Слушать я его не стал. Спокойно встал, прихватил со стола яблоко и вразвалочку направился в сторону выхода. На пороге остановился, вдохнул полной грудью свежий ночной воздух, наполненный ароматами цветущего луга, и закурил очередную сигарету.

— Счастливо оставаться, — бросил я через плечо и, не оборачиваясь, шагнул в темноту летней ночи.

Вот правда говорят, спину взгляд буравит. Я это на себе почувствовал. Неприятное ощущение. Пока я за калиткой не скрылся, оно меня не покидало. Так и подмывало обернуться и посмотреть в глаза другу. Спросить.

А что собственно я у него спрошу? — начал вслух рассуждать я, шагая по ночной улице родного села. — Привык он руководить, а в такой должности, да чтобы не прогореть, по-другому никак. Профессиональная деформация. Обычный предпринимательский цинизм.

Размышления прервал звонок мобильника.

— И куда это мы такие обидчивые на ночь глядя свинтили? — с издевкой поинтересовалась трубка. — Как баба. Ей богу. Из-за какой-то бляди другу детства, считай что в морду плюнул и в утреннюю кашу насрал!

— Истерить завязывай, — прервал я тираду Саныча. — Я тебе отчитываться что ли должен? Отлить на свежем воздухе захотелось мне. Фермой, вон, рули и Чижа воспитывай, — огрызнулся я.

— Ты базар то фильтруй, — взревела трубка.

— Обязательно, — хмыкнул я и сбросил вызов.

Медленно вдохнув и выдохнув, все как учили на обязательных тренингах, я успокоился. Сделал так еще пару раз, и тут картинка в моей голове сложилась.

В поведении и реакции Саныча не было ничего сверхестественного. Даже наоборот, все логично и предсказуемо. Со времен мамонтов так пошло.

Все, кто в твоей стае — сородичи и настоящие человеки. А вот кто не вхож в твой круг — мутные типы и относиться к ним, как к равным не стоит. А значит, их можно и нужно использовать. Эволюция так задумала. Так было и так есть.

Аналогичная ситуация была и тут. Фермер уважал и считался с мнением только тех, с кем общался. С теми, кто имел власть или вес в обществе. И все это, включая пользование в своих интересах всех и вся, казалось ему логичным. И подослать смазливую девчонку товарищу для него было в порядке вещей. Вот он искренне и не понимал, с какого лешего я так вскипел.

Окрыленный мыслью, что вон какой я молодец, разгадал тайну природы, я развернулся и в приподнятом настроении зашагал обратно. В этой теории не сходилось только одно, нахрена Саныч вместе со мной попёрся бухать с деревенскими мужиками. Они то, как ни крути, а не из его стаи.

В гараже меня ждала картина маслом. Синий Саныч, подперев щеку рукой, разглядывал потолок и тупо игнорил происходящее вокруг. А игнорить было что. Точнее, кого.

На диванчике, забившись в угол, ютилась моя медичка. И когда успела, гулял-то минут пятнадцать максимум.

Гостья была в скромном таком наряде: топик, обтягивающий соблазнительную девичью грудь, не стеснённую никаким нижним бельем, и юбка из под которой выглядывали белые трусики.

— Салют, красавица, — поприветствовал я гостью. — Какими судьбами?

— У дяденьки спроси, — кивнула она на Саныча.

— Да ладно тебе. Нашла дяденьку, — забухтел Саныч. — Зови меня просто: хозяин. Ну, или господин. Не люблю формальности, — оживился он, потирая потные ручонки.

Гостья покорно кивнула. И всё. На этом разговор зашел в тупик. Девчонка молчала, Саныч облизывался и скалился. А я с кислой миной на лице прикидывал дальнейший план действий.

От вида медички у меня сработал выработанный за неделю рефлекс. У собак Павлова на лампочку слюна текла, а у меня при виде зоотехнички встал. Недели вполне на выработку рефлекса хватило.

Хотя, если подумать, на такую красоту любой мужчина бы полюбовался.

Прикинув хер к носу, естественно в фигуральном смысле, я решил, что девчонка появилась тут неспроста.

Я ухмыльнулся. А вот хер тебе, — пронеслось в голове.

— Саныч, иди ка ты нахер, старый хрен! — уверенным голосом произнес я, нагло плюхнувшись на диван. — Давай, наливай по писярику. А то, как дети малые. На сухую злоба не вымывается.

Фермер вначале состроил такую морду, что мне на секунду показалось, что он меня сейчас порешит. А потом заулыбался и от души плеснул в два стакана.

— Помнишь, кобелина. А я уже и подзабыл, как мы с тобой в юности на мировую шли, — расплылся в довольной лыбе дружан. — А как же твои убеждения? Путь против системы? — с издевкой произнес он, кивнув на стакан.

— Убеждения вот тут, — заверил я, слегка постучав по голове. — А друг. Точнее, лучший друг, с которым плечом к плечу прошли через такое дерьмо, что вспоминать не хочется, он вот, — похлопал я Саныча по плечу.

То ли не ожидал такого фермер, то ли расслабился. Или, что скорее всего, с синькой перебрал, а моя психологическая уловка возымела успех. Дружан полез ко мне обниматься.

— Санёк, бля. Ну ты и мудак. Я думал, все, пропал товарищ. Забил голову херней всякой, про друзей-товарищей забыл. Нос воротит. С молодежью тусует, а со мной западло что ли, — изливал он мне свою фермерскую душу. — Я ж тебя, да я за тебя любого, — уверял он от переизбытка чувств, не договаривая фразы. Но тут и так было все понятно. — Держи мировую и забудем про обиды, — завершил Саныч свой монолог.

Я вздохнул, улыбнулся, и мы бахнули. А потом обнялись и … Меня на секунду дежавю аж накрыло. Вспомнил, как давным-давно, разосрался я с Санычем. Даже морды друг другу подрихтовали немного. Неделю не разговаривали. А потом бабка моя нас свела на нейтральной территории и по жопе обоим прутиком то и огуляла.

— Дебилы, — сказала она тогда. — Вам вместе держаться нужно, а они носы друг от друга воротют. Ну по пьяни набили морды друг другу. С кем не бывает. Проспались. Кто поумней, взял бы бутылочку и пришел с повинной к другу. А они вишь чего. Гордые. А потом локти кусать будете.

— Эй, а вы чего, того что ли? — вернул меня в реальность удивленный девичий голосок. — Я может тогда пойду?

Вот вечно эти городские понаедут и загадят все.

— Я те пойду, — закричал фермер. — Садись к столу. Будем практику твою закрывать.

— А жизнь то налаживается, — обрадовался я, держа в руке ключ к веселью.

Коньяк подействовал моментально. Всякую философию из башки на раз вымыло. Зато тяга к жизни и активным действиям появилась.

— Тебя как зовут то, — поинтересовался я ради приличия и поддержания разговора, обращаясь к желанной гостье.

— Я ему полторы недели головку писячью язычком каждый вечер полировала значит, а он только сейчас познакомиться решил, — съязвила та.

— Ну, дык. Как то не до этого было. Да и ты все вопросы игнорила. Я ж к тебе исключительно с чистыми намерениями, а кто-то из нас двоих ротик хером затыкал и в молчанку играл, — отмазался я. — И хер был не у меня во рту.

— Да ты и не очень-то и настаивал, — парировала девица. — Натаха я. Давай за знакомство.

Саныч, наблюдавший за нашей беседой с нескрываемым интересом, одобрительно хмыкнул и мы чокнулись.

Разговор опять как-то завис. Осадила меня Натаха, так осадила. А хотелось отведать её дико. Моему бухому дружану эти условности, типа имени, фамилии, рода занятий, увлечений и прочей мутотени были до звезды. Он всем своим видом выражал, что совершенно не против, если прямо сейчас она нырнет под стол. Но к моему удивлению он активностей не проявлял. Сидел и с интересом наблюдал за нами.

А меня так и подмывало разговоры поговорить, да в нужное русло девчонку склонить. Как бы не за деньги, а полюбовно. Мысли, что Саныч ей забашлял или пригрозил строгими санкциями за отказ вступить в совокупление, я от себя гнал.

Хотя один интересный вопрос в моей голове зародился.

— А вот что ты чувствовала, когда меня…. Ээээ. Когда. Ну ты поняла, короче, — выдавил я из себя.

Фермер и деваха такого явно не ожидали.

— А ты с какой целью интересуешься? — удивилась зоотехничка.

— Может тебе еще раз в жбан дать, чтобы мысли в нужное русло вернулись? Девки не дают, на мальчиков перейти решил? — чуть отодвинувшись от меня, презрительным тоном уточнил Саныч.