— Алло. Да, привет. Сейчас будем подписывать, я тебе маякну. Серьезно? Ты ей хоть покажи где педаль газа, а где тормоз. А то она, по-ходу, слабенькая в этом деле, — смеется он — я Игорьку говорил, чтобы купил ей сначала тачку подешевле для практики, а то расхреначит, и что с нее возьмешь. Ни моек, ни машины.

У меня учащается пульс, я отрываю голову от договора, смотрю на него.

— Ладно, я дам знать, и сразу можете подписывать.

— Простите, — говорю я — я правильно понимаю, что сейчас будет не купля-продажа, а обмен?

— Спросите у Игоря.

— Я вам продаю, и деньги должна от вас получить.

— Какие деньги? Ты че тут правила игры меняешь? У нас с Вишняковым другой уговор был.

— Тогда объясните.

— Мы подписываем куплю-продажу здесь, а там такой же договор на продажу машины. Все. Никаких денег!

У меня складываются пазлы. Ошалеть! Он меняет две автомойки на новую машину своей барышне. В этот момент заходит Игорь и садится на свое место.

— Я не буду подписывать договор, — говорю я.

У него шок.

— Почему?

— Потому что ты соврал мне. Тебе деньги нужны не на операцию. Нет никакой операции, просто твоя дама захотела новую машину.

Я встаю и выхожу. Меня трясет от возмущения, мало того, что из меня хотели сделать дуру, еще и Егора хотел нагреть. Урод!

Он выбегает за мной:

— Подожди! Не кипятись, давай поговорим.

— Поговорили уже. Как можно спекулировать здоровьем матери и при этом обманывать собственного ребенка?

Выхожу на улицу, иду к машине, он догоняет меня, разворачивает к себе довольно резким движением.

— Ты по-другому не согласилась бы. У меня, кроме Егора, есть своя жизнь, понимаешь? Личная жизнь! Ты никакого отношения не имеешь к этим мойкам, это я на них заработал, пока ты сидела дома, сытая и обеспеченная, не зная никаких проблем! — он кричит, лицо покрылось красными пятнами.

— Я на твое имущество не претендую. А сына в обиду не дам.

Качок, стоявший все это время в сторонке, увидев, что ничего не срастается, подходит к нам.

— Ты че, курица, рамсы попутала? Я в такую даль ехал, чтобы твои заскоки смотреть? Ты мне сейчас, бл*дь, все подпишешь, иначе выслежу и урою!

Он нависает надо мной, хватает меня за плечо, я пытаюсь вырваться, но он вошел в азарт.

— Возвращаемся, ставишь свою подпись и катись отсюда, или я тебя с*ка, сейчас силой туда отведу!

Я слышу визг колес, на парковку влетает черный БМВ. Захаров вылетает из машины, хватает качка сзади за шкирку, и резким ударом в скулу отправляет на асфальт. Тот с воплем от боли падает навзничь.

Все происходит очень быстро, я успеваю только сделать шаг назад.

— Иди в машину! — поворачивается он ко мне.

— Алан, я..

— Я сказал, иди в машину!!! — он злой, очень злой. Я подчиняюсь.

Качек поднимается, снова подходит к нему, хочет что-то сказать или сделать, Захаров очень мощно ударяет его кулаком в живот, тот скрючивается, приседает и уже не может подняться. Его голова в крови от удара об асфальт, он еле дышит, видимо, забита дыхалка. Игорь смотрит на это все оторопелыми глазами, Захаров подходит к нему и что-то говорит. Разговор продолжается минут пять, после чего Игорь поднимает покупателя, усаживает в машину и они уезжают. Алан идет ко мне. У меня подкашиваются ноги, я впервые вижу его таким разъяренным.

Он открывает дверь, окидывает меня взглядом с ног до головы.

— Это ты для бывшего так вырядилась? — его глаза излучают гром и молнию, костяшки пальцев сбиты, на них запеклась кровь.

— Да, только не в том смысле, какой в это вкладываешь ты.

Он сжимает кулаки, видно, что изо всех сил пытается держать себя в руках.

— Вечером приеду, поговорим, — садится в машину и уезжает.

Я тоже завожу двигатель, а потом вспоминаю, что мой паспорт остался в кабинете. Захожу за ним.

— Это я Алану Сергеевичу позвонила. Очень испугалась, — говорит нотариус. Может, не нужно было?

— Спасибо. Вы все правильно сделали.

Поздно вечером мне звонит Света:

— Привет. Вик, меня тут новостью ошарашили.

— Новостей много. Какой из них?

— Рита сказала, что ты беременна.

— Рита? Я не знала, что он родителям рассказал.

— Значит, это правда?

— Да.

— Просто шок! А что на это сказал Алан?

— Света, он много чего сказал. Но к общему знаменателю мы так и не пришли. А сегодня я его снова разозлила.

Я вкратце рассказываю, как обнаружила беременность, о нашем с Аланом конфликте, о своей сегодняшней сделке. Света под впечатлением:

— Помнится, мне кто-то говорил, что у нее жизнь не интересная.

— Да, интереснее не придумаешь.

— Вик,… просто перестань с ним скандалить. Доказывать что-то Алану — это бороться с ветряными мельницами. Дай ему время, пусть привыкнет к этой мысли. Он сегодня заезжал к родителям, передавал Мише какие-то деньги. Я тоже как раз там была. Состояние у него, мягко скажем, не очень. И я думаю, оно даже не с ребенком связано.

— А с чем?

— Он думает, что ты его обманула, а для него это предательство. Снова!

— Ты с ним разговаривала?

— Нет, он был там минут пять. Обедать отказался, весь какой-то отрешенный, упавший духом. Я очень давно его таким не видела.

— Ты предлагаешь мне его пожалеть?

— Знаешь, весь вечер думаю о нем. Мы привыкли, что он сильный, всемогущий, непотопляемый. Все за ним, как за каменной стеной, вся семья. Он всем должен, обо всех думает. Кажется, что так и должно быть. А кто его пожалеет, когда плохо ему? Он такой же человек, из того же теста. Он, конечно, у нас не подарок, но ему сейчас действительно нужна помощь. Только он никому не пожалуется и помощи не попросит.

Уже десять, Алана нет. Я не знаю, чем себя занять, перебираю вещи в гардеробной, слишком летние прячу, уже начинает холодать, теплые достаю и раскладываю по полкам. Звонок в дверь отдается в моем сердце неприятной болью. Я знаю, что это он. Раньше я реагировала на его приходы иначе.

Открываю. Он заходит, не спеша снимает ветровку, вешает. Вид у него действительно усталый.

— Ужинать будешь? — спрашиваю я.

— Ужинать? Наверное, буду.

— Ты вообще ел сегодня что-нибудь?

— Кофе пил.

Насыпаю ему рыбу с овощами и салат. Он молча ест. Я делаю себе чай и сажусь рядом. Наш ужин так и проходит без слов. Я первая не выдерживаю, напряженная обстановка сводит меня с ума.

— Спасибо, что приехал сегодня. Я очень испугалась…

— Почему я узнаю такие вещи в последнюю минуту и от посторонних?

— Игорь сказал, что деньги нужны на операцию матери. Я думала, подпишу договор и разъедемся. Это должно было занять двадцать минут.

— По-видимому, прихорашивалась на встречу ты дольше? Или в ресторан с ним после этого собиралась? Что за внешний вид у тебя был?

— Алан… ты не представляешь, как этот человек умеет унижать. Я за последние годы жизни с ним наслушалась столько грязи в свой адрес. Он мне в последнее время систематически внушал, что я ничего не стою. Мне просто хотелось заткнуть его раз и навсегда.

— Заткнула?

Я опускаю глаза. И правда, глупо.

— Почему ты меня не слышишь?

— Что?

— Почему я прошу тебя не ввязываться, без моего ведома, в такие истории, а ты упорно делаешь по своему? А если бы мне Илона не позвонила? Ты понимаешь, что ты носишь ребенка? Он мог тебя ударить, сбить с ног, да все, что угодно. И то, что он после этого был бы труп, ситуацию не спасло.

До меня доходит смысл его слов и мне становится страшно. Черт! Он прав.

— Ты прав, это было легкомысленно.

— Только это?

— Мы снова займемся критикой?

Он поднимается из-за стола:

— Можем заняться сексом.

Мои глаза расширяются:

— Ты шутишь?

— Нет. Я хочу тебя.

Резко подходит, снимает мою футболку, садит меня на стол, захватывает мой затылок и впивается в меня губами. Целует жадно, бесконтрольно, как будто со всех цепей сорвался. В моей груди разгорается огонь. Отвечаю так же безрассудно, мне так хорошо, меня накрывает волнами дрожи. Ничто не может унять мою зависимость от этого мужчины, я забываю все на свете, стоит лишь ему прикоснуться.