— Замечательно, — обрадовался я. — Чего же мы ждем? Подключайте меня к нему.

— С этим как раз беда, — снова отозвался Охрименко. — Сейчас связь активна только в пределах стен нашего модуля и чуть дальше, отсюда ваш инструментрон до корабля не добьет. Надо быть внутри него или выйти наружу, попасть в радиус его сенсоров, отослать пакет и вернуться.

— А в чем сложность? — сначала не понял я, но тут же умолк. — Понятно.

— Да, это так, — кивнул майор. — До посадочной площадки больше сотни метров, и мы пока не понимаем, как Вас туда доставить. У нас нет утепленной техники, а своим ходом вы просто не дойдете. И тем более, не факт, что сможете вернуться. Но в любом случае, нам сейчас нужно понимать, беретесь ли вы за это? Только у вас есть доступ к системам корабля.

"Внимание! Пожалуйста, подтвердите согласие или откажитесь от задания. Извещаем Вас, что с этого момента Вам недоступен перезапуск локальной зоны, Ваш отказ или участие в миссии (успех или Ваша гибель) будут зачтены как его прохождение и так или иначе будут влиять на результат генерации персонажа".

— А что в худшем варианте? — спросил я, переводя взгляд с Адамса на Охрименко и обратно. Мне не до конца была понятна роль завхоза в этой сцене, но говорили только они, остальные стояли молча. Еще была Марта, но с ней вообще было много странного, то она была такой себе блондинкой со стажем, то проявляла совсем другой тип поведения и мышления.

— Как-то продержимся, — пожал плечами майор.

— Ага, — прищурился Охрименко. — Забьемся в одно помещение, будем греться подручным способом, благо на случай аварийной посадки есть протоколы. Воду очистим. Еда… Ну, попробуем каковы на вкус отбивные из дорфинодонтов… и запеченный крылан в собственной шкуре… А вы как думаете? — окрикнул он вскинувшегося было Верховцева, — жизнь людей важнее ваших зверушек.

Профессор хотел было что-то сказать, но закрыл рот и отвернулся.

— Понятно, — я вздохнул. — Да, я согласен.

"Задание принято!"

Ну, Избранный, вот она твоя Suicide mission, беги, кролик, беги!

Принято считать, что хороший план — половина успеха всего мероприятия. Как же выглядел "Проект"?

В целом все звучало просто отлично: транспортный корабль "Левиафан" дотаскивает на себе колонизационные модули, а те обеспечивают высадку на поверхность колонистов. Были определены первая, вторая и прочие очереди выведения из стазиса специалистов, которые должны были сразу включаться в работу. Были расписаны социальные и промышленные задачи, утвержден порядок извлечения грузов и возведения построек. Постепенно каждое поселение должно было разрастаться, захватывая все больше и больше территорий. Финальным штрихом являлась полная разборка корпуса модуля, ибо его возвращение в небеса не предусматривалось.

А вот в приближении, задача начинала обрастать вопросами, на которые было невозможно ответить на старте. Ибо зоны высадки выбирались чисто географически, и все, что о них знали, было получено от съёмки дронами и общего орбитального сканирования. Проще сказать, что было неизвестно. Например, насколько опасным окажется противодействие со стороны планеты, как в части ее обитателей, так и природы в целом? Всё ли будет в порядке с людьми, как они перенесут путь и акклиматизацию? И прочее, прочее, то, с чем уже столкнулись первые колонисты в существенно меньшем масштабе, и что теперь проявится в несоизмеримой прогрессии. И фоном маячил вопрос о присутствии умбры, возможности её получения и накопления. А ведь именно от этого во многом зависело взаимоотношение с метрополией.

Согласно той же концепции, вторая половина успеха зависит от исполнителей. Что же, в себе я уверен, так есть ли у вас план, мистер Адамс?

Собственно, этот вопрос я и задал.

— Замысел имеется, а то как же, — отозвался внезапно Охрименко. — А вы как, инспектор, в один конец отправитесь или обратно вернуться помышляете?

— Конечно, вернуться, — бросил недовольный взгляд на завхоза майор. — Инспектор, заверяю, мы не планируем вашу непременную и быструю смерть.

— Ну, хотелось бы еще помучиться, — я криво улыбнулся. Шуточки у них тут, однако.

— Ну да, гибель проверяющего будет плохо смотреться в отчетах, — с абсолютно серьезным лицом согласился старшина.

— Повторяю, — майор на несколько секунд зафиксировался глазами на старшине, явно то ли передавая ему что-то невербально, то ли общаясь через сеть. — Никто не должен погибнуть, — вернулся он ко мне. — Максимум, возможно, придется испытать определенный дискомфорт. Мы выдадим вам субарк, в смысле…

— Шубу, — вклинился я. — Я в курсе этого наименования.

— Да, — взгляда теперь удостоился Игнатьев. — Краулер, увы, использовать не получится, колеса лопнут еще на выкатывании наружу. Мы оденем вас в субарк, посадим в снегоход и будем надеяться, что вы доедете до нужного места. Дальше вы либо сможете подняться в почтовик, или останетесь в коконе до прибытия спасателей. Сколько времени им понадобится, сказать сложно, поэтому и говорю про определенные неудобства.

— Но есть один нюанс… - напомнил завхоз уже более серьезным голосом. Видимо, внушение подействовало.

— Это так, — кивнул майор. — Вы не сможете управлять снегоходом. Фактически, вы будете двигаться по заданному направлению. Мы думаем заклинить руль, вытолкнуть вас в сторону посадочной площадки и надеяться на лучшее.

Я представил трассу движения, и мне стало немного не по себе.

— А какова вероятность упасть в ущелье? Или застрять в ограждении? "Крыша" то разломана.

Адамс с Охрименко переглянулись.

— Да уж, нюанс, — хмыкнул старшина. — Что там со снегом сказать сложно. Могло накрутить горок.

— Отвернуть чуток руль и по большой дуге? — негромко предложил сбоку Игнатьев, но тут же поправился: — Правда, путь удлиняется, движок хоть сам греется, но в минус семьдесят-девяносто мы его не тестировали. Можете и не доехать.

— Там столько? — неприятно удивился я.

— Как бы не больше, — включился в беседу Верховцев. — Мех дофинодонтов — удивительный по своей структуре, эволюционно эти звери и в более низких температурах способны существовать. Вероятно, как раз по причине подобных ситуаций. Субарк, к слову, создан на их основе.

— Опп-па, — делано изумился завхоз. — А как же ваше определение мишек как "незначительной девиации стандартных псообразных"?

Профессор насупился и сделал вид, что реагировать на подобное ниже его достоинства.

— Мы отвлеклись, — сухо произнес майор. — Да, там холодно. Но доехать можно.

Холодно. Я вспомнил одну из экспедиций, небольшой домик, где мы застряли на неделю, спали одной кучей, готовили на костре, пили талый снег, наружу разве что по нужде быстро бегали туда и обратно, закутавшись по самые глаза. И это было в минус сорок! Всего, как оказалось. А наверху будет еще больше, и с каждой минутой там становится холоднее и холоднее.

Стоп! Я уставился в темные окна, за которым должны были быть стенки ущелья. Перед глазами встали лопающиеся панели освещения "загончика для зверушек", светлеющий от холода воздух, летуны, кружащиеся над головой "дворецкого"…

— Скажите, профессор, сколько сейчас температура рядом с гнездовьем? — негромко спросил я, слегка наклонившись в его сторону.

— Минус двадцать, — сверился Верховцев с какими-то данными. — И понемногу понижается, очень хорошо, что крыланы успели спрятаться.

— И ветра там нет? — негромко продолжил уточнять я, вспоминая, как на морозе резко замерзало лицо при малейшем встречном дуновении.

— Откуда? — озадачился профессор. — Если и есть какое-то движение воздуха, то только вверх. О!.. — он осознал подоплеку моих вопросов. — Да, действительно, там сейчас условно теплее чем наверху. Но лифт на посадочную площадку не работает, вы не сможете подняться.