Жестоко, страшно и показательно.

Следующими на очереди стояли ш#юхи.

Их было трое, трое тех, кому придется платить за грехи остальных. Аффира, дочь проститутки и мясника, а так же незаконнорожденная полуэльфийка.

Ночь.

Темная улица.

Догорающие дома.

Неторопливо покачивающиеся на холодном, пробирающем до костей ветру трупы.

Демоницу повалили на грязную мостовую. Жалобный хруст позвоночного столба. Острый камень рассекает тонкую чешую на лопатке. Грязь заключает ее тело в сырые липкие объятия.

— Будь послушной девочкой… — хриплый прокуренный голос откуда-то сверху.

Несколько сиплых смешков.

Полуэльфийка пытается что-то сказать. Жалобно, захлебываясь в слезах, соплях и слюне.

С таким звуком тяжелый кулак врезается в челюсть.

Суккуба почти ничего не видит. Что-то, а точнее кто-то наваливается на нее, еще сильнее вжимая в грязь. Она рвется из-под него.

Удар. Мощный, лбом точно в лицо.

Вспышка боли. Изящный носик сломан. Кровь течет по губам и подбородку.

— Н-не над…

— Заткнись, с#чка!

Удар.

Пухлые губки рассечены. Два зуба выбиты. Их осколки забиваются в глотку, рвут щеки и вместе с кровавой слюной выкашливаются куда-то вверх.

Ее голова мотнулась назад, вминая затылок в камень. Сознание мутнеет. Роскошные волосы слипаются в единое нечто. Грязь и кровь.

Боль.

Забвение.

Рабские ямы.

Живодер…

Ее подруги умерли. Эльфийский извращенец помимо садистских наклонностей, выливавшихся в широкий ассортимент пыточного инструментария имел весьма неприятную привычку воспламенять себя в момент интимной близости. Особенно в районе половых органов. Смрад горелой плоти… их крики…

Аффиру смогли спасти небольшой бонус природного иммунитета к магии Огня и крайне хорошо разработанный ротик. Нириана особо не смутило состояние ее лица и отсутствие нескольких зубов. Суккуба старалась. По-настоящему старалась, работая языком, губами и руками, дрожа от страха, ибо останки ее подруг еще дымили в углу комнаты. Ч#ен эльфа вспыхнул в момент кульминации. С#ерма стала каплями напалма, вцепившегося в ее плоть. Огонь терзал ее ротовую полость, с выворачивающим наизнанку шипением превращая мясо в обуглившиеся комочки. Что же до боли… это невозможно передать словами.

Зубы, десна, щеки, губы и язык попросту исчезли, развеявшись пеплом под бессвязное, захлебывающееся мычание демоницы.

Чем интересна эта история?

Да особо ничем, кроме того, что в тайной базе работорговцев встретились жизненные пути нескольких крайне колоритных персонажей.

Гном и суккуба.

Некромант и беглый дроу.

Демериан Трупоед прославился в узких кругах некромантской братии двумя вещами — восхищением, даже нездоровой страстью к вампирам и паранормальным везением на облавы. Доподлинно неизвестно как и почему, но в ходе одного специфического ритуала с кровью тогда еще не особо опытного некроманта произошла занимательная метаморфоза, превратившая ее в кислоту для большей части кровососущей нежити. Правда, в процессе Трупоед чуть не умер, в придачу получив жуткий ожог на большую часть лица, но в деле рыцарей забытых кладбищ подобные мелочи давно стали в порядке вещей. Из-за вышеперечисленного Демериан не мог стать вампиром, как мечтал, только ступая на извилистый путь служителя Смерти. Упыри, вурдалаки, рабы Крови и низшие вампиры, которыми он окружил себя лишь подливали масла в огонь его несбывшихся надежд, что по итогу привело к череде жестоких опытов, а они… согласитесь, когда несколько хуторов идет под нож это вряд ли прибавит очков репутации в глазах добропорядочных и законопослушных граждан.

На него охотились почти все и всегда, но ни один не преуспел, до недавнего времени. Демериан сумел отбиться от отряда загонщиков ценой практически всех своих клыкастых творений, несколько дней безумной погони, буквально загривком ощущая тяжелое дыхание преследователей. Овраг. Почти не заметный, пока в него не упадешь. Некромант покатился вниз. Сломанная нога — открытый перелом, щербатый кусок кости порвал мышцы и кожу. Кровь на земле и камнях. Боль. Заклинатель мертвецов давно привык терпеть ее, но быстро передвигаться на одной конечности еще не научился. Последние крохи маны ушли на колеблющийся покров, спрятавший его от охотников. Задержись они больше чем на минуту, тут бы его и прикончили, но Серая Госпожа хранила своего верного последователя. Около шести часов беспамятства, зависнув на тонкой грани, отделяющей жизнь от смерти. Его спас дроу, случайно наткнувшийся на бредящий полутруп. Согласитесь, само словосочетание "спас дроу" звучит уже крайне подозрительно и неправдоподобно.

Но Солафейн, темный эльф-отступник, воспротивившийся воле непреклонных Жриц Паучьей Королевы, предрекших, что его жизнь оборвется на проклятом алтаре, действовал не из благородных побуждений, а скорее холодного расчета. Некромант, преодолевший планку неопытности и сумевший пережить несколько десятков покушений от толпы озверевших крестьян — крайне полезный человек в любой ситуации, пусть и немного безумный. Дроу мастера пыток и ядов, а так же неплохие лекари. Всегда нужно иметь под рукой зелье, способное вытащить потенциальную жертву с того света, ведь нельзя давать ей передышку беспамятства, а уж тем более сладострастное забвение смерти.

Демериан пришел в себя. Попытка убить темного эльфа. Холодная сталь кинжала у глотки. Короткий разговор. Согласие.

Одиночки должны держаться вместе, как бы парадоксально это не звучало.

Дождаться вечера. Тьма сокроет их фигуры в своих объятиях.

Короткими перебежками добраться до леса. Солафейн практически тащит Трупоеда на себе. Шипение сквозь крепко стиснутые зубы. Самодельная шина с трудом справляется со своей задачей. Скрип воспалившегося сустава отдается болью в тазовые кости и позвоночный столб.

Лес. Еще более густой и непроходимый.

Огни фонарей где-то вдалеке.

Висельники.

Истощавшие, с обглоданными вороньем лицами, трупы болтающиеся на полусгнивших веревках. Некромант прислонился спиной к дереву, тяжело дыша. Кровь сочится из-под импровизированной повязки. Больно.

Солафейн с ловкостью белки взбирается на дерево. Тусклый блик на зазубренном клинке. Два мертвеца мешками падают на землю.

— Поднимай, — лица дроу почти не видно в ночной тьме — лишь белки глаз, пульсирующие нечестивой магией зрачки, грива белых волос и ровная полоска зубов.

Трупоед хрипит что-то в ответ. Булькающе, невнятно, скомкано.

Но эльф его как не странно понимает. Секунда колебаний. Годы выживания среди себе подобных давно приучили Солафейна к нездоровой паранойе — дать колдуну, а тем более некроманту, свою кровь, далеко не самое лучшее решение, но другого выхода попросту нет. Лезвие легко рассекает кожу на ладони. Тяжелые темные капли падают на жухлую траву и разлагающиеся тела.

Несколько коротких рубленных фраз смысл которых ускользал от разума дроу, оставляя после себя лишь шипение оголодавших змей безжизненной пустыни, резонирующее от стенок черепной коробки, взбалтывая мозговое вещество в иррациональном приступе паники, задавленном в самом зародыше. Пахнуло ветхостью давно покинутых склепов.

Трупы выгнуло дугой, ломая позвоночники и все остальные кости опорно-двигательного аппарата, дабы спустя несколько секунд соединить их воедино, превращая куски мяса в модифицированные версии вурдалаков за авторством Трупоеда. Это было нечто скорее близкое к низшему вампиру, нежели эволюционировавшему упырю, но подобные тонкости не искушенный в некромантии темный эльф вряд ли смог бы оценить по достоинству.

— Сколько у нас времени? — вопрос дается тяжело. В легких клокочет кровь.

Демериан понятия не имеет откуда она там взялась, ну да ладно, истинный адепт Смерти может перетерпеть и не такое надругательство над своим организмом.

— Слишком мало, — Солафейн проверяет остатки арсенала.

Ядовитые иглы, несколько склянок с зельями и пара клинков. Все остальное так и осталось лежать в темных переходах подземной родины вместе с перекрученными трупами тех, кто пытался его остановить.