Через минуту все было кончено. Волна схлынула и откатилась в предрассветную серую муть. Как и не было. Оставив после себя на склоне человеческие тела — мертвые и еще корчащиеся от боли. Словно жалкие обломки внезапного кораблекрушения, выброшенные на берег.

В контратаку мы не пойдем. Заранее решили. Своих людей в размен с корейцами гробить не станем.

Внезапно доходит, что в горячке боя, я совершенно упустил момент, в который прекратилась стрельба с западного направления.

Спрашиваю у командира.

— Да, там тоже затащили. Гуки еще раньше, чем здесь, побежали, — сообщает капитан, — Ты чего, рацию отключил? Все путем, Кот! Все — как надо. Мы победили.

Киваю и оглядевшись вокруг, поднимаю выпавший наушник. Поочередно прикладываюсь к обеим флягам. Остатки воды выливаю на и без того мокрую голову. Странно, что от нее пар не пошел. Там внутри все кипит, как в котле паровозном.

В избытке чувств звонко шлепаю Аньку по поджарой и крепкой заднице. Девчонка радостно взвизгивает и соблазнительно выгибает спину, приглашая на этом не останавливаться. Ух, сейчас бы отвести эту сеньориту куда-нибудь вниз к речке… однако, хорошего помаленьку. Ближайшие к нам бойцы и так оглядываются…

— Всё! Миру — мир, солдату — дембель! Прямо по красоте разложили на пазлы азиатов, — усаживается в росистую траву отставной капитан.

— Угу, — киваю я, — Как думаешь — на сколько касок мы их подсократили?

— Сейчас посчитаем, — и уже в рацию добавляет, — Командиры подразделений, доложить о потерях в личном составе.

Через минуту получаем радостный доклад. Потерь нет! Совсем!

Не считать же за таковые два легких ранения в плечо и руку и вскользь прошедшую пулю, поцарапавшую кожу черепа одного из наших бойцов.

Зато болезненные стоны и хрипение раненых и умирающих гуков несутся снизу веселой музыкой! Да, именно так! Ну, а как еще? Может пожалеть страдальцев? А с какого такого перепугу? Чай, не на литературной вечеринке встретились. И на их месте сейчас запросто могли оказаться мы сами.

Ведь чем враги отличаются от репчатого лука?

Лук режем — плачем. Ну, а с врагами немного другая история.

Шумно выдохнув, отставной капитан Витя Рудаев злорадно и демонически хохочет.

— Вот мы их умыли, Кот! Причесали, как в лучшем салоне!

— Да уж! А прикинь, какие у них сейчас глаза? Всяко, на полвывески! Однозначно не корейские!

— На месте их командира, я бы подумал, что потек флягой и по быстрому в башку себе шмальнул, чтобы безумие еще дальше не зашло, — и снова заливается хрипловатым инфернальным смехом.

На устоявшем рубеже обороны спонтанно возникает массовый громкий хохот.

Вот и хорошо. Пускай гуки послушают. Если, конечно, они от неожиданного перепугу до самых гвинейских территорий еще не убежали.

Нахохотавшись, капитан отдает приказ:

— Так парни, пока противник в шоке, нужно трофеи с двухсотых оприходовать, — и секунду подумав, распоряжается, — Саня, давай-ка ты со своим взводом.

— Есть! — по-уставному откликается бывший «председатель сельсовета» и по совместительству прокурорский бандюган, — Понял, босс. Пошли на мародерку, пацаны, — совсем по-домашнему добавляет он для своих лихих подчиненных.

Когда этого перца командиром взвода назначили — он туда лично самых безбашенных по поселку отбирал. Зато теперь эта «дикая дивизия» — лучшее подразделение во всем форте.

— Да, командир — один вопрос для понимания, — оборачивается бывший, а возможно и будущий бандит, — Трехсотых обнуляем?

— Нет, — категорическим тоном распоряжается Витя, — Тащите всех сюда. В обменный фонд пойдут. Сдается мне, что наших у этих супостатов — тоже немало.

— А если падаль совсем уж полумертвая?

— Этих двухсотьте. Только — смотри там у меня. Чтобы твои отморозки не ленились тащить относительно годных. А то знаю я вас, лодырей. Джентльмены удачи! — Витя фыркает, — И мертвяков еще надо в кучу собрать и охрану выставить, чтобы суслики не обьели. Может, гуки их забрать захотят. Хотя — это навряд ли. Но все равно — пусть пока будут.

— Я услышал, босс, — ничуть не обидевшись, хохотнул «председатель»

Выставив охранение подальше внизу, парни из взвода Сани ходят между тел, кулями лежащими на склоне. Присматриваются, тыкают лежащие тела стволами карабинов, иногда пинают, проверяя живой перед ними или уже мертвый. Присаживаясь на корточки, без малейшей брезгливости обшаривают еще теплых покойников — собирают трофеи, боеприпасы и все что понравилось. В общем — классическая мародерка.

Безветренный рассвет густо пахнет порохом, кровью и дерьмом.

И победой, конечно.

Вот так вот: ни дронов, ни напалма, ни рсзо — уютная аналоговая мужская мясорубка.

— «Но толстая Кармен достала первый свой кольт и над столами в морге свет включили», — совершенно немелодично профальшивил Витя ту же песню, которой достал всех на пьянке накануне.

— Ну, перестань уже, пожалуйста, — кисло сморщившись, прошу друга я, — Не твое это.

— Я кузнец. Я не могу не куя, — заливисто смеется капитан.

Охотно присоединяюсь.

Между тем, командир «бригады лютых» закончил подсчет вражеских потерь и прибыл с докладом на вершину.

В общей сложности, вместе с уничтоженными на соседнем горбе и седловине, обнаружено около пятидесяти мертвецов. Если совсем уж точно — пятьдесят два. Это, правда, вместе с добитыми уже после боя тяжелоранеными корейцами, признанными бесперспективными для лечения. Да еще взяли в плен почти полтора десятка «трехсотых». Согласно докладу по радиосвязи — с западного направления, пулеметом Олега и карабинами тамошних бойцов было уничтожено 24 корейских солдата, зато взято в плен аж двадцать три гука.

Конечно, далеко не факт, что все из раненых пленных проживут от наступившего рассвета до грядущего заката, но это уже дело десятое. Резерв для возможного обмена пленными у нас имеется вполне приличный.

Так что, одна из задач выполнена на отлично. Военный наступательный потенциал корейской армии основательно уменьшен. Всего лишь за один короткий бой противник понес очень значительные потери. Сто четырнадцать чернявых голов, как корова языком слизнула!

К тому же, мы не владеем данными об их санитарных потерях. Сколько из тех раненых, кто все-таки сумел отступить под нашим огнем, может в ближайшее время встать в строй, а сколько все же умрет или навсегда останется ограниченно годным к службе? С медициной-то здесь, на «RX — 2704» дела обстоят весьма печально. Тем более с полевой.

Что же касается второй цели — сейчас корейцы явно призадумаются.

Сколько у нас всего подобных «машиненгеверов»** азиатам не известно. На своих шкурах они прочувствовали три. Но почему бы не предположить, что в поселке и еще имеются? С севера и юга, например. Или в резерве. Может у нас их, вообще, как золотых коронок во рту цыганки?

Так что, вполне можно сказать, что с помощью "оружия судного дня" — обе задачи выполнены.

И по всему выходит, не такие уж раздварасы — раздварасы.

А кто еще здесь молодец? Кот молодец! Даже из плена сумел с пользой вернуться. Видать Киржачем, пробухавшим все мозги за сельсоветом, сама рука судьбы двигала. Кстати, интересно, что с данным персонажем? Топчет еще землю или уже копыта отбросил?

— Ну что, Кот — как считаешь, они еще тупо переть лбом на пулеметы захотят или уже все? Переговоров запросят?

Вприщур гляжу на солнце, уже полностью выбравшееся из-за далекого леса. Оглядываю степные просторы, вплоть до горизонта очищенные от присутствия врагов и пожимаю плечами:

— Посмотрим. Думаю, что все-таки, хоть какое-то перемирие, уже сейчас они нам обязательно предложат. Ведь не дебилы же полные у гуков в штабах. Хотя, кто их знает — восток дело тонкое…

* Машинган — пулемет в английском языке.

** Машиненгевер — пулемет в немецком языке.

По-прежнему остаемся на позициях в полном составе, несмотря на бессонную ночь, усталость и блестяще отбитую атаку. В тыл на отдых никто не отходит. Кто его знает — вдруг гуки сами себе не поверят и еще раз захотят на тех же граблях попрыгать? Вряд ли, конечно — ведь всего за одну единственную попытку штурма их потери составили почти 4% от общего количества переселенцев, но все же, лучше перебдеть.