— Не смей. — процедил я.

После моей просьбы, (Да, читатель, согласен, просьбой это можно назвать с натяжкой) кафе наполнил дикий рёв ребёнка. Капучино пришлось купить, следом пришлось купить мороженое с ванильным сиропом. А потом, как вы могли догадаться, присесть — таки на трёхдневный домашний арест.

Как жаль, с той бариста, так ничего и не вышло. Эх… А Маринка, интересно, как переживает мою кончину? Было бы неплохо заглянуть к ним. Надо Машке как — нибудь «просунуть» эту идею.

Ещё полчаса я наслаждался ароматом любимого напитка, заполнившим всю комнату. Чуть позднее уставился в окно, разглядывая сереющие пасмурные тучи.

Мне всегда нравилась такая погода. Ещё нет ливня, вдалеке громыхает, а рядом то и дело сверкает молния. Находится в такие моменты дома было, бесценно. Сразу ощущалась невероятная безопасность. К слову, почти всегда проваливался в сон от осознания того, что при дожде, я буду в сухой и тёплой кроватке. А потом, просыпался под звуки стучащих капель и улыбался такому уюту. На подоконнике мурлыкал Персик, а я, посильнее укутавшись в одеяло, расслабленно улыбался и снова засыпал.

— Ты… — Сзади послышался знакомый голос — Ты спишь?

Я еле проморгался от неожиданности, и развернувшись, уставился непонимающим взглядом на подругу.

Машка стояла в проёме уже одетая в свою парку и обутая в чёрные резиновые сапоги. Поверх всего наряда лаконично вписывался оранжевый дождевик. Девушка сильно затянула капюшон, так что, я видел лишь малую часть её лица. И чтоб вы знали, вид был смешной. Перетянутые щёки, собранные в кучку губы и взгляд… Взгляд, кстати, был незнакомым. Она как будто рассматривала меня с интересом и в то же время с страхом. Взгляд учёного Франкенштейна, я думаю, когда его создание ожило. Или там был восторг? Да чёрт возьми, Эд, сосредоточься! Что с тобой?

— Слегка задремал. — потянувшись, ответил я. Ещё немного меня «просканировав», девчонка пожала плечами и направилась прямо по коридору, к выходу. Кинув взгляд на настенные часы, осознаю — время одиннадцать ночи. Я проспал двенадцать часов? Воу…

Тело побрело следом. Ноги были ватные, сознание ещё не оклемалось. В ступнях что — то закололо. Напомнив себе, что это невозможно, быстрее припустил за вышедшей Машкой.

— А сегодня что? — интересуюсь, прыгая в заведённую машину.

Машка выжала тормоз правой ногой, затянула ручной, и вставила ключ в замок зажигания:

— Будет весело. — вытерпев ещё пару махинаций, тачка тронулась — Ведь едем в цирк.

Добрались мы довольно быстро, здание было прямо в центре города, до которого ехать было минут двадцать.

Припарковавшись, отправились внутрь.

— Это будет коммерческая вылазка, не напортачь. — строго предупредила Мария.

При входе в холл в нос резко ударил запах попкорна. К моему удивлению, нас встречал целый коллектив. Тут вам и клоуны, и гимнасты, и дрессировщики, у одного мужика во фраке и цилиндре, на плече расположился белоснежный голубь с пышным хвостом.

— Мария Свароговна! — Машкина отца зовут… Сварог? Жесть. — Как мы вас заждались! — Почему, скажите, эту высокомерную стерву? (Ладно — ладно, читатель, признаю. Так мне казалось ранее, но всё — таки, с подобным характером… В общем, почему её везде так любят? Что за дела? Кто она такая вообще? Ты не знаешь, читатель? Ну, ты, это, как узнаешь, набери!) — Ну рассказывайте, душа моя! — разговаривала с нами пухлая мадам, похожая по внешности на Фрекен Бок. Ростом чуть выше Машки. Мне бы она была до подбородка. — Как там наш Макар поживает? Ой, поживает! — она рассмеялась. Смешок подхватила и стоявшая позади, толпа — Ну, как он там, лапушка?

Манька слегка улыбнулась и стянула мокрый капюшон. До меня теперь дошло. Это ж жена Доброделова! Точно — точно! Помню, как Маринка с ней фоткалась и потом целый день говорила, что от неё пирожками с капустой пахнет. Тогда Доброделова уже не было на свете. На этом, по крайней мере. Но в любом случае, она знает?

— Да всё нормально, Елена Павловна! Всё также переживает о детской площадке, всё также о вас спрашивает. Как дочка? Вышла замуж?

Глаза женщины слегка заслезились:

— Да вот ведь! Окаянный ведь под венцом прям бросил, представляешь?! Я до сих пор в шоке! О — ой!.. — жена бывшего мэра завопила на весь зал — Каков подлец!

Вспоминая её рыдания на площади, когда сказали, что новогоднюю ёлку в этом году ставить не будут, я не предал большого значения этим завываниям. Манька тоже стояла вполне отрешенно.

— Так, где нарушитель спокойствия? — вставила слово подруга. А сделать это было очень непросто, ведь тётка выла с удивительной продолжительностью. Хорош, Манька, хорош. — Вы говорили, что в центре манежа пахнет гарью, кажется.

Тётка, раскрасневшаяся от такого бурного воя, закивала. Своими пухленькими ручками она достала из верхнего кармана пиджака белый платок и смачно в него высморкалась.

— Ой, Машенька, — интонация с рыдающей переключилась на причитающую — Ой, милая… Да ведь то — то и оно, что неделю назад так и было, милая. А теперь то тут, то там, чуем проклятущего. Силов уж никаких нет. — жаловалась Елена.

Манька состроила задумчивую гримасу и отвернулась. Губы непроизвольно собрались в трубочку, глаза слегка сощурились, взгляд в никуда, брови кучкуются у переносицы. Девушка, очевидно, рассуждала.

— Во — первых, почему они так уверены, что это призрак, а не просто, кто — то поджёг голубя в подвале. — глаза птицы, находящийся у мужика на фраке, заставили меня откашляться. — Ну, ладно. Раз уж мы здесь: спроси кем он был. — сам не понял, зачем посоветовал. Подруга удивлённо перевела взгляд в мои глаза.

— Я и сама в курсе. — неожиданно ответила барышня. Теперь не стеснялась присутствующих. Находилась в полном спокойствии. Это было весьма удивительно.

— Девочка моя, тут кто — то есть? — Елена Павловна начала водить ручонками перед собой. Рукава пиджака поползли к плечам. Интересно, сколько лет этому варианту официального стиля. Я брезгливо поёжился и отпрыгнул в сторону. Мне хватило и Нюрки с её ароматом жизни. Маша усмехнулась.

— Есть один. Недавно почил. — как бы отмахиваясь, ответила сердобольная — В аварии, кажется, помер.

— Авария?

— Та самая?..

— Вау…

— Ужас…

Слова быстро прокатились по толпе. Меня реакция заинтересовала. Решаюсь подойти к людям поближе.

Позади всех, стояли две маленьких девчушки, ростом, примерно, сантиметров пятидесяти. Очевидно, карлики. Яркий макияж, чёрные волосы собраны в пышный пучок, платья — боди, с пышными юбками. Девушки оживлённо рассуждали (более оживлённо, чем кто — либо), и я, разумеется, это заприметил. Поборов свои принципы из ряда «То, что надо, ты услышишь, что не надо, не волнует.», телепортируюсь к ним.

— Если это один из тех мальчиков, то тогда встреча с этим мужиком должна пойти ему на пользу! — сказала одна.

— И не говори, Людка! Какой ужас, какой изверг!

Ничего не понимаю. Спросить у них не могу, остаётся слушать.

Спустя минут пять, так ничего и не прояснилось. Махнув рукой на двух болтушек, возвращаюсь в компанию СВ.

Болтушки много чего тараторили. Про бандитов, про расправу, про соревнование ОПГ. Всё слишком быстро и не информативно. Короче, бред.

— Спроси про призрака. Спроси, это упростит дело. Он то ли бандюган, то ли просто бедолага. Выясни.

— Ладно! — психанула Манька — Елена Павловна, кем был призрак известно? — девушка явно психовала от моих подсказок, почему — то меня это забавляло.

— Кем был? — лицо женщины вытянулось. На глазах снова проступили еле заметные слёзы. На сей раз она не отвернулась и не завыла. — По последним выяснившимся данным, от знакомого прокурора, он был одним из убийц моего мужа.

Я замер. Убийца Доброделова? Опять? Скольким ж людям перешёл дорогу наш славный дядька?

— А как умер не известно?

— А подожгли его в нашем подвале. Недавно, с недельку. — тётка вещала до стрёмного, спокойно. Ощущение создавалось, что она сама его и подожгла. Хотя… Не то чтобы, я её за это осудил. Каждая жизнь важна, бла — бла, да. В курсе. Обойдёмся без нравоучений.