– Как заставить мерзких, вонючих псин не подходить ко мне?

– Боюсь, что никак. Вам вместе нести миссию перед миром и защищать его. Но ты можешь поменять своё отношение к этим оборотням.

Аирен нахмурилась, скривив носик. Потрёпанный рукав не выдержал очередного натиска и порвался под давлением чёрных когтей волчицы.

– Они задирают меня! Смеются за спиной! Что я могу сделать им в ответ?

Эйван позволил себе осторожную улыбку.

– Стать лидером. Настоящим. Иначе ничего не поменяется. Ты – Глава, ты должна вести за собой и брать лучшее. Потому что ты – статус всего клана. Как-то вот так.

– Мне, что, начать приказывать им и силой отбирать то, что мне нравится? Эти дикари только грубую силу признают! Сам ведь сказал, старперы слушать меня не станут, они и без меня знают намного больше.

– Поверь, будут, – уверенно заявил Эйван.

– И ты будешь мне подчиняться?

Оборотень усмехнулся. Переменившийся настрой волчицы ему начинал нравиться.

– Попробуй, кто знает, – опрокинувшись на спинку стула, Эйван качнулся назад и с любопытным прищуром наблюдал за юной волчицей. От его пристального внимания она покраснела и смущённо спрятала глаза за чёлкой.

Это было невероятно мило.

– Есть важная деталь для простого пути. В клане должно быть двадцать голов, и тогда альфа обретает полную мощь. Это если есть желание подчинить волю подданных грубой силой. В таком случае, надо бы двадцатого претендента найти...

Аирен округлила небесно-голубые глаза.

– Человека?

– Да, нужно найти, поймать, подчинить и обратить человека. Только смотри, он должен быть тебе приятен, с ним придётся плотно сотрудничать. Очень-очень долго.

– Какая разница, вы мне все и так отвратительны, – закатила глаза Глава. – Значит, я могу приказывать?

Эйван непонимающе приподнял бровь, когда Аирен нависла над ним, уперев руку в стол.

– Приведи мне человека. Приказываю.

Эйван подался ей навстречу, и вот они уже стояли совсем близко, обжигая друг друга дыханием. Оборотень сохранял абсолютное спокойствие, девчонка не имела над ним власти и не могла вывести из себя.

– Хорошая попытка, крошка-альфа. Попробуешь ещё? – Эйван нагнулся и упёрся лбом в лоб Аирен. Недолго думая, она боднула его и торопливо отстранилась.

– Зачем ты мне это сказал? Чтобы потом не помогать? Дразниться вздумал?

– И ты снова капризничаешь...

Эйван отошёл к печи, чтобы подкинуть дров. Невольно засмотревшись на огонь, он задумчиво замер, разглядывая языки пламени, пожирающие зеленоватую древесину.

– Жизнь обошлась с нами несправедливо. Мы застряли тут навечно, не в силах уйти и бросить ненавистное место. Но ты подумай, готова ли ты сама обрекать на такое другого, совершенно невиновного в твоих бедах?

– Но со мной именно так и поступили! – возмутилась Аирен. – Кому я зло причинила? За что со мной так?!

– Тогда этот порочный круг никогда не разорвется, – задумчиво произнёс в огонь оборотень. – Я выбрал свой путь, спасаю души и живу этой миссией. Это делает существование более сносным, – Эйван захлопнул дверцу печки и медленно вернулся к столу, отхлебнув уже остывшего отвара.

– Прошлый Глава никогда не приказывал мне. Он просил, а я помогал ему в разных делах просто потому, что он этого заслуживал. Вопреки тому, как он со мной поступил, взяв клятву в ситуации, когда я отказать ему не мог. Глава тоже был жертвой обстоятельств. Я принял это и усмирил гнев. А ты... можешь поступить так же или же заставить меня уйти на эту траурную охоту. Ты посылаешь меня искать замену брату, ты же понимаешь это? Я сломаю любую жизнь по твоему приказу. Но это будет на твоей совести. Ты берёшь эту ответственность на себя?

Эйван с жалостью смотрел на сгусток ненависти ко всему миру, заключённый в хрупком девичьем тельце.

Она ненавидела это место.

Оборотней, что лишили её свободы.

Людей, которые бросились на неё с вилами в тот день, когда она впервые обратилась зверем и от страха побежала к человеческим домам в поисках помощи.

Милый и когда-то добрый человек стал воплощением слепой ярости и мести.

Она ничего больше не говорила, но Эйван уже знал ответ, который созревал в белокурой голове.

Порочный круг никогда не разорвется.

Не бывать мятежной душе в тихой гавани.

Эльвира не осталась на ночёвку с изгоняющими, как её ни уговаривали. Разве что согласилась принять в дар от компании томагавк. Славий настоял, потому что негоже светить редким призывным оружием перед кем попало. Без острой необходимости в волшебном серебре можно помахать и топором. Клинки достались Эльвире от матери, после смерти брата. Изначально оружие мать собиралась передать ему. Оно было призвано защищать новую хозяйку от вампиров, и Эпопеева быстро привыкла к изогнутым лезвиям, похожим на сабли.

Они спасали ее много раз, но теперь она вертела в руке томагавк и понимала, что навыки владения обыкновенным оружием у неё так себе.

– Нет, ну это ни в какие рамки! Ты не просто не избегаешь неприятностей, ты нарываешься и намеренно идешь им навстречу! Зачем ты к этим полумагам полезла, окаянная?

Эпопеева закатила глаза и повесила серебряный топорик на петлю ремня. Асик – зануда.

– Ой, да ладно тебе. Мы с тобой спасли три жизни. А душ – пять! Как ты думаешь, вендиго чем питается? Ему одного мяса мало, он поглощает саму сущность! Люди пропадали, но о них никто не вспоминал. Будто и не жили они вовсе.

– Это не оправдание. А если бы я не оттолкнул тебя?

– Но ведь оттолкнул. Я знала, что мы сработаемся!

Едо-тень негодующе фыркнул и не стал спорить с воодушевленным неадекватом.

Эльвира уважала редкие приступы вдохновения. Не пойти на их зов – себя не уважать. Она давно не испытывала этого чувства, и тут – вот тебе раз! За сутки уже дважды. Теперь она научилась паре очень полезных заклинаний.

Цепочки рун, меняющих цвет, и «провались сквозь землю, гад», Эльвира на всякий случай записала на обратной стороне карты.

Дорогое знание необходимо оберегать, а то, мало ли, забудется.

Дожди становились всё холоднее, дорога из-за них уже не казалась приятным приключением, когда, покачиваясь в седле, можно уткнуться в какой-нибудь простенький любовный роман.

Пока никто не видит.

Днём и ночью сплошная свинцовая стена туч накрывала королевство, лишив его золота солнца. Иногда, вечерами, где-то у самого горизонта, между деревьев, проглядывалась оранжевая полоса заката. Порой её призрачный свет освещал верхушки скал и деревьев, но длилось это недолго.

Тёмными ночами мало чего удавалось разглядеть: путники брели через открытые деревни и селения, заглядывая в злачные переулки.

Желаемого граффити Эльвира так и не обнаружила. Вся надежда в Белом графстве оставалась на город Плотск. Он прочно обосновался у перекрёстка двух крупных рек, Сирин и Алконост.

Они причудливо переплетались сложным рисунком вен земли. Каждая из сестер-рек разделялась надвое, и их затейливые хвосты уходили куда-то за границы королевства.

Путники вошли в вечерний город под королевский марш, кричащий во все стороны из побитых жизнью динамиков.

По городу Эльвира перемещалась верхом, прячась в целлофановый дождевик. Едо-тень теперь не отпускал изгоняющую ни на шаг.

Старую часть города украшала рельефная брусчатка, по которой так приятно цокали неподкованные копыта.

В первую очередь Эльвира собиралась обсохнуть и отдохнуть для дальнейшего путешествия, которое своей однообразной тусклостью тяготило всё сильнее.

Среди унылых бетонных стен мелькнул зеленый свет кофейни. Вход в «Ведьмину избу» украшали подсвеченные изнутри зелеными и фиолетовым бараньи черепа. Они висели на столбах, их обвивали ветви оленьих деревьев. Атмосферное место. Желания тут же сместили ориентир.

Всадница дёрнула едо-тень за гриву.

– Кофе хочу. Я посижу тут, а ты можешь прогуляться.