа на больничной кровати, и притянула к себе.

— Беги, если придется, — прошептала она. — Беги со всех ног.

Бежать куда? Это единственное, о чем могла думать Аманда. Она тогда была совсем маленькой.

— И? — спросила Мод, кивнув на письмо Софии. — Думаешь, Себ прав? Что мне нужно отступить и позволить ей самой во всем разобраться? Притвориться, что ничего не происходит?

Аманда задумалась, есть ли «правильные» слова, которые сейчас можно произнести. Наверное. Но она выбрала куда более простой вариант — сказать то, во что правда верила.

— Не думаю, что тебе удастся притворяться, — сказала Аманда, кладя руку на плечо Мод. — Если ты закроешь глаза, это не поможет скрыться от неприятностей.

Офицер Дэвид Финнеган вызван в качестве свидетеля шестого июля, подвергся допросу и дал следующие показания:

Допрос проводит миссис Уоллес

В: Доброе утро, офицер Финнеган.

О: Доброе утро!

В: Это вы прибыли по вызову в Монтгомери-плейс, 597, второго июня около двадцати трех сорока пяти?

О: Да.

В: Почему вызывали полицию?

О: Сообщение о предполагаемом убийстве.

В: Что происходило на месте преступления?

О: Мы с напарником, офицером Романо, вошли в особняк, чтобы помочь офицерам, которые уже прибыли на место преступления.

В: Что вы увидели, войдя в дом?

О: Очень много крови на лестнице и на стенах. Клюшка для гольфа рядом с телом. Офицеры отметили ее местоположение, чтобы никто ее не трогал. Рядом был муж жертвы.

В: Что-то еще?

О: Врачи «скорой» прибыли прямо перед нами, они пытались реанимировать жертву и остановить кровотечение.

В: Они могли это сделать?

О: Нет. Смерть констатировали на месте.

В: И что вы сделали?

О: Мы с напарником стояли рядом с мужем жертвы, когда на место прибыл помощник окружного прокурора Льюис, детектив Мендес и команда криминалистов. Криминалисты начали делать снимки, чтобы можно было забрать тело.

В: А что в этот момент делал помощник окружного прокурора Льюис?

О: Просто наблюдал за происходящим. Приехал дежурный из отдела по расследованию убийств, но они не разговаривали.

В: А что делал детектив Мендес?

О: Он говорил с мистером Грейсоном.

В: В какой-то момент мистер Грейсон заплакал или как-то иначе выразил эмоции?

О: Нет. Он шумел, но слез не было видно.

В: Детективу Мендесу удалось в итоге вывести мистера Грейсона наружу?

О: Я не знаю.

В: Как так?

О: Я получил травму на месте преступления.

В: Как вы получили травму?

О: Мистер Грейсон ударил меня по лицу.

В: Кулаком?

О: Нет. Детектив Мендес положил руку ему на плечо, ну, понимаете, чтобы увести его от тела жены, а мистер Грейсон дернулся. Думаю, он сказал что-то типа «да пошел ты» или «отвали» или что-то типа того.

В: Детективу Мендесу, который попросил его отойти от трупа жены?

О: Да.

В: А что потом случилось?

О: Он резко дернулся и попал локтем по лицу, сломав мне нос.

В: Он сделал это умышленно?

О: А как вы думаете? Он же знал, что я там стою.

В: Простите, офицер Финнеган, но моя задача задавать вопросы, не отвечать на них. Мне нужно знать, считаете ли вы это умышленным поступком.

О: Тогда да. По моему мнению, он сделал это нарочно.

Я сделала глубокий вдох, звоня в дверной звонок величественного особняка Мод и Себа. Он располагался на Первой улице между Седьмой и Восьмой авеню, недалеко от дома Зака, и выглядел почти так же впечатляюще. Пока я ждала, что мне откроют, я пыталась не думать о том, как тут кто поднимался наверх во время вечеринки. Как может устоять брак, где супруги изменяют в открытую? Как может вообще устоять брак?

Я зашла в «Кафе дю Жур», покинув фонд с записной книжкой, которую я умыкнула из кабинета Аманды. Это и правда оказался самый последний из дневников, с подробными записями, которые она делала ежедневно после переезда в Центр-Слоуп. Краткие отчеты о времени, проведенном с Кейзом, жалобы, как же ей одиноко, пока сын в лагере, рассказы о пугающих утренних пробежках, рутинные описания попыток управлять фондом, пересказ бесед с Кэролин. Но что самое важное — многочисленные упоминания, как кто-то звонит и вешает трубку, как кто-то преследует ее.

В тех записях, которые я успела прочесть, Аманда не называла имени этого человека. Но совершенно ясно, что она его боялась. Отличный повод усомниться в том, что Зак виновен, если мне удалось бы в итоге найти это имя. К счастью, у меня было время. Новый подозреваемый — не важно, насколько убедительной была бы эта версия — не понадобился бы нам вплоть до суда.

Когда дверь наконец-то открылась, на пороге стоял немыслимо красивый мужчина.

— Добрый день? — Это прозвучало как вопрос. Он откинул назад густые темные волосы, не переставая сверлить меня взглядом в ожидании, когда я представлюсь. — Могу я вам помочь?

Он говорил с акцентом. Французским, как и сказала Сара. Себ.

— Я адвокат Зака Грейсона, — начала было я, готовясь к очередному враждебному приему. — Я вам звонила. Ваша жена сказала, что я могу прийти и задать несколько вопросов.

— Разумеется, — сердечно сказал он. — Такая трагедия. Аманда была чудесным человеком.

— Лиззи Кицакис. — Я протянула руку, когда мы оказались в фойе.

— Себастьян Лагё. Но все зовут меня просто Себ. — Он крепко пожал мне руку, прежде чем жестом пригласить меня внутрь. — Присаживайтесь в гостиной.

Внутри дом был столь же великолепен, как и снаружи: много отполированного черного дерева и яркие современные ковры. Особняк пережил реновацию, но сохранил куда больше исторического очарования, чем дом Зака, который внутри был полностью современным. Картины на стенах притягивали взгляд, особенно огромное полотно, которое висело на стене в гостиной напротив входа.