— Господи, Винни, — простонала Милли, но не стала спорить.

— Нет, нет, все в порядке, — сказала я. — Можно я воспользуюсь местным телефоном? Я прямо сейчас позвоню бухгалтеру Зака и все улажу.

— Конечно, иди сюда. — Милли проводила меня к свободному офису за стеклянной перегородкой в дальней части. — Не обращай внимания на Винни, — сказала она мне по дороге. — Большую часть своей жизни он имел дело с преступниками. Он никому не доверяет. Хуже всего то, что в большинстве случаев он оказывается прав.

— Я все понимаю, — сказала я, когда мы остановились у двери. — Проблем не должно быть.

Я потянулась к ручке.

— У меня рак, Лиззи, — тихо сказала Милли за моей спиной.

— Что?! — Я резко развернулась.

— Поэтому я такая тощая, — сказала она. — И заваливала тебя письмами. Потому и встретиться хотела.

У меня пересохло во рту.

— Боже, мне так жаль, Милли. Так жаль, что я была… что даже сейчас тебе приходится думать об этом… ты столько для меня сделала. Уверена, что когда ты впервые предложила «порешать проблемы», то никак не думала, что будешь у меня на крючке семнадцать лет спустя. Я могу что-то сделать для тебя?

Все что угодно, но только не обсуждать сейчас все это заново. Мне жаль, что у тебя рак. Но я просто не могу. Не сейчас.

Милли улыбнулась, но в глазах ее читалась печаль.

— Завтра у меня начинается химия. Обязательная. Поэтому я не могу провести для тебя тот допрос.

— С тобой все будет… что говорят доктора?

— Ну… — ее голос дрогнул. — У меня рак груди, как у Нэнси. Доктора всегда были очень оптимистичны на ее счет, и посмотри, чем все закончилось. — Она натянуто улыбнулась. — Но я поборюсь. Потому что я боец.

Слова были такими же натянутыми, как и выражение ее лица.

— Пожалуйста, позволь мне что-нибудь сделать, — попросила я.

— Притворись, что я тебе ничего не рассказывала. Вот что ты можешь для меня сделать. А еще пообещай, что ты не поедешь сама на север штата.

— Разумеется, не поеду! — заверила я, хотя лгать тяжелобольному человеку — это, наверное, еще более тяжкий грех.

— Нам нужно поговорить и обо всем остальном, — сказала она и откашлялась. — Но я думаю, ты предпочла бы отложить разговор с учетом дела, которое на тебя сейчас свалилось.

Я кивнула:

— Спасибо.

Милли сжала губы.

— Ладно. Тогда отложим на несколько дней. А ты пока начинай думать, что собираешься делать, поскольку наши с тобой договоренности, возможно, уже исчерпали себя.

Каким облегчением было оказаться в пустом офисе за закрытой дверью. Я была еще более благодарна за необходимость собраться перед разговором с бухгалтером Зака. Я переварю новости Милли позже. Правда-правда.

Он поднял трубку почти молниеносно.

— Тедди Бакли.

— Это Лиззи Кицакис. Я адвокат Зака Грейсона. Он выдал мне доверенность, чтобы от его имени обсудить с вами кое-какие финансовые вопросы. Я могу прислать вам подписанную доверенность по электронной почте, прежде чем мы продолжим разговор.

— Ладно, — Тедди осторожно протянул это слово. — Было бы здорово. Уверен, при сложившихся обстоятельствах вы понимаете, почему я хочу получить доверенность до того, как мы продолжим.

Формалист. Нервный парень. Типичный бухгалтер. Но в его голосе прозвучало что-то еще — облегчение! Он надеялся, что ему позвонят. Хоть кто-то.

— Минутку, повисите. Перешлю прямо сейчас.

— Без проблем, — сказал он. — Я подожду.

Я убрала мобильник от уха, сфоткала доверенность с подписью Зака и отправила изображение по электронной почте. Весь процесс занял меньше минуты.

— Оʼкей, должна прийти через…

— Получил. Все вроде в порядке. — Тедди выдохнул. — Я так расстроился, когда услышал про миссис Грейсон.

— Вы знали ее?

— Лично нет, но много слышал. Она казалась такой… человечной. Богатые люди или те, кто раньше был богат, не всегда такие. В любом случае очень грустно, что с ней такое случилось.

— Пока мы не двинулись дальше, не могли бы вы перевести деньги в «Доказательную аналитику»? Это фирма, которая оказывает экспертные криминалистические услуги и расследует дела. Мы задействуем ее в защите Зака, и им нужно получить оплату за уже оказанные услуги и аванс на будущие. В общей сложности тридцать пять тысяч. Если бы вы могли перевести эту сумму прямо сейчас, пока я жду, это было бы здорово. Извините за спешку, но вы же понимаете, что в сложившейся ситуации они уже потратили целую кучу денег на всякие лабораторные исследования.

— Вы хотите, чтобы я перевел тридцать пять тысяч долларов? — Голос Тедди снова зазвучал устало. Даже не устало, а растерянно. — Прямо сейчас?

— Доверенность включает в себя и распоряжения по платежам.

— Я вижу. Но боюсь, что не смогу осуществить перевод.

— Я не понимаю.

— На счетах нет денег.

Я крепко зажмурилась:

— Что вы имеете в виду?

— Что денег нет, ни на счетах фонда, ни на личных счетах Грейсонов, по крайней мере на тех, к которым у меня есть доступ. Честно говоря, я удивлен, что мистер Грейсон не сказал вам об этом сам, когда подписывал доверенность. Он-то об этом осведомлен. Не могу представить, зачем он вообще подписал доверенность на денежные операции, если знает, что у него нет денег.

Но мне-то ответ был очевиден. Зак хотел выжать из меня и моих экспертов все по максимуму, пока правда не выплыла наружу. Отличная стратегия. Только посмотрите, как далеко он продвинулся.

— А что случилось с деньгами? — спросила я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Вы знаете?

— Нет. Я обнаружил несколько крупных переводов из фонда на счета мистера Грейсона, а когда я задал вопрос, он сердито ответил, что это не мое дело. Но технически я несу ответственность перед советом директоров фонда.

— Зачем Заку понадобились деньги фонда? — спросила я. — Разве он не продал свою компанию за миллионы долларов?

— Мне это неизвестно, — сказал Тедди Бакли, тщательно подбирая слова.

— Тогда что вам известно?

— Послушайте, все это только слухи и домыслы. Я в то время еще не работал на него. Я пришел уже после того, как компанию продали и открыли фонд. Я не касаюсь финансовых дел новой компании мистера Грейсона и не уверен, что будет уместно…

— Мистер Бакли! — прикрикнула я, хотя, вероятно, ступила на тонкий лед. — У меня нет на это времени. Я просто пытаюсь вытащить невинного человека из тюрьмы, и со мной эксперты, которым нужно заплатить. Вы получили доверенность, которая позволяет вам поговорить со мной. Поверьте мне, я действую как законный представитель мистера Грейсона. Вы обязаны отвечать на мои вопросы.

Тедди Бакли нервно вздохнул:

— Сколько мне известно, компанию мистера Грейсона выкупил совет директоров корпорации ЗАГ, но они заплатили ему меньше из-за предполагаемых должностных нарушений.

— Должностных нарушений?

— Я не знаю подробностей, да и доказательств не было, разумеется. Но, по-видимому, вскрылось, что мистер Грейсон использовал некоторые… нестандартные методы, что делало компанию уязвимой. Разумеется, ему заплатили достаточно, чтобы покрыть личные расходы, открыть фонд и начать новое дело. Что же до стоимости нового предприятия… и опять это лишь домыслы.

— Ох. — Меня подташнивало. — Я и не знала.

Но зато теперь узнала. Наверняка настоящая причина, по которой Зак отыскал меня для защиты собственных интересов, заключалась в том, что он банкрот. Любой другой адвокат потребовал бы крупный аванс и — что весьма мудро с его стороны — дождался бы получения чека прежде, чем приступить к работе. Насколько же удобнее привлечь меня за бесплатно? Мне ведь даже в голову не пришло попросить аванс. Разумеется, Полу тоже. Зак ведь богат. Что могло пойти не так?

— Мистер Грейсон перестал отвечать на мои звонки около месяца назад, но миссис Грейсон согласилась встретиться со мной буквально накануне своей гибели. Я хотел рассказать ей обо всем, чтобы при необходимости довести информацию до совета директоров. Но когда я пришел в фонд на прошлой неделе, ее там не оказалось. — Он помолчал, снова вздохнул. — Я вернулся на следующий день, ее все еще не было. В итоге я рассказал ее заместительнице, что происходит. Я действовал вопреки здравому смыслу и готов признаться, что переступил этический порог. Но мне показалось, что кто-то в фонде должен знать правду прежде, чем они начнут раздавать несуществующие стипендии нуждающимся студентам.