Она мне такие виды подсветила. Да так…

— Хыыыыы, — блеснул я зубами, стягивая с себя потрепанные джинсы.

От созерцания той картины, что обрисовало ночное светило, все мысли и переживания ушли на второй план. Мой хер, охеревший от счастья, что вместо надоевших миньетов он, наконец-то, погрузится в теплую и нежную девичью плоть, воодушевился и рвался в бой.

— Ух, ёпт, — выдохнула Натаха, когда я познакомил её киску со своим наглым котярой.

— Ёбт, — через секунду ошалел я, когда нервные окончания с моей малой головки передали импульс в центр управления телом о высшей степени возбужденности партнерши.

Про гандон и я, и Натаха забыли напрочь. Да и какой тут гандон. Зоотехничка текла, как сучка. Её вагина, как бы это покультурнее выразиться, натурально горела огнём.

А громкое и смачное чавканье после первых фрикций, то бишь, тычков туды-сюды, был тому прямым доказательством.

Не ожидал я такого. И другого тоже.

А случилось так, что тык-тык и мир резко сузился до микроскопических размеров, а потом моментально вернулся в исходное состояние. Я еле-еле успел выскочить из коллеги по совокуплению и окропил своим семенем нежную травку, щекотавшую и яйца, и головку. Благо на колючку не наткнулся.

— И что это было? — заворчала Натаха, когда я, пытаясь прийти в себя от давно забытых ощущений, развалился рядом и охеревал от сладкого стрекота сверчка возле уха.

— Это было охеренно, — соригинальничал я.

— А чё так быстро? — надулась Натаха.

— Потому что ты супер. И манда твоя…. Слов у меня нет, короче, — отмазался я.

Вместо ожидаемых благодарностей за такой оригинальный комплимент мне предъявили целый ряд претензий, смысл которых был банален. Зоотехничка не удовлетворилась и настоятельно требовала продолжения банкета.

— Иди, договаривайся. Я не против, — улыбнулся я.

Зря я это сказал. Натаха, забыв про условности и вообще все остатки стыда и совести, с таким энтузиазмом принялась реанимировать моего дружка, что в голове пронеслась пара шальных мыслей. Первая — а не умер ли я. А вторая — за какие такие заслуги меня в рай закинуло?

Второй тайм я отыграл, по моему мнению, на “отлично”, а по бурчанию Натахи — на троечку. От полуфинала я отказался, запросив технический тайм аут.

— Слышь, подруга. А не скромный вопрос можно? — прищурив глаз, хмыкнул я, снова наполняя легкие продуктами горения табака.

— Были те, у кого и побольше, и те, кто подольше мог, — буркнула Натаха, деловито поправляя свой совершенно нескромный прикид.

— Да я не про это, — отмахнулся я, но утверждение запомнил. На всякий случай. Если что, припомню, как-нибудь. — Ты наглоталась что ли чего?

Подруга замерла в непонятках.

— Из тебя натурально, как из крана текло. А там, чуть ли не огнём горело, — уточнил я.

— У меня всегда так, если больше трех дней контакта нет. Нимфоманка я. Вот живу и мучаюсь, — вздохнула моя пассия, присаживаясь рядом со мной.

— Вот это поворот! — выдохнул я. — Прям настоящая нимфоманка?

— Угу.

— А почему так грустно? Мне всегда казалось, что парни наоборот таких ищут, — удивился я.

— Ага. Только, как найдут, максимум неделя и сбегают, — всхлипнула Натаха.

— Мдааа, — протянул я. — Мелковат нынче мужик пошел. Эх, где мои семнадцать лет. Я бы с тебя круглыми сутками не слазил, — подбодрил я подругу. — А сейчас, извиняй. Третий десяток разменял.

Услышав про “не слазил бы”, Натаха натурально расцвела и плечи расправила. Но когда до неё дошел весь смысл моей фразы, опять надулась.

— А может, попробуем? Таблеточки же, стимулирующие это дело, уже придуманы, — начала канючить она.

От перспективы сажать и без того пострадавшую далеко не от “Нарзана” печень я еле открестился. Но предложение мне понравилось.

— Я кое что поинтереснее придумал, — заинтриговал я будущего специалиста в области осеменения всякого домашнего скота. — Скучно не будет. Да и не совсем я уж пенсионер то. Уж пару палок в день то смогу кинуть, — вконец разошелся я.

Наши мечты были прерваны самым бесцеремонным образом. Идиллию сельской ночи прорезал противный визг и кряканье спецсигнала. Потом я услышал треск мотоциклетного движка.

— По ходу дэпсы мотоциклиста гонят, — оживился я.

В голове моментально ожили картины нцатилетней давности, когда мы с Санычем, на своих мотиках, лихо удирали от древнего ментовского “Козлика”, а потом от “шахи”, именуемой в простонародье “Канарейкой”.

Это было одним из наших любимых развлечений. Сельский нид фор спид на максималках. Компов то не было.

Одно лето мы даже соревновались, кто больше всех экипажей “поднял”. Сейчас, когда в голове кроме ветра появились и мысли, волосы дыбом встают, кровь стынет в жилах и коленки дрожат от таких развлечений. А тогда…. А тогда это было дико весело.

С мотоциклов мы практически не слазили. Все окрестные тропинки и узкие дорожки, куда ни один здравомыслящий страж ночных дорог даже и не сунется, знали от и до.

Да я до сих пор их помню. Одна из таких мотоциклетных троп, как раз в паре метров от наших кустов пролегала.

Судя по воплям сирены и матюгальника, предупреждающего о неминуемости наказания и всяческих непотребных карах, безбашенное развлечение в нашей деревне передавалось из поколения в поколение.

Юный байкер, опьяненный адреналином, гнал в сторону наших кустов. Видать решил “тропой отцов” уйти от погони.

— Впишется в поворот, справится со своим железным конем на узкой тропинке, сможет направить его к импровизированному мостику из пары шпал, что перекинуты через канаву. И всё. Ушёл от погони парень. Добавил минус в карму в глазах ментов, но на пару пунктов свой статус среди деревенских сверстников повысил, — вслух переживал я за гонщика.

Мотоциклист гнал прямо к нашим кустам. Я даже порадовался за него. Да только рано. Этот балбес вместо того, чтобы за пару метров до куста намертво застопорить заднее колесо и в лихом заносе вписаться в крутой поворот, наваливал газу до отказу.

— Ложись! — завопил я, дергая подругу в сторону канавы, прикнув хрен к носу.

Обочина тут была немного ниже, а потом небольшой обрыв, канава и пологий противоположный берег.

Не успели мы плюхнуться на дно, как верхушка моего любимого куста с треском разверзлась. А спустя несколько секунд мотоциклетные колеса коснулись земли. Амортизаторы пробило и водятла, словно тряпичную куклу, перекинуло через руль и он улетел в темноту.

— Низко пошел. К дождю, — буркнул я, наблюдая из канавы за полетом незадачливого байкера.

И едва не поплатился за это. Мотик пошел ещё ниже. Я затылком ощутил тепло, вырывающееся из выхлопной трубы.

Гайцы оказались умнее. В кусты не поехали. Затормозили в метре от них, врубили “дискотеку”, подсветили себе дальним и продолжили погоню на своих двоих. Нашу канаву они даже и не заметили. Лихо перепрыгнули ее, размахивая полосатыми палками, и вслед за мотоциклом нырнули в густую траву.

— А мы в дерьме что ли сидим? — водя носом, толкнула меня в плечо недовольная Натаха. — Ты куда меня затащил? Ты знаешь, с каким я трудом эту юбку достала? А сколько она стоит? Знаешь? А трусики дизайнерские! — начала заводиться подруга.

С первым пунктом пришлось согласиться. Азарт ушёл и я жопой ощутил, что мы сидим в луже. А судя по запаху, в фекальной луже.

— Вот что за люди, — ворчал я, встав на ноги и прикидывая, где легче выбраться из этого гадюшника. — Всё засрут. Лень яму вырыть. Выведут трубу с говном подальше от своего двора и трава не расти. Экологи мля.

Возмущенная Натаха мои рассуждения об отсутствии сознательности у деревенских сапиенсов двадцать первого века не слушала. Её больше волновало её испорченное исподнее.

Попробовал вразумить девку.

— Видишь, где мотик прошел? — ткнул я пальцем. — Если б не я, лежала бы ты щас и кровавые сопли из расквашенного носика пускала бы.

Довод был железный. Подкрепленный следами соприкосновения техники с землей. Но меркантильная Натаха начала вопить, что трусы для неё дороже. И вообще, от нее воняет жутко и как она такая теперь в свой колхоз возвернётся.