— Еще интереснее. — Этот Шрев, именем которого пугали все преступное дно великого древнего города, говорил вежливо. Даже дружелюбно. — Твое сердце теперь вообще никуда не спешит. Невероятного ученика отыскала себе старуха.

— Могу я спросить, как ты нашел меня во всем... — Вир обвел рукой кладбище, в которое превращалась Риона, — этом?

— Опыт. Я много раз искал тех, кто прячется. Но тут мне немного повезло. Люди, находящиеся под защитой Клана, есть везде. Стоило спросить одних, затем других. Эти слышали то, те — это. Несколько моих коллег подозрительным образом исчезли, так что пришлось все делать самому. Я поставил на воротах людей, заплатил всем, кому мог. Но вот это... — Шрев коснулся своего обезображенного носа и потянул воздух. — Вот это помогло мне выйти на тебя. Я знал, что ты где-то в уцелевших районах, а мост — последнее связующее звено города. Так что надо было просто ждать.

— Терпение — добродетель воинов. — Вир повторил слова, слышанные когда-то от Катрин. На его взгляд, они неплохо подходили под ситуацию.

— О, я не воин. Моя работа куда более грязна, но я научился получать от нее удовольствие.

— За этим ты здесь? Убить меня?

— Убить? — Его уцелевшая бровь поползла вниз, и Вир заключил, что Шрев хмурится, недоумевая от этого странного предположения. — Получать удовольствие от работы и превращать свою жизнь в нее — вещи совершенно разные, парень. Я всегда следую путем практичности. Не вижу причин так поступать с тобой.

Практичность. В глубине души Вир начинал испытывать пробуждающийся гнев. Вот, значит, как. Эта самая «практичность» лишила Бланку глаз. Шрев расслабленно опирался локтями о перила и, казалось, не замечал, как напрягся его собеседник.

— Твои проступки не так ужасны. Хоть ты и забрал вещь, которая тебе не принадлежит. Колокольчик.

Ученик Нэ не стал отпираться:

— И кому же, по-твоему, он принадлежит? Неужели тебе? Это собственность Нэ.

— Нэ — лишь часть куда большего. Ночного Клана.

Вир бы мог возразить, что это Ночной Клан малая часть Нэ.

— Колокольчик должен вернуться в Пубир. Он важен для того, чтобы появлялись новые сойки, ты сам это понимаешь. И ты важен тоже, во всяком случае, пока я не найду старуху.

— Ты не найдешь ее, пока она сама этого не пожелает.

— Но тебя я все же как-то нашел. — Слезящийся глаз подмигнул. — А поэтому пора возвращаться домой.

— У меня нет никакого желания отправляться в Пубир в твоей компании.

Шрев дружелюбно похлопал Вира по плечу:

— Молодые люди склонны к упрямству и дерзости. Сам был таким, но позволь сказать прежде, чем начнешь упираться снова: ты обретешь легкую жизнь. Ни в чем не будешь нуждаться. Станешь на уровень Золотых. Полная свобода в пределах города, любая прихоть исполнится, стоит тебе её произнести. Кроме того, я замечу, ты навсегда будешь избавлен от внимания шауттов, ибо они, мой друг, ищут колокольчик. Я возьму все риски на себя. Потому что могу справиться с демонами.

— И все эти блага я получу, лишь если стану рисовать на спинах новых соек. Нет. Оставь их себе.

Шрев зашептал вкрадчиво:

— Другой вариант гораздо хуже. Я засуну тебя в мешок, точно барана, привезу в Пубир, посажу в подвал на хлеб и воду. И применю все свое мастерство, чтобы ты делал то, что полезно для Ночного Клана. При любом раскладе ты станешь делать, что я прикажу, так что подумай еще раз, насколько важно для тебя твое упрямство и нежелание соглашаться. Если это лишь для того, чтобы показать мне, как ты смел и безрассуден, то поверь, я уже оценил. Давай перешагнем через этот приятный для тебя этап и начнем беседовать, как взрослые люди.

— Как взрослый человек, я вполне осознаю меру цены за свое решение. Нет. Я не стану помогать Ночному Клану.

Шрев скинул капюшон, повернул обезображенное лицо:

— Всю свою жизнь я сталкиваюсь с глупостью или упрямством. Но чаще всего они идут вместе бок о бок. Знал бы ты, насколько сильно я устал бороться с вашим безграничным тупоумием. Ну объясни хотя бы ты, сможет ли твое петушиное упрямство противостоять этому? — Он коснулся металлической рукояти короткого меча. — У тебя нет оружия. Даже ножа. Что за недостаток рассудка? Особенно для человека из моего родного города. Пора бы найти себе что-нибудь острое в такие непростые времена.

— Мне достаточно кулаков.

— Тогда покажи, как ты справишься.

Его движение было очень быстрым для большинства живущих людей. Возможно, лишь те, кто носил знак золотого карпа, поняли бы, что происходит. Меч покинул ножны и устремился к шее Вира. По движению запястья, по напряжению мышц плеча, по тому, как была повернута правая стопа, ученик Нэ заключил, что удар не опасен для него. Шрев остановит оружие в последний момент.

Стоило бы сдержаться, но Вир не стал. Ему надоела эта игра, беседа, человек. И поэтому он выбросил вперед кулак, который врезался в плоскость клинка.

К его удивлению, меч не переломился пополам, точно тонкая птичья косточка, лишь вскрикнул высоко и звонко, словно напуганная девушка, полыхнул ярко-рубиновым светом.

Шрев, не ожидавший ничего подобного, попытался удержать его в руке, отчего едва не вывернул себе запястье и чудом уклонился от собственного оружия, отлетевшего ему в лоб.

Оба оказались столь потрясены случившимся, что несколько мгновений смотрели друг на друга, и наконец Шрев, скосив глаза на меч, протянул:

— Вот как, значит...

Вир подул на сбитые костяшки, они слабо кровоточили, и от них поднимался едва заметный дымок.

— Талант... Хм... Старая птица совсем потеряла разум, раз решила действовать за спиной Клана. — Шрев перебросил короткий меч в левую руку, покрутил запястьем правой, прогоняя боль. — Впрочем, ты не самый главный сюрприз нынешней ночи. А ну-ка, стукни по нему еще раз. Это меч таувина, так мне когда-то сказали. Но до сегодняшнего дня он был просто удобной железкой, не более того. А сегодня Шестеро явили мне чудо.

— Я тебе не фокусник. — Вир продолжал стоять со сжатыми кулаками, пристально следя за противником. — Убирайся в Пубир и больше не возвращайся.

— Теперь? После такого? Ты, должно быть, шутишь. — Усмешка у Шрева вышла неприятная, но говорил он мягко, даже тепло. — Это как найти на земле марку и не поднять ее.

Взмах клинком. Шелест рассекаемого воздуха.

— Давай посмотрим, какой ты сойка.

— Я не сойка, — вздохнул Вир, понимая, что закончить это можно лишь одним способом. И ударил талантом.

Тем же самым, каким атаковал Лавиани во время знакомства. И с тем же самым эффектом. Вот только Шрев не использовал свои рисунки. Он просто увернулся. Хотя это было совсем «не просто». Сойка выгнулся дугой, словно вместо позвоночника у него была вода, и удар прошел мимо, угодив в статую Родриго Первого, оставив в металле сквозную оплавленную дыру.

А после уже стало не до того. Шрев напал через мгновение, насел ураганом, не желая больше рисковать и давать противнику хоть малейший шанс еще раз применить подобный талант.

Нэ не зря предупреждала Вира никогда не попадаться на глаза главе соек. А Лавиани не зря говорила, что «этот ублюдок лучший и самый опасный из нас».

Щит, появившийся в руке, отразил первые шесть ударов, на седьмом и восьмом пришлось потратить светлячков, чтобы защититься, а девятый он пропустил. Клинок все так же плашмя врезался в череп, в глазах сверкнуло, затем потемнело, и он рухнул.

Тяжелый ботинок придавил голову к холодной брусчатке.

— Крепкий. — Шрев насмехался над ним. — Другой бы даже не открыл глаз.

— Эй! — раздался резкий окрик. — А ну, разошлись!

— Проваливайте! — раздраженно посоветовал им сойка.

— Патруль Рионы! Брось меч!

— Я сейчас, парень, — шепнул Шрев. — Никуда не уходи.

— А ну-ка, стой, умник!

Затем раздались хрипы, что-то плеснуло на камни, упало. Кто-то вскрикнул, кто-то побежал. Стон. Бульканье. Еще одно упавшее тело.

Он резал их, словно неразумных ягнят. Спокойно и буднично, не торопясь и не жалея. За это краткое время Вир смог, пускай и с трудом, ибо в голове был полный хаос после пропущенного удара, вылечить себя.