— Ууууйййййййй, — взвыл юноша, отлетев от “Чезетки” минимум на метр, как только я пнул ногой кикстартер.

— Работает, — резюмировал я. — Не очкуй малой, Искра есть, значит будет и пламя! Ща всё починим. Или доломаем.

Трогая и шевеля пальцами все, до чего они дотягивались, я всё глубже и глубже погружался не только в недра любимой техники, но и в воспоминания. По-хорошему, нужно было вспоминать техничку, а память, как назло, подкидывала совершенно другие образы.

— У Серого такой же был, — вздохнув, пробормотал я. — Один в один.

Наблюдая за моими потугами малой потирая пострадавшую руку, постепенно подходил всё ближе и ближе. А когда я сдернул с бака шланг подачи топлива и начал дуть в него, замер в недоумении.

— Давай, заводи, — скомандовал я через пару минут. — Дело было не в бобине.

— А не шибанет? — все ещё потирая пострадавшую конечность поинтересовался юный байкер.

— Не боись. Давай уже смелее.

— А что было то? — не унимался мелкий.

— Да фильтр, по ходу, забился. Продувка ненадолго поможет, но до дома доедешь. Надо открутить вот эту хреновинку, промыть сеточку и всё будет норм. Если обратно собрать.

Но вместо ожидаемой радости, юный байкер насупился.

— А оно мне надо.

— Заводи давай, — прикрикнул я, не обращая внимания на его выкрутасы.

Всё ещё опасаясь строптивой техники, юноша аккуратно повернул ключ и осторожно нажал на кикстартер.

— Да что ты его как… — не выдержал я. — Дай сюда.

Оттолкнув малого я победно улыбаясь и слегка наклонив мотик, воплотил в жизнь слова популярной песни моей мото-юности: с пинка заехал в заводной рычаг. И, о чудо. “Чезетка” ожила. Да еще как ожила.

— Садись, прокачу, — проорал я ошалевшему от удивления юноше. — Рюкзак только мой прихвати.

Тот испуганно кивнул, подхватил с обочины мои вещи, запрыгнул в седло и намертво вцепился в мое пузо.

Я усмехнулся. А потом… А потом я оторвал душу. Вспомнил июльский ветер в лицо и кураж, ожидания посиделок с песнями под гитару и портвейн. Ночные полевые дороги. Визжащую от восторга Наташку, вцепившуюся в меня. Как она на кочках и поворотах, как бы нечаянно трогала мой молодой и радующийся таким робким девичьим рукам, орган, рвавшийся из штанов.

Это меня и подвело. До села мы не доехали метров сто. Заднее колесо влетело в яму и жёсткие амортизаторы запустили моего юного пассажира к звездам. Один он лететь не пожелал. Уцепившись одной рукой за мою подмышку, а второй за мою роцкерскую шевелюру, пацан буквально вытянул меня из мотоциклетного седла и я второй раз за вечер на своей заднице испытал мягкость и приветливость сельских обочин.

— А в отсутствии цивилизации и асфальта определенно есть свои плюсы, — резюмировал я лежа в канаве и борясь с навязчивым ощущением дежавю.

— Мужик, ты где? Эй, — прервал мои размышления голос юнца.

— Да тут я, чего вопишь, — обозначил я свое присутствие и здравие.

Говорить не очень то и хотелось, рот был полон придорожной пыли. Да и после таких покатушек весь хмель от “Балтики” как рукой сняло. Я сел и задумчиво почесал затылок.

— Ааа, гулять, так гулять. Вспомним молодость, — махнув рукой постановил я. — Эй, малой, самогоном в деревне торгуют?

— У Бычихи, говорят, есть.

Услышав знакомое имя я заулыбался. У этой самой бабки-бутлегерши, интересно, а сколько ей вообще лет? Короче, у неё “горючку” покупали и мой дед, и отец, и я. Все с него начинали. А кто-то им и заканчивал свое бренное существование. А потом её же ядрёный самогон и накрывали черствой краюхой хлеба.

— Ну и какого мы тогда сидим? Гони за пузырём. Знакомиться будем, — смачно сплюнув себе под ноги, постановил я. — Только попроси бабку сделать два больших пшика и один маленький, — прокричал я вслед гонцу.

— Чего? — не понял парень.

— Передай так, на словах. Она поймет, — заржал я.

Но тот, видимо, не поняв в чём мулька и подвох, радостно закивал. Я же, поставив “Чезетку” на подножку, уселся на мотик и, закурив мятую сигарету, опять погрузился в воспоминания.

Запыхавшийся гонец вернулся, когда в кусты летел уже третий бычок.

— Чего так долго? — недовольно буркнул я.

— Так это. Два часа ночи же. Спят все, — попытался оправдаться абориген, размахивая перед моим носом мятой полторашкой с мутной жидкостью.

— Спят они. Время детское ещё, — продолжал ворчать я. — Хорош свистеть, фару давай откручивай.

— Зачем? — растерялся парень.

— Вот молодо-зелено, — повторно процитировал я опытного персонажа из любимой компьютерной игры.

Смерив нового знакомого пристальным взглядом и поняв, что тот не шутит и реально надеется, что я достану из своего рюкзака пластиковые стаканчики, снова сплюнул под ноги.

— Отвёртка есть? — поинтересовался я.

— В бардачке была, кажется.

— Доставай.

Озадаченный парень извлек из мотоциклетного бардачка видавшую виды отвертку и с непонимающим видом протянул её мне.

— Учись, пока я жив, — попытался схохмить я и принялся выкручивать болты, удерживающие плафоны поворотников.

— А что так можно было? — удивленно протянул парень, когда я протер желтые плафоны и плеснул в них по трети самогона.

— Ты, правда, не знал что ли? — натурально охренел я. Культурными словами тут, реально, не опишешь моё удивление.

— Неа. А запить есть чем? Я не могу без запивки.

Пришлось лезть в рюкзак и доставать бутылку тёплой минералки.

— Держи. Лечебная. Пагубный эффект самогона нейтрализует, — заговорщицки улыбнувшись заверил я. — Будем. Я, кстати, Санёк.

— Матвей, — представился собеседник и лихо запрокинув голову уверенно влил в себя жидкость из импровизированного стакана.

Наблюдая за дальнейшим видоизменением юношеского лица я испытал весь каскад ощущений и непрерывную череду флешбеков. Начавших уже надоедать.

— Да ты что творишь? Да кто ж так пьет, то? — возмущался я, когда Матвей принялся полоскал рот минералкой.

Малой с непонимающим видом и полным ртом воды в непонятках уставился на меня.

— Показываю в первый и в последний раз, — пафосно провозгласил я на всю округу. — Наливаем в походный стакан топливо марки “С”, и берём его в правую руку. В левой у нас бутылка с запивоном. Делаем маленький глоток запивки и держим это всё во рту. Потом резко вливаем в рот самогонку и только потом, насладившись гаммой вкусов, глотаем наш коктейль. Ведь только таким образом ты почувствуешь изысканные нотки дуба, которого можно дать, если перебрать с самогоном Бычихи, — переиначив любимый мем, напутствовал я. — Теория окончена, приступаем к практической части.

Матвей с неподдельным интересом наблюдал, как я, соблюдая весь описанный ритуал сельского алкогольного возлияния, совершенно не поморщившись влил в себя всё содержимое импровизированного стакана.

— Слабо? — поинтересовался я, шаря по карманам в поисках зажигалки.

— Н н не знаю, — проблеял юноша. — П п п попробуем.

Паренек тщательно повторил за мной все действия.

— Молодца, — резюмировал я, вырывая из рук Матвея бутылку с остатками минералки. — Но запивон экономить нужно!

— А так и вправду круче, — радостно улыбаясь заверил новый знакомый. — А ещё чему нибудь научишь?

Я затянулся сигаретой и попытался скрыть улыбку.

— А тебе лет то сколько? — поинтересовался я.

— Семнадцать.

— А, ну тогда готовься Чижик. Нас ждет незабываемое лето, — обрадовал я юнца.

— Какой ещё Чижик? Я Матвей или Мэтью Вульф, — обиделся малой.

— Ты на Чезетке катаешь — значит Чижик. И пох. А свои эти Мэтью засуньте себе в задницу вместе со смузи вульфами и прочими новомодными пижонствами. Я отдыхать приехал. Утомил ты меня. До дому я потопал. Завтра свидимся, — бурчал я, засовывая мятые полторашки с остатками минералки и самогона в свой рюкзак.

Отступать от первоначального плана, провести это лето с огоньком, да в своей родной деревне, где жила моя бабка и прошла яркая юность, мне не хотелось. И чем меньше оставалось до бабкиного дома, тем сильнее я чувствовал дух приключений, витавший вокруг. А ещё жуткая ностальгия меня терзала.