Вика

Весь день сегодня не соберу себя в кучу. Утренний визит Алана выбил меня из колеи, мысли теперь только об этом. На автомате отдаю распоряжения, подписываю документы, проверяю отчеты и в конце рабочего дня просто сбегаю домой поплакать.

Когда мне позвонил Денис, я ни капли не сомневалась, сразу согласилась помочь. Во-первых, потому что хотелось помочь Денису, во-вторых, потому, что это важно для Алана. А когда все срослось, я прямо почувствовала за себя гордость. Мне казалось, Босс меня похвалит и лишний раз поймет, что не ошибся, взяв меня на работу. И совсем не такой я представляла нашу встречу после той ночи. Я так за ним соскучилась, казалось, он отсутствовал целую вечность.

Когда он ушел, после скандала, меня чуть не задушила обида. За что? За что я такое выслушала? Единственная фраза, которая оправдывала Алана в моих глазах, это то, что он назвал меня своей женщиной. Пусть не прямо, но речь была обо мне. Интересно, часто у него такие всплески?

Ближе к вечеру, когда я немного остыла, мои мысли начали приобретать другой характер. Он давно не был в отношениях, возможно, не понимает как вести себя в таких ситуациях. А мы в отношениях? Как вообще можно назвать эти отношения? Сегодня он вел себя так, как будто, я его собственность… С другой стороны, многие мужчины так относятся к женщинам. Да что уж, я сама к сестре ревновала, не разобравшись. Вспоминаю, как плохо мне было. Может, ему было так же плохо? От этой мысли немного теплеет на душе. Если он бесится и ревнует, значит, ему не все равно и у него есть какие-то чувства. Но, все равно, нельзя так реагировать. Как ему это донести? Он что, не видит, что я, кроме него, никого и ничего не замечаю?

Весь вечер я жду, что Алан позвонит или приедет, мне это просто необходимо, нужно увидеть его, объясниться.

Ближе к ночи, мои надежды тают с каждым часом. Уже одиннадцать, он не приедет. Меня съедает тоска, я безумно хочу к нему, если не увижу, не прикоснусь — сойду с ума. Беру телефон, какое-то время кручу его в руках, потом собираюсь с духом и набираю его номер. Алан отвечает с четвертого гудка:

— Алло.

Я слышу стук шаров, шум мужских голосов. Он в бильярде.

— Алан… мне нужно тебя увидеть, — сначала в трубке только молчание и звуки бильярдного зала.

— Пятнадцать минут — он отключается.

Я выпрыгиваю из халата, надеваю трикотажное платье-футболку. Не хочу, чтобы он думал, что хочу его соблазнить.

Действительно через пятнадцать минут вижу из окна гостиной, как подъезжает его машина. Приоткрывается дверь, он собирается выходить, потом поворачивается к бардачку достает из него что-то небольшое. Презервативы, догадываюсь я. Он крутит их в руках несколько секунд, бросает назад, закрывает бардачок, и выходит из машины. Значит, я правильно оделась. У меня скручиваются внутренности, разговор может быть сложным.

Звонок заставляет сердце забиться сильнее. Открываю дверь, Алан молча проходит прямо на кухню, я иду за ним. Он садится за стол:

— Сделай мне чай, пожалуйста. — он спокоен, или пытается так выглядеть.

Завариваю в полной тишине чай, подаю и тоже сажусь за стол. Некоторое время смотрю, как он пьет. Не знаю, как начать, наверное, лучше прямо, как он привык общаться.

— Алан, я, когда согласилась помочь Денису, рассматривала ситуацию совсем в другом ключе. Не смотрела на нее твоими глазами. Мне просто хотелось помочь. Если бы я знала, что у тебя такое видение, не стала бы за твоей спиной делать вещи, которые для тебя табу.

Он смотрит на меня, потом подает мне руку:

— Иди ко мне, — усаживает к себе на колени. Заключает в кольцо своих рук, зарывается носом в мои волосы и говорит устало:

— Вишенка, ты в моей жизни что-то невероятное! Не расстраивай меня. Ты же умная женщина, понимаешь ведь, что со мной не просто.

— Понимаю.

— Все, что я сегодня сказал, касается не только работы. Поэтому, советую тебе даже за ее пределами думать, что ты делаешь. Я не хочу, чтобы вокруг тебя обтекали слюной другие мужики, не создавай такие ситуации.

Я встаю и отхожу к окну, обнимаю себя за плечи и смотрю в темноту улицы. Меня накрывает безысходность, похоже, в моей жизни снова начинаются рамки и условия. Я снова буду прогибаться? Я только выбралась из этого. И если опять нырнуть в этот омут, можно и не выплыть.

Алан подходит, обнимает меня сзади, прислоняется щекой к моей щеке:

— Я не хочу тебя терять, но и обнадеживать не хочу. Я не принц на белом коне. От женщин мне нужен только качественный секс. Разница только в том, что раньше я не зацикливался с кем переспать, у меня нет с этим проблем. Сейчас мне нужен секс с тобой, именно с тобой! Я не могу это объяснить даже себе. И еще, мне нужно, чтобы ты была только со мной, это черта, за которую нельзя заходить. Если тебя устраивает такой расклад, добро пожаловать, если нет — давай на этом закончим, прямо сейчас.

Земля уходит у меня из-под ног, я борюсь с подступающими слезами, нет, только не плакать при нем. Я поворачиваюсь к нему и говорю с горечью:

— Ты официально приглашаешь меня в свою постель?

— Я приглашаю тебя в свою жизнь. Только она не сахар и будет правильно, если ты поймешь это сейчас, а не когда будет поздно. Я не хочу тебя ломать, потому что мне не все равно. Впервые за много лет не все равно!

Я не знаю, радоваться мне оттого, что ему не все равно или плакать, потому что ему нужен только секс. А кто-нибудь спросит, что нужно мне? Почему мужчины все меряют по своим желаниям? Меня же Света предупреждала! Я просто трофей, только более ценный, такие не выбрасывают сразу, а ставят на полку, потому что он нравится больше, чем другие. Нарастающее возмущение переходит в злость, не желаю, чтобы он видел, что меня это задевает, мне тоже хочется задеть его побольней:

— Ладно. Только красная черта распространяется на обоих. У тебя тоже буду только я.

— Хорошо.

— Значит, договорились. А сейчас мне нужен качественный секс, справишься?

— Что???

Захаров охреневает от моего тона, перекидывает меня через плечо и несет в спальню. Ставит возле кровати, сдирает платье, за ним в угол комнаты улетает белье. Он бросает меня на кровать, быстрыми движениями раздевается сам, наваливается сверху:

— Только потом не проси пощадить, — его глаза темнеют, по телу у меня прокатывается волна мурашек.

Он сцепляет мои руки над головой, целует в шею, спускается к груди, губами прижимает сосок, обводит его языком и засасывает до боли, волны удовольствия накрывают меня, внизу живота собирается жар, я знаю, как с ним бывает хорошо, я в предвкушении. Мои стоны распаляют его еще больше, он освобождает мои руки, одной накрывает грудь, другую просовывает под меня, спускается, целует живот, с хриплым стоном, как одержимый, проходит каждый сантиметр. По комнате расходится эхо наших голосов, я слышу их уже фоном, меня уносит в море наслаждения. Алан поднимается к моему лицу, мои глаза закрыты:

— Посмотри на меня, — с трудом открываю веки, не хочу возвращаться в реальность, прикусываю ему нижнюю губу. На него это действует ошеломительно. Он врывается мне в рот, мы сплетаемся языками, рука под моей попой приподнимает мой таз, коленом он раздвигает мои ноги и резко вколачивается в меня.

— Ааааа, Алааан!

Долго, мучительно долго он двигается во мне, толкаясь то медленно, то ускоряясь. Меняет позы, крутит меня как тряпичную куклу, я подчиняюсь, ласкаю его в ответ, двигаюсь в такт, пока моя мучительная агония не заканчивается фееричным взрывом физическим и эмоциональным. Алан кончает в меня и это до меня доходит только спустя время, когда я прихожу в себя.

Он лежит на спине и смотрит в потолок. Я вижу его таким впервые, он о чем-то думает. Провожу пальцем по его груди, кайфую от теплоты, которую это во мне вызывает.

— Ты снова забыл презервативы?

— Я их не взял.

— Почему?

— Потому что не взял.

Исчерпывающий ответ, в стиле Захарова. Но смысл мне нравится. Для меня это что-то сродни доверию между мужчиной и женщиной. Хочется, чтобы у него были те же причины.