Сердце пропускает несколько ударов и бешено пускается вскачь. Пульс разгоняется до максимума и мир вокруг меня дает крен.

— Как такое возможно?

— В момент аварии при ударе произошло смещение спирали и она, как сказала врач, перестала выполнять свои функции, — голос срывается, она нервничает.

Тух! Тух! Тух! Я слышу свое сердце где-то в районе горла. Ощущаю, как предательски трясутся руки, сжимаю кулаки, чтобы унять неконтролируемые процессы, происходящие во мне.

— А ты знала, что такое бывает?

— Нет, не знала… или, может, знала… слышала…, к себе не отнесла такую возможность…

— И что ты собираешься делать?

— А ты?

Мне нечего сказать…Я впервые в жизни не понимаю, куда я попал и как мне выруливать.

— Я хочу услышать сначала твою позицию.

— Знаешь, как это называется? Переложить ответственность.

— Ответственность?! Если бы ты более ответственно относилась к своему здоровью, и обследовалась после аварии, этого можно было бы избежать.

— То есть, я во всем виновата?!

— Я так не сказал!

— Ты так сказал!

Б*дь, о чем я спорю? Я и сам дал маху, но я в этом ни хрена не разбираюсь. Она должна была просчитать такой вариант…или?

— А может, ты сознательно пустила все на самотек? Понимая, что это шанс.

— Хм,…давай, еще сделай из меня расчетливую стерву, — в ее взгляде и тоне я чувствую горечь и неприязнь.

— Мне очень хочется тебе верить, но жизнь меня научила не поддаваться на женские выверты.

— Знаешь что, Захаров? Я тебе озвучиваю свою позицию: я рожу этого ребенка и не потому, что это ключ к тебе. А потому, что я не убиваю своих детей. И от тебя мне ничего не надо, я больше тебя не потревожу!

Она выходит, слышу быстрые шаги по коридору, бросаюсь к окну. Она запрыгивает в машину и дает по газам.

Твою мать! Еще разбиться не хватало. Звоню, она не берет трубку, снова звоню — только гудки. Бегу вниз, завожу машину и мчу в отель. Еду очень быстро, но ее не догоняю. В «Голдене» ее нет, охранник на въезде заверяет, что не приезжала. Прошу сообщить мне сразу, как только приедет. Возвращаюсь, по дороге звоню Свете, у нее тоже нет, Беляева не дома. Куда она могла поехать? В Москву? Снова набираю — недоступна, отключилась.

Звоню знакомому с ГИБДД:

— Стас, привет. Мне нужны записи с камер на участке выезда на Москву, да, последние пол часа. Посмотри, Вика выезжала из города? Жду.

Катаюсь по городу, просто наматываю круги. Не знаю куда ехать, что делать… Что, на х*р, со всем этим делать? Отвлекает телефонный звонок:

— Алло! Выезжала? Во сколько? Хорошо, спасибо!

Значит в Москве. Только сейчас осознаю, что совершенно никого не знаю из ее окружения. Нет ни одного телефона, ни одного адреса. Совсем крыша на ней поехала. Впустил в свой дом, в свою семью, в свою жизнь, и даже ни разу не поинтересовался как она жила до этого. Куда дальше двигаться? Егор! Выезжаю из города, он единственный, кого я могу найти по адресу. Приезжаю в Подмосковье на футбольную базу, он выходит, приглашаю его поговорить в машине.

— Тебе мама сегодня не звонила?

— Нет, а что случилось?

— Мы поругались, она уехала и отключила телефон. В городе ее нет, видели, как она на Москву выехала. Ты не знаешь, куда она здесь могла поехать, к кому?

— Не знаю даже. К соседке, Лере. Но вряд ли, она замуж вышла, у них квартира однокомнатная. К Тане еще могла, это хозяйка гостиницы, в которой мама работала.

— Адрес знаешь, телефон?

— Нет.

— А гостиницу?

— Она уже не работает.

Мы молчим, Егор расстроен, я вообще в полном раздрае.

— Почему вы поссорились? — нарушает тишину он.

— Я бы не хотел поднимать эту тему, думаю, тебе мама сама потом расскажет. Запиши мой телефон, — даю ему визитку — если она объявится, дай мне знать, хорошо?

— А если она скажет, тебе не сообщать?

— Тогда напиши по-тихому.

Егор смотрит на меня с недоверием, видно, что он на стороне матери. Естественно.

— Егор… у нас с мамой сейчас разногласия. Но это не значит, что я не переживаю за нее. Просто напиши, если тебе что-то станет известно. Мне так будет спокойнее. И скинь мне звонок. Если найду ее раньше, тоже дам тебе знать.

— Хорошо.

Он выходит из машины, скидывает звонок и скрывается за дверью КПП. А я стою и не понимаю что делать, куда ехать, зачем я ее ищу…

Выезжаю на трассу, набираю Беляева:

— Алло!

— Мне нужно, чтобы ты поехал в офис и нашел личное дело Вики.

— Срочно?

— Да.

— Поужинать сел. Могу поужинать?

— Нет!

— Б*дь! Еду.

Он перезванивает через двадцать минут:

— Нашел, что дальше?

— Какая по ней есть информация? Окружение, адреса, телефоны?

— Алан, что случилось?

— После скандала уехала в неизвестном направлении, трубку отключила.

— И все?

— Нет, не все! Дай мне информацию. Мне нужно понимать, куда она могла поехать. Или ты тоже ее хрен проверил?

— Проверил, не беспокойся. Полянская Татьяна, зарегистрирована по одному адресу, а квартирой владеет по другому. Наиболее вероятный вариант. Живет одна, была владелицей гостиницы «Соната», Вика работала там управляющей. В квартире, где прописана, прописаны также ее родители, поэтому лучше начать с другой. По Москве еще пару знакомых и соседка по площадке. Данные и адреса сейчас скину.

— Спасибо.

— Я могу еще чем-то помочь?

— Пока нет.

Приезжаю по адресу Татьяны и выдыхаю. Во дворе припаркован Викин Порше. Оставляю идею войти, уже поздно. У меня есть ее телефон, есть контакты других ее знакомых, больше не потеряю.

Набираю Егора:

— Алло!

— Нашел. Она у Татьяны.

— Ты ее видел?

— Нет. Уже поздно, не стал заходить.

— Спасибо, что набрал.

Домой ехал как в тумане. Загоняю машину в гараж, выключаю зажигание и понимаю, что я не хочу идти в дом. Там ее вещи, косметика, всякая ерунда. Моя комната плавно превратилась в нашу общую. Там ее запах на всем, рядом с моей лежит подушка, которая напоминает о ней, а при входе в шкафу стоят ее тапочки. Не хочу, как наркоман, бродить по комнатам и перебирать ее вещи. Как можно так помешаться на бабе? О чем я только думал? Вот результат и не заставил себя ждать.

Сдаю назад из гаража, уезжаю, охранник, недоумевая, смотрит мне вслед.

Паркую машину, захожу к родителям во двор, минуя дом, иду дальше. В конце сада Миша построил гостевой домик на две комнаты, девчонок раньше туда водил, чтобы в доме родителей не стеснять. Нахожу под окном на крючке ключ, открываю. Свет включать не хочу, зажигаю электрический камин, беру из бара бутылку виски, сажусь на кресло у камина и пью с горла.

Мне так хреново, как никогда раньше не было. Когда — то мне казалось, что наихудшие времена были, когда у меня была война с Седым. Когда его дочка предала меня, и моим родителям пришлось долго отмываться и отмывать мое имя от помойки, в которую они меня окунули. Но тогда я чувствовал злость, ненависть, я знал, что я буду делать. Сейчас я просто выкинутая на берег реки, подыхающая рыба. Мне очень хочется верить, что у Вики это произошло не специально. Одна лишь мысль о том, что она это спланировала, пользуясь случаем, приводит меня в полное разочарование. Нет, я не мог так ошибиться…Предательство от нее — это конец. Я точно уже больше никогда не смогу поверить женскому полу. Я их буду не просто пользовать, я буду их ненавидеть…

Спустя двадцать минут алкоголь притупляет мои чувства, и я не слышу, как в комнату кто-то входит. Отец.

— Привет.

— Привет, пап.

— У тебя что-то случилось?

— С Викой поссорился.

— Она что, осталась у тебя?

— Она уехала в неизвестном направлении и выключила телефон.

Отец садится на кресло рядом:

— Я так понимаю, произошло что-то серьезное?

— Да… она беременна…

— И ты отпустил ее?

— Она не спрашивала.

Отец умолкает, в тишине мы смотрим на камин, он не напрягает, ждет, что я сам расскажу. Мы так давно с ним не разговаривали вот так, по душам, когда я ему открывался и жаловался как мне хреново. Последний раз после моего развода с Дашей. Тогда мне было стыдно перед мамой, что я допустил, что моя истеричная жена довела ее до больничной койки.