Дальше помню урывками. Помню, как проходила регистрацию. Как меня запихивали в самолет. Помню даже, как мне махали на прощания почти все сотрудники аэропорта. Дальше провал и… И вот я во Флоренции. Оказалось, что когда я рассказала, о своем желании посмотреть Давиду в глаза, меня посадили в самолет, летевший в Италию. Не помню, как долетела, не помню, как разместилась в гостинице, вообще больше ничего не помню. Но хозяйка гостиницы на сносном английском рассказала, что я якобы заявила, что приехала к своему Давиду! Во Флоренцию! Просто уму непостижимо!

И вот я здесь уже две недели. Почему все еще не улетела домой, не знаю. Но каждый божий день я прихожу в Академию изящных искусств и просто смотрю на мраморную статую Давида. Ощущения, конечно, не те, что в пять лет, да и схожести с Антоном я особо не наблюдаю, но все-равно прихожу, и как мне кажется, становлюсь ближе к любимому.

Наверное, пора все это заканчивать. За то время, что я здесь нахожусь, эмоции утихли и в душе, и в сердце. Я до сих пор не знаю, что мне делать дальше, но кажется, настала пора возвращаться в суровую действительность, где у Антона Ярова есть реальная невеста!

- Не понимаю, что общего ты нашла между нами? - слышу задумчивый голос рядом с собой и резко разворачиваюсь.

Это не сон и не мираж. Не плод моего воображения и не галлюцинация. Это Антон Яров собственной персоной, стоит рядом со мной и не отрываясь смотрит на статую Давида.

- Что ты здесь делаешь? - слетает с моих губ хриплый шепот.

Антон поворачивает голову и пристально смотрит мне в глаза. В его взгляде я читаю такую гамму эмоций, что делаю шаг назад. Он зол. Нет, он в бешенстве! Но одновременно с молниями, которые просто высекают его потемневшие глаза, я вижу там и радость. Щемящую тоску. А еще... любовь?!

- Ищу свою невесту, - наконец отвечает он.

Она что, тоже здесь? Взглядом начинаю перескакивать от одного лица к другому, пытаясь представить, как может выглядеть невеста моего Давида.

- Кого-то потеряла? - насмешливо интересуется он.

- Ты сказал, что ищешь свою невесту. Где она? - слова из горла с такими хрипами вырываются, словно я на смертном одре в последние минуты жизни.

- Так она передо мной стоит, Лера.

Он совсем с ума сошел? Перед ним только каменный Давид и я. Больше никаких невест.

- Давид мой, поищи себе кого-нибудь другого, - на полном серьезе выдаю, так что Яров даже смеяться начинает.

- Ну, тогда остаешься только ты.

Слезы крупными каплями начинают скатываться по моим щекам и падать в вырез сарафана. Меня с одной стороны такая тоска разбирает, а с другой надежда.

- Лера, - Яров при виде моих слез делает шаг навстречу и одновременно протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки.

- Антон, зачем ты здесь? - мой голос дрожит, меня саму прошибает такой тремор, что зубы клацают друг об друга.

И тут моего Давида прорывает. Сжав челюсть, он хватает меня за руку и куда-то тащит. Лечу за ним. Не устраивать же в конце концов скандал на улице. Пробежав три квартала, как неудивительно мы оказываемся у той самой гостиницы, в которой я остановилась. Не задаю даже вопросов, откуда он знает, где я живу. Это же Яров.

Антон головой хозяйке гостиницы кивает и молча меня в свой номер тащит. В дверь заталкивает и ключ в замке проворачивает. А я только глазами хлопаю. Рада ему, словно Рождественское утро увидела, но слабины себе не даю. Нельзя!

- Ты спрашиваешь, зачем я здесь? - начинает Яров, а сам на меня тараном прет.

Я, конечно, не боюсь, но пячусь на всякий случай. Уж больно он сердитый для виновной стороны.

- Я просил тебя поехать домой и дождаться меня там. А вместо выполнения моей просьбы ты напилась виски и улетела в Италию, к своей любимой статуе, - голос он не повышает, но в нем такие стальные нотки звенят, что мне даже извиниться за свое поведение захотелось.

- Не напивалась я, - бубню скорее из противоречия, нежели чтобы поспорить.

- Ты выпила полбутылки виски, Лера, и улетела из страны! - вот тут он уже рычит как раненый мамонт, так, что у меня уши закладывает. - Какого хрена, Калерия?!

Почему-то моя уверенность в правильности своего поступка и адекватной оценке ситуации с невестой резко дает крен. Ну, не может человек так возмущаться, если виноват сам!

- Твоя мама сказала, что у тебя есть реальная невеста и…

- Ты моя единственная и реальная невеста, - вопит Яров. - Никакой другой у меня нет и никогда не было!

- Что? Но твоя мама… - хлопаю ресницами так сильно, словно пытаюсь совершить побег по воздуху.

- Моя мама — больной человек, Калерия. Помимо всего прочего, она избалованная, совершенно не приспособленная к жизни инфантильная эгоистка.

Ну ни фига себе характеристика. И это о родной матери!

- Антон, но твой брат и Нина Ивановна подтвердили слова твоей мамы.

«Вот что ты на это скажешь, Антон Яров? Нечем крыть», - в голове много еще чего назревает, но вижу, как Антон глаза на мгновение прикрывает и, покачав головой, на кровать устало плюхается. Только сейчас осознаю, как он похудел и осунулся. Какие у него печальные глаза и несчастный вид. Сердце тоской сжимается, дышать не могу. Больше всего на свете обнять его хочу и сама прижаться к твердому телу мечтаю. Запах любимого мужчины через все рецепторы пропустить и задержать в себе навсегда. Чтобы он словно каленым железом на моем теле узоры вывел пожизненные. Чтобы клеймо незримое поставил, что я только ему принадлежу, а он только мне.

Антон и сам все эти мысли одним взглядом своим жарким транслирует. И что тосковал, и что любит. Он никогда от меня своих мыслей не скрывал. Никогда не закрывался и мне не позволял. Так что я все как по ладони читаю и умираю с каждым мгновением, пока им не дышу.

- Мой отец когда-то основал большой холдинг в партнерстве со своим другом, Аркадием Борисовичем Красновым. Чтобы закрепить удачное партнерство, они договорились между собой, что когда-нибудь их дети должны будут пожениться, - вдруг тихо начинает говорить Антон, словно каждое словно в пустоту выталкивает.

А я замираю, как кролик перед удавом, и пошевелиться боюсь. Понимаю, что он мне сейчас откроет все тайны, после которых уже я буду решать: быть или не быть нашей истории любви.

- Я никогда их договоренность всерьез не принимал и не собирался потакать этой идее, - усмехается Яров. - Не знаю, почему их выбор пал на меня, а не на Никиту. Возможно, потому что он должен был стать Олимпийской надеждой страны, а я занять место во главе холдинга.

Он снова замолкает, проводит рукой по волосам, будто вспоминать все это не хочет, но затем упрямо продолжает:

- Поступив в архитектурный, я стал лучшим на курсе, да и в принципе лучшим. Меня ждали в холдинге, а я решил все сделать по-своему. При поддержке друзей я организовал «ЭгидаАрт», и дела сразу пошли в гору. С такими партнерами, как Романовский и Троицкий, можно горы свернуть. Да мы и сворачивали! Только я так быстро развивался, что пришлось просить займ под акции компании, у отца.

Антон смеется, словно не может поверить, что совершил такой промах, и поднимает на меня взгляд, впервые посмотрев осознанно.

- После той аварии я обвинил отца в том, что он испортил жизнь брату, и он мне отомстил за это, Лера. Он вложил мой займ в холдинг, под гарантию женитьбы на дочери Краснова. С тех самых пор я стал кабальным рабом, который при условии отказа женитьбы на Виктории и выхода из холдинга, лишился бы всего, что когда-то было создано мною.

Мой маленький грозный воин,

готовый ради меня броситься в самое пекло,

даже если это будет стоить ей жизни.

© Антон Яров

Смотрю в грустные заплаканные глаза Леры, и сердце сжимается в кровоточащий огненный ком. Она похудела за эти две недели и стала еще более хрупкой, если это вообще возможно. Только глаза, как два ярких сапфира, стали еще больше на маленьком личике. И это допустил я. Допустил, а теперь нужно все исправить, потому что без Леры я никуда не уеду.