Однако не во всём он был им ровней: своей сметливостью, способностью воспринимать и удерживать в памяти сказанное и неутомимостью в труде он далеко опережал прочих. Видя это, я печалился, что не мне довелось заронить семена в столь даровитую душу. Ведь юноша находился в обучении у одного негодного софиста[462], каковому он достался в качестве награды за то, что тот поносил богов, причем подобные же взгляды софист внушал и своему питомцу, вынужденному терпеть низменное красноречие своего учителя только из-за того, что он воевал с алтарями. Между тем юноша приближался к поре мужания, и царственная натура его уже угадывалась по множеству приметных черт. Это не давало Констанцию спать спокойно, и вот властитель, убоявшись, как бы этот великий город, равный своим могуществом Риму, не был очарован достоинствами юноши и как бы не вышло из этого чего-нибудь для него неприятного, посылает юношу в город Никомеда[463], каковой не внушал подобных опасений, но давал столь же хорошие возможности для обучения. К этому времени там уже преподавал и я, предпочитая этот город, суливший мне покой, другому, изобиловавшему всяческими опасностями[464]. Однако Юлиан школу мою не посещал, хотя по-прежнему проявлял интерес к моим сочинениям, доставая их за деньги.
Причина, по которой моими речами он восхищался, а автора их избегал, была такова: тот распрекрасный софист обязал его поклясться многими и великими клятвами, что он не будет зваться моим учеником и посещать мою школу. Юлиан же, хотя и досадовал на того, кто связал его этакими клятвами, обещания своего не нарушил, но, жаждя приобщиться к моему искусству, нашел способ и клятв не преступить, и к речам моим приблизиться, наняв за большую плату того, кто ежедневно приносил ему записи моих уроков[465]. И в таковых обстоятельствах с особенною силой проявилась его природная одаренность. Ведь, не посещая вовсе моих занятий, он преуспел в подражании мне[466] гораздо больше, нежели те, кто слушал меня всё это время, и, продвигаясь вперед впотьмах, опередил в обилии плодов учения тех, кто шествовал по ярко освещенному пути. Вот почему, полагаю я, есть в его речах, сочиненных позднее, что-то и от моего искусства, как будто он был одним из моих учеников. В то время как усердие последнего было направлено в эту сторону, брату его выпало разделить высокое звание с властителем, заняв при нем второе место[467]. Произошло это так. Когда Констанций вступил в двойную войну — сначала с персами, а затем с самозванцем[468], ему, конечно, понадобился соправитель, и Галл был призван из Италии охранять наши восточные земли[469], и то звание, которое прежде имел его отец, ныне досталось ему — ведь он приходился властителю братом. И вот, когда последний в сопровождении телохранителей шествовал через Вифинию, братья свиделись[470], но настроений сего мужа счастливая судьба брата не изменила, и то обстоятельство, что тот стал цезарем, не сделало его нерадивым — напротив, прежнее его усердие в красноречии только возросло, и он с удвоенной силой отдался своему труду, полагая, что ежели суждено ему остаться простым гражданином, то словесное искусство, приобретенное им по божьей воле, заменит ему державную власть, а ежели судьба дарует ему скипетр, то своими речами украсит он царский трон. Вот почему предавался он сим занятиям и днем, и ночью — и при сиянии солнца, и при свете лампады — и не умножал свое состояние, хотя без труда мог это сделать, а совершенствовал свою душу. Как-то, сблизившись с людьми, преисполненными Платоновой мудрости[471], узнав от них о богах и о божествах, об истинных создателях и о блюстителях мира, о том, что такое душа, и откуда она берется, и куда исчезает, и что ведет ее к гибели, и что возвышает, и что тянет ее долу, и что возносит горе, и что для нее — оковы, и что — свобода, и как одного избежать, а другого достичь, — узнав всё это, он смыл чистою речью соленую горечь слуха[472] и, отринув всё прежнее пустословие, украсил свою душу истиной, словно иной великий храм, прежде оскверненный, — статуями богов. И стал он после этого душевного переворота иным, хотя и казался прежним, так как явиться в истинном своем виде не мог. Эзоп в этом случае сочинил бы басню, где не осел прикрывается львиной шкурой, а лев — шкурой осла[473]. Однако он понимал, что хотя в знании — польза великая, зато казаться прежним — безопаснее[474]. И так как повсюду шла о нем молва, то все почитатели Муз и прочих богов, кто по суше, а кто по морю, спешили увидеть его, узнать его, самим сказать и его послушать. Пришедшим же нелегко было от него оторваться, ибо сия Сирена притягивала к себе не только речами, но и душевным складом, располагавшим к дружбе. Его умение горячо любить пробуждало в других ответные чувства, так что, испытывая взаимную и искреннюю привязанность, и те, и другой с трудом расставались друг с другом. Итак, накопив всевозможные познания, он являл их и в поэзии, и в риторике, и в философии, превосходно владея и греческим языком, и не в малой степени — другим[475]. И хотя властитель проявлял заботу об обоих братьях, всякий благомыслящий человек возносил молитву о том, чтобы владыкою государства стал этот юноша, чтобы остановилась гибель вселенной и чтобы предстателем за всех недужных стал тот, кто умеет исцелять подобные недуги. Я бы не стал утверждать, что Юлиан осуждал эти чаяния, — не буду лгать, он и сам того желал, но не из стремления к роскоши, власти и порфире, а дабы собственными трудами вернуть народам всё то, чего они лишились, и прежде всего — благочестие. Ибо более всего ранило его сердце зрелище поверженных храмов, упраздненных священнодейств, перевернутых алтарей, отринутых жертвоприношений, подвергаемых гонениям жрецов и храмовых богатств, расхищенных бессовестными святотатцами[476]. И если бы кто из богов его заверил, что всё это будет восстановлено другими, то он, я убежден, настойчиво уклонялся бы от власти, ибо стремился не к господству, а к благоденствию городов. И вот, покуда в душах людей просвещенных зрело сие горячее желание — дабы земля обрела исцеление благодаря разуму этого мужа, Галл пал жертвой клеветы[477]. И хотя нашел он письмо, свидетельствовавшее о преступном сговоре, и доносчики понесли от него заслуженное наказание[478] — ведь не награждать же их победными венками за то, что он подвергся такому оскорблению, — однако было признано, что потерпевший сам заслуживает кары, и умер он безгласным, ибо меч упредил его оправдания[479]. По этому делу тотчас привлекли и Юлиана и приставили к нему вооруженную охрану, глядевшую хмуро, говорившую грубо, своим обращением заставлявшую и темницу считать легким наказанием[480]. Сюда добавлялось и то, что его не оставляли в одном каком-нибудь месте, а заставляли переезжать с одного места на другое[481], затрудняя и без того бедственное его положение. И терпел он всё это, не имея за собой никакой вины — ни большой, ни малой. Да и в чем мог он быть повинен, живя от брата более чем в трехстах стадиях и посылая письма, и то не часто, в которых ограничивался лишь одними приветствиями? Потому и доносчика на него не находилось, а притесняли его, как я сказал, потому только, что оба брата имели одного отца. И опять-таки нельзя не подивиться тому, что ни хулою на умершего не польстил он самолюбию его убийцы, ни похвальною речью о брате не раздражил здравствующего самодержца, но одного оплакивал украдкой, а второму не давал желанного повода для убийства, ибо так умело сдерживал он язык свой, хотя притеснения, коим он подвергался, и не располагали к этому, что своим самообладанием заградил уста даже самым бесчестным людям. Однако и этого оказалось недостаточно для его спасения, так как не утихал беспричинный гнев властителя, но увидала юношу, терзаемого бурей, Ино, дочь Кадма[482], супруга Констанция, и, проникшись к нему жалостью, смягчила гнев супруга своего[483] и многими мольбами упросила послать сего ревнителя Эллады, а особенно Афин — зеницы ока эллинского, в излюбленную им землю.
вернуться ...находился в обучении у одного негодного софиста... — Либаний имеет в виду софиста Гекеболия, христианина, которому было поручено обучение Юлиана, поскольку император Констанций опасался вредного влияния на юношу как языческих суеверий, так и многочисленных христианских ересей (см.: Сократ Схоластик. Церковная история. III.1). О том, что опасения Констанция были не напрасны, свидетельствуют письма самого Юлиана этого времени, в одном из которых он осуждает вражду между адептами ортодоксального христианства, пользовавшегося поддержкой императора и его двора, и представителями различных других христианских течений (см.: Письма. 43). См. об этом же: Allard 1900: 294; Negri 1905: 32. вернуться ...властитель... посылает юношу в город Никомеда... — Имеется в виду Никомедия (см. примеч. 9 к «Монодии Никомедии»). вернуться ...там уже преподавал и я, предпочитая этот город, суливший мне покой, другому, изобиловавшему всяческими опасностями. — Либаний покинул Константинополь в 342 г. н. э., на пике ораторской славы, переселившись сначала в Никею, а затем в Никомедию. Среди различных гипотез о причинах, вынудивших Либания уехать из столицы, наиболее вероятной является гипотеза Сократа Схоластика, согласно которой оратор подвергся преследованию по наущению его конкурентов-софистов (см.: Церковная история. III.1). Данная точка зрения подтверждается и словами самого Либания, который подробно рассказывает об этом инциденте в автобиографии, называя и конкретных виновников своего выдворения из города, в частности — проконсула Константинополя Лимения (см.: Жизнь, или О собственной доле. 45—48). О пребывании Либания в Никомедии см. примеч. 3 к «Монодии Никомедии». вернуться ...наняв за большую плату того, кто ежедневно приносил ему записи моих уроков. — Об этом же пишет Сократ Схоластик (см.: Церковная история. III.1). вернуться ...он преуспел в подражании мне... — О принципах обучения красноречию в античных риторических школах см. примеч. 10 к «Надгробной речи Этеонею». вернуться ...брату его выпало разделить высокое звание с властителем, заняв при нем второе место. — В 350 г. н. э. Констанций, озабоченный отсутствием преемника, решил приблизить к себе Галла, приходившегося ему двоюродным братом. Вызвав его к себе из Кесарии Каппадокийской, где тот жил вместе со своим младшим братом Юлианом практически на положении узника, Констанций дал ему титул цезаря и назначил наместником Антиохии (см.: Зосим. Новая история. II.45.1). вернуться Когда Констанций вступил в двойную войну — сначала с персами, а затем с самозванцем... — После смерти Константина Великого в 337 г. н. э. Констанций, получив в управление большую часть восточных провинций империи, был вынужден вести практически непрерывную войну с персами, постоянно вторгавшимися на пограничные римские территории. Так продолжалось до 350 г. н. э., когда его брат Констант, задолго до того устранивший другого своего брата и соправителя, Константина II, и безраздельно правивший всей западной частью империи, был неожиданно убит заговорщиками во время военного бунта, в ходе которого римская армия, находившаяся в Галлии, провозгласила новым императором галльского полководца Магненция. Последнему удалось собрать огромные силы, намного превосходившие численностью войско Констанция, однако в 352 г. н. э. в кровопролитном сражении при Мурсе его армия потерпела поражение, а сам он бежал сначала в Италию, а затем в Галлию. Через год вновь потерпев поражение в битве при горе Селевк, Магненций покончил с собой. вернуться ...Галл был призван из Италии охранять наши восточные земли... — Ср. примеч. 21. В качестве цезаря Востока Галл должен был прежде всего держать оборону от персов (см.: Аммиан Марцеллин. Римская история. XXI. 13.11). вернуться ...братья свиделись... — По всей вероятности, это произошло в Никомедии (см.: Сократ Схоластик. Церковная история. III.1). вернуться ...сблизившись с людьми, преисполненными Платоновой мудрости... — В Пергаме и Эфесе, крупнейших культурных центрах римского Востока (куда юноша отправился с согласия императора Констанция), Юлиан познакомился с главными представителями неоплатонизма того времени — философами Эдесием, учеником Ямвлиха, и Максимом Эфесским (см.: Евнапий. Жизни философов и софистов. 473), учеником самого Эдесия, что привело его к полному разрыву с христианством. Этот переворот в мировоззрении Юлиана относится к 351 г. н. э., в чем он сам открыто признаётся в своей речи «Против киника Гераклия» (см.: 235a сл.). См. также: Negri 1905: 175. вернуться ...он смыл чистою речью соленую горечь слуха... — Метафора очищения души от скверны слуха заимствована Либанием из «Федра» Платона (см.: 243d). вернуться Эзоп в этом случае сочинил бы басню, где не осел прикрывается львиной шкурой, а лев — шкурой осла. — Ср.: Эзоп. Басни. 188. вернуться ...он понимал, что хотя в знании — польза великая, зато казаться прежним — безопаснее. — Об этом же пишет и сам Юлиан (см.: Письма. 42). См. также: Naville 1877: 46. вернуться ...и не в малой степени — другим. — На самом деле латинским авторам Юлиан уделял значительно меньше внимания, явно предпочитая им греческих, которых знал намного лучше (см.: Allard 1900: 273). вернуться ...более всего ранило его сердце зрелище поверженных храмов, упраздненных священнодейств, перевернутых алтарей, отринутых жертвоприношений, подвергаемых гонениям жрецов и храмовых богатств, расхищенных бессовестными святотатцами. — Сходным образом, но в аллегорической форме Юлиан описывает времена царствования Константина и Констанция в речи «Против киника Гераклия» (232a сл.). вернуться ...Галл пал жертвой клеветы. — Имеются в виду донесения, приходившие Констанцию от префекта Домициана, который, по мнению историка Аммиана Марцеллина, намеренно компрометировал Галла (см.: Римская история. XIV. 7.10), а также от префекта претория Востока Талассия, питавшего к Галлу ненависть (см.: Римская история. XIV.7.9), и комита Барбациона, возводившего на цезаря ложные обвинения (см.: Римская история. XIV. 11.24). Однако Зосим в «Новой истории» сообщает, что Галла оговорили в намерении присвоить себе императорскую власть придворные евнухи (см.: II.55.1—2). вернуться И хотя нашел он письмо, свидетельствовавшее о преступном сговоре, и доносчики понесли от него заслуженное наказание... — Имеется в виду смерть префекта Домициана и квестора Монция, которые были отданы Галлом на растерзание армии (см.: Аммиан Марцеллин. Римская история. XIV.7.15—16). вернуться ...и умер он безгласным, ибо меч упредил его оправдания. — Галл, вызванный Констанцием в Медиолан для оправдания в своих действиях, по дороге был арестован и вскоре убит согласно приказу императора (в 354 г. н. э.). Подробно об обстоятельствах гибели Галла см.: Аммиан Марцеллин. Римская история. XIV. 11.1—23. вернуться ...и приставили к нему вооруженную охрану, глядевшую хмуро, говорившую грубо, своим обращением заставлявшую и темницу считать легким наказанием. — О своем семимесячном содержании под стражей Юлиан свидетельствует в «Послании к сенату и народу афинскому» (см.: 277a—с). вернуться ...его не оставляли в одном каком-нибудь месте, а заставляли переезжать с одного места на другое... — Согласно Сократу Схоластику, Юлиан сам переезжал с места на место, стремясь уйти от слежки, которая была за ним установлена по распоряжению Констанция (см.: Церковная история. III.1). вернуться ...но увидала юношу, терзаемого бурей, Ино, дочь Кадма... — В древнегреческой мифологии Ино, дочь фиванского царя Кадма (ставшая затем морской богиней Левкотеей), считалась спасительницей моряков, терпящих бедствие (см.: Гомер. Одиссея. V.333—336). вернуться ...супруга Констанция... проникшись к нему жалостью, смягчила гнев супруга своего... — Речь идет об императрице Евсевии, второй супруге Констанция, известной своим влиянием на императора. Именно ее вмешательству Юлиан был обязан тем, что ему удалось избежать преследований со стороны Констанция по ложным обвинениям и получить разрешение императора на отъезд в Грецию (см.: Юлиан. Послание к сенату и народу афинскому. 273a; Похвальное слово царице Евсевии 118b—с; 121a сл.; Аммиан Марцеллин. Римская история. XV.2.8; Зосим. III. 1—2; Сократ Схоластик. Церковная история. III.1). |
