Какой же именно представляется нам подобная речь? И с чего будет правильным начать похвалу храбрым мужам, при жизни радовавшим своей доблестью близких и избравшим кончину вместо благополучной жизни? Мне представляется, что воздавать им хвалу естественно в соответствии с их природой: они родились людьми достойными. А родились они такими потому, что произошли от достойных. Итак, восславим прежде всего благородство их по рождению, а затем их воспитание и образованность[841]. Вслед за этим мы покажем, как выполняли они свой долг, и это явит их доблестные дела во всём их великолепии. В основе их благородства лежит происхождение их предков: они не были чужеземцами, и потому их потомки не считались метеками в своей стране[842], детьми пришельцев издалека, но были подлинными жителями этой земли, по праву обитающими на своей родине и вскормленными не мачехой, как другие, а родимой страной, кою они населяли; и теперь они, пав, покоятся в родимых местах той, что их произвела на свет, вскормила и приняла в свое лоно. По справедливости прежде всего надо прославить эту их мать: вместе с тем будет прославлено и благородное их рождение. Земля наша достойна хвалы от всех людей, не только от нас самих, по многим разнообразным причинам, но прежде и больше всего потому, что ее любят боги. Свидетельство этих наших слов — раздор и решение богов, оспаривавших ее друг у друга[843]. Разве может земля, коей воздали хвалу сами боги, не заслужить по праву хвалы всех людей? Другой справедливой похвалой будет для нее то, что во времена, когда вся земля производила и взращивала всевозможных животных — зверье и скот, наша страна явила себя девственной и чистой от диких зверей: из всех живых существ она избрала для себя и породила человека, разумением своим превосходящего остальных и чтящего лишь богов и справедливость[844]. Самым значительным свидетельством моих слов является то, что земля наша породила предков вот этих павших, а также и наших. Любое родящее существо располагает пищей, полезной тем, кого оно порождает, что и отличает истинную мать от мнимой, подставной, коль скоро эта последняя лишена источников, кои питали бы порожденное ею. Наша мать-земля являет достаточное свидетельство того, что она произвела на свет людей: она первая и единственная в те времена приносила пшеничные и ячменные злаки[845] — лучшую и благороднейшую пищу для людей, и это значит, что она сама породила человеческое существо. Подобное свидетельство еще более весомо в отношении земли, чем в отношении женщины: не земля подражает женщине в том, что она беременеет и рожает, но женщина — земле. При этом земля наша не пожадничала и уделила свой плод другим, после того как она породила оливу — помощницу в трудах для своих детей. Вскормив и взрастив их до поры возмужалости, она призвала богов в качестве их наставников и учителей. Имена их не подобает здесь называть (ведь мы их знаем!); они благоустроили нашу жизнь, учредили каждодневный ее уклад, первыми обучили нас ремеслам и показали, как изготовлять оружие и пользоваться им для защиты нашей земли[846]. Рожденные и воспитанные таким образом, предки погибших жили, устрояя свое государство, о котором надо здесь вкратце упомянуть. Ведь государство растит людей, прекрасное — хороших, противоположное — дурных. Поскольку наши предшественники воспитывались в прекрасном государстве, то с необходимостью становится ясным, что именно благодаря этому доблестны наши современники, к числу которых принадлежат и павшие. Само наше государственное устройство и тогда было, и ныне является аристократией: эта форма правления почти всегда господствовала у нас, как и теперь. Одни называют ее демократией, другие еще как-нибудь — кто во что горазд, на самом же деле это правление лучших[847] с одобрения народа. У нас ведь всегда есть басилевсы — иногда это цари по рождению, иногда же выборные;[848] а власть в государстве преимущественно находится в руках большинства, которое неизменно передает должности и полномочия тем, кто кажется лучшими, причем ни телесная слабость, ни бедность, ни безвестность предков не служат поводом для чьего-либо отвода, но и противоположные качества не являются предметом почитания, как в других городах, и существует только одно мерило: властью обладает и правит тот, кто слывет доблестным или мудрым. В основе такого общественного устройства лежит равенство по рождению. В других городах собраны самые различные люди, поэтому и их государственные устройства отклоняются от нормы — таковы тирании и олигархии;[849] города эти населяют люди, считающие других либо своими господами, либо рабами. Мы же и все наши люди, будучи братьями, детьми одной матери, не признаём отношений господства и рабства между собою;[850] равенство происхождения заставляет нас стремиться к равным правам для всех, основанным на законе, и повиноваться друг другу лишь в силу авторитета доблести и разума. Поэтому, воспитанные в условиях полной свободы, отцы погибших и наши отцы, а также и сами эти люди явили всем нам множество прекрасных дел как в частной жизни, так и на общественном поприще, ибо они считали необходимым сражаться за свободу эллинов как с эллинами, так и с варварами — в защиту всех эллинов. Слишком мало у меня времени, чтобы достойным образом рассказать о том, как они сражались с Эвмолпом и амазонками, напавшими на нашу землю, или как еще раньше они бились на стороне аргивян против кадмейцев и на стороне Гераклидов против аргивян:[851] поэты уже воспели в прекрасных стихах их доблесть, сделав ее достоянием всех. И если мы попытаемся восхвалить те же деяния обыкновенным слогом, то, скорее всего, займем лишь второе место. Итак, мне представляется лучшим это оставить, ибо делам этим была уже отдана достойная дань. Но то достойное славы, по поводу чего еще ни один поэт не высказался подобающим образом и что покоится пока в забвении, — о нем, думается мне, следует напомнить, почтив эти деяния хвалой, дабы побудить других изложить их в песнях и поэмах иного вида, подобающим для свершивших эти деяния образом. Я имею в виду прежде всего следующее: когда персы стали правителями Азии и вознамерились также поработить Европу, дети нашей земли — наши родители — преградили им путь;[852] необходимо и справедливо в первую очередь вспомнить о них и восславить их доблесть. Но если кто хочет прославить ее достойно, пусть обратится мысленным взором к тем временам, когда вся Азия была рабыней третьего по счету царя: первым был Кир, который освободил персов и, обуянный гордыней, поработил как своих сограждан, так и прежних повелителей, мидян; он простер свою власть над всей Азией вплоть до Египта;[853] сын его властвовал уже над Египтом и Ливией, насколько он мог в эти страны проникнуть;[854] третий же царь, Дарий, расширил свои владения на суше вплоть до Скифии[855], а корабли его были хозяевами на море и островах, так что никто не мог и помыслить выступить против него. Сознание всех людей было подавлено: ведь Персидская держава подчинила себе столько великих и искусных в войне народов. Дарий, выдвинув против нас и эретрийцев ложное обвинение в коварных замыслах против Сард, выслал под этим предлогом корабли и грузовые суда с пятисоттысячным войском; военных кораблей было триста, под командованием Датиса[856], и Дарий распорядился, чтобы тот, если ему дорога его голова, возвратился с пленными эретрийцами и афинянами. Датис направил свой флот к Эретрии, против воинов, более всех прославленных среди эллинов и немалых числом, в течение трех дней одолел их и обшарил всю эретрийскую землю, чтобы ни один эретриец от него не укрылся, причем сделал он это так: подступив к границам эретрийской земли, его воины, взявшись за руки, образовали цепочку от моря до моря и так прошли всю землю, дабы иметь возможность объявить царю, что никто не сумел от них убежать[857]. Точно с таким же замыслом отправились они из Эретрии к Марафону[858], словно не вызывало сомнений, что им удастся подобным же образом запрячь в ярмо афинян и увести их в плен вместе с эретрийцами. Когда замысел этот отчасти был приведен в исполнение, но делались еще попытки полного его осуществления, никто из эллинов не пришел на помощь ни эретрийцам, ни афинянам, кроме лакедемонян (причем эти последние явились на помощь на другой день после битвы[859]); все остальные, устрашенные, предпочли временную безопасность и не трогались с места. Если бы кто-нибудь из нас в это время там оказался, он бы познал, сколь велика была доблесть тех, кто у Марафона встретил полчища варваров и, обуздав всеазиатскую гордыню, первыми водрузил трофеи в честь победы над ними;[860] они стали вождями и наставниками для всех остальных, показав, что могущество персов вполне сокрушимо и что никакая людская сила и никакое богатство не могут противостоять доблести. Я утверждаю, что эти мужи не только дали нам жизнь, но и породили нашу свободу, да и не только нашу, но свободу всех жителей этого материка. Оглядываясь на их деяние, эллины проявляли отвагу и в последующих битвах за свою жизнь, став навсегда учениками сражавшихся при Марафоне. вернуться ...восславим прежде всего благородство их по рождению, а затем их воспитание и образованность. — Здесь перечисляются топосы, традиционные для жанра энкомия и эпитафия (см. примеч. 4 к «Надгробной речи Александру»). вернуться ...они не были чужеземцами, и потому их потомки не считались метеками в своей стране... — Метеками назывались чужестранцы, которые жили в Афинах, однако не являлись их гражданами и не имели равных с последними прав (ср. примеч. 3 к «Надгробной речи» Демосфена). вернуться ...раздор и решение богов, оспаривавших ее другу друга. — Имеется в виду миф о споре Афины и Посейдона за владычество над Аттикой (см. примеч. 15 к «Монодии Никомедии»). вернуться ...из всех живых существ она избрала для себя и породила человека, разумением своим превосходящего остальных и чтящего лишь богов и справедливость. — Намек на первых царей Аттики, которые, по преданию, были порождены самой богиней Землей (Геей) (см. примеч. 50). вернуться ...первая и единственная в те времена приносила пшеничные и ячменные злаки... — См. примеч. 4 к «Надгробной речи» Демосфена. вернуться Имена их не подобает здесь называть (ведьмы их знаем!); они благоустроили нашу жизнь... первыми обучили нас ремеслам и показали, как изготовлять оружие и пользоваться им для защиты нашей земли. — Речь идет о покровительнице города — богине Афине и боге огня и кузнечного дела Гефесте, которым афиняне поклонялись как богам ремесел, а также о боге войны Аресе, почитавшемся наряду с Афиной как покровитель афинских воинов (см.: Павсаний. Описание Эллады. 1.14.5; Платон. Критий. 109c—d, 112b; Законы. XI.920d—e). вернуться ...правление лучших... — Буквальное значение греческого слова «аристократия» (άριστοκρατία). Однако под «лучшими» Сократ подразумевает здесь не столько представителей знатных семей, сколько всё афинское общество, состоящее, по его мнению, из людей превосходнейших, каковыми они являются благодаря своему происхождению (ибо родились они на афинской земле и были ее коренными жителями) и воспитанию. Таким образом, эти слова Сократа никак не противоречат общепринятому пониманию афинской формы государственного правления как демократии, т. е. власти народа. вернуться У нас ведь всегда есть басилевсы — иногда это цари по рождению, иногда же выборные... — Басилевс (βασιλεύς) по-гречески означает «царь». Говоря о царях «по рождению», Сократ имеет в виду далекое прошлое Афин, когда городом правили действительные цари (последний из них, Кодр, жил, по преданию, в XI в. до н. э.). Под «выборными» же царями в современных Платону демократических Афинах подразумеваются особые должностные лица — архонты, один из которых (так называемый второй архонт) также именовался басилевсом — очевидно, в память о тех временах, когда царская и жреческая власть в городе были сосредоточены в руках одного правителя. Архонты (их было девять) занимались только административными делами, в то время как политические вопросы решал Совет Пятисот (государственный совет, состоявший в Афинах из 500 членов) вкупе с народным собранием. Так, первый архонт, или архонт-эпоним (по которому у афинян именовался год), имел в своем вёдении государственные празднества и всё, что касалось семейного права, в частности, опеку над сиротами; второй архонт, т. е. архонт-басилевс, наблюдал за мистериями и соблюдением религиозных законов, а также управлял судебными делами; третий, полемарх, ведал культом богов войны и торжественными ритуалами общественных погребений; остальные же шесть, так называемые фесмофеты, председательствовали в судах. вернуться ...их государственные устройства отклоняются от нормы — таковы тирании и олигархии... — О существовании четырех основных типов власти и ее промежуточных формах Платон подробно говорит в «Государстве» (см.: VIII. 544a—е). вернуться ...не признаём отношений господства и рабства между собою... — Речь идет о равенстве лишь между свободными гражданами. Вопрос о правомерности рабовладения хотя и поднимался в античности, однако решался в пользу традиционного осмысления рабства как естественного и необходимого условия жизни общества. Так, Аристотель, давший этой проблеме научное освещение, приводит на данный счет различные точки зрения, существовавшие в античности: <...> по мнению одних, власть господина над рабом есть своего рода наука <...>. Наоборот, по мнению других, самая власть господина над рабом противоестественна; лишь по закону один — раб, другой — свободный, по природе же никакого различия нет. Поэтому и власть господина над рабом, как основанная на насилии, несправедлива. Политика. I.2.1253b.3. Пер. С А. Жебелёва Впрочем, сам философ всё же склоняется к мысли о необходимости и оправданности существования рабства как социального института. По его мнению, раб является «одушевленной собственностью» господина и его «орудием», подобно тому как ткацкий челнок, например, является орудием ремесленника (см.: Политика. L2.1253b.4-7. Пер. СЛ. Жебелёва). Но, признавая законность и справедливость такого порядка вещей, Аристотель призывает к разумному использованию господином своей власти и к гуманному отношению к рабам: С одной стороны, одни не являются по природе рабами, а другие — свободными, а с другой стороны, у некоторых это различие существует и для них полезно и справедливо одному быть в рабстве, другому — господствовать, и следует, чтобы один подчинялся, а другой властвовал и осуществлял вложенную в него природой власть, так чтобы быть господином. Но дурное применение власти не приносит пользы ни тому, ни другому: ведь что полезно для части, то полезно и для целого, что полезно для тела, то полезно и для души, раб же является некой частью господина, как бы одушевленной, хотя и отделенной, частью его тела. Поэтому полезно рабу и господину взаимное дружеское отношение, раз их взаимоотношения покоятся на естественных началах; а у тех, у кого это не так, но отношения основываются на законе и насилии, происходит обратное. Политика. L2.1255b.20—21. Пер. С А. Жебелёва вернуться ...как они сражались с Эвмолпом и амазонками... или как еще раньше они бились на стороне аргивян против кадмейцев и на стороне Гераклидов против аргивян... — Речь идет о важнейших событиях легендарной истории Афин, которые упоминаются и в «Надгробной речи» Демосфена (см.: 8; см. также примеч. 5, б, 7 и 8 к указанной речи). вернуться ...когда персы стали правителями Азии и вознамерились также поработить Европу, дети нашей земли — наши родители — преградили им путь... — Речь идет о Греко-персидских войнах, окончившихся победой греков. вернуться ...первым был Кир, который... простер свою власть над всей Азией вплоть до Египта... — Имеется в виду Кир II Великий, который в 550 г. до н. э. восстал против своего дяди, мидийского правителя Астиага, и захватил царский престол; сделавшись властителем над персами и мидийцами, он сумел покорить древнейшие и крупнейшие соседние малоазийские государства — Лидию (546 г. до н. э.) и Вавилон (539 г. до н. э.), издавна соперничавшие с Мидией, и основал Персидское царство. История жизни и завоеваний Кира Великого подробно описана Геродотом (см.: История. 1.107—130), а также Ксенофонтом, который посвятил этому царю специальное сочинение — «Киропедию». вернуться ...сын его властвовал уже над Египтом и Ливией, насколько он мог в эти страны проникнуть... — Сын Кира, Камбис, в 525 г. до н. э., на пятый год своего царствования, завоевал Египет, после чего вознамерился покорить остальную (известную в древности) часть Африки — Карфаген, оазисы и Эфиопию. Однако от надежды завоевать Карфаген Камбису вскоре пришлось отказаться — из-за отсутствия поддержки со стороны финикийцев, не пожелавших идти против соплеменников. Тогда, выступив с войском из Фив, Камбис предпринял военную экспедицию вглубь Африки (524/523 г. до н. э.), в ходе которой ему удалось достичь Великого оазиса и покорить его. Однако дальнейшее продвижение персов вдоль Нила к Оазису Амона, а также попытка Камбиса завоевать Эфиопию окончились неудачей — почти всё его войско погибло в пустыне, а сам он едва избежал смерти (см.: Геродот. История. III.17—26). Результатом этого военного похода явилось установление персидского протектората лишь над частью Эфиопии, граничившей с Египтом. вернуться ...третий же царь, Дарий, расширил свои владения на суше вплоть до Скифии... — Принадлежа к роду Кира, но не будучи его прямым потомком, Дарий I после смерти Камбиса вступил в заговор с шестью знатными персами и, убив своего соперника (самозванца по имени Смердис, провозгласившего себя погибшим братом Камбиса), занял престол (см.: Геродот. История. III.70—80). В дальнейшем, чтобы укрепить свою власть, он женился на дочери Кира Великого, Атоссе. Около 512 г. до н. э. Дарий совершил военный поход на Скифию, в ходе которого персы проникли далеко вглубь земель Северного Причерноморья. Однако этот поход окончился для него неудачей, и Дарий вернулся, лишившись по пути значительной части армии (см.: Геродот. История. IV.98— 142; Юстин. Эпитома Помпея Трога. II.3.2; V.8.11); Ктесий Книдский. Персика. XII-XIII.21). вернуться Дарий, выдвинув против нас и эретрийцев ложное обвинение в коварных замыслах против Сард, выслал под этим предлогом корабли... с пятисоттысячным войском’, военных кораблей было триста, под командованием Датиса... — Речь идет о военном походе персов под командованием Датиса и Артаферна против афинян и эретрийцев, которые в 494 г. до н. э. оказали помощь ионийским грекам, восставшим против персидского владычества на острове Эвбее. Согласно Геродоту, под началом Датиса находилось в тот момент 600 триер (см.: История. VI.94 сл.). вернуться ...воины, взявшись за руки, образовали цепочку от моря до моря и так прошли всю землю, дабы... объявить царю, что никто не сумел от них убежать. — Об этом известном факте упоминают также Геродот (см.: История. VI. 101, 119) и Платон (см.: Законы. 698c—d). вернуться Точно с таким же замыслом отправились они из Эретрии к Марафону... — Данный эпизод из истории Греко-персидских войн подробно описан у Лисия (см.: Надгробное слово в честь афинян, павших при защите Коринфа. 21—26; см. также примеч. 15 к указанной речи). вернуться ...причем эти последние явились на помощь на другой день после битвы... — По сообщению Геродота, лакедемоняне отказались выступить вовремя, так как ожидали полнолуния — согласно верованиям греков, наиболее благоприятного времени. вернуться ...первыми водрузил трофеи в честь победы над ними... — См. примеч. 1 к «Надгробной речи» Горгия. |
