— Во имя храма Тира, я заявляю права на кровавый горн. Отойдите в сторону.

— Так, подождите минутку… — начала Шаресса.

Стоявший рядом с ней Керн внезапно поднял свой боевой молот. — На этой земле нет храма Святого Тира, — строго заявил он. — Вы, должно быть, лжепоклонники, если претендуете на его имя.

Фигура в капюшоне поколебалась, затем заговорила. — Мы — истинный храм Тира. Кровавый горн принадлежит нам по праву, с падением презренного Эфирика, который подавил наш храм. Мы требуем его и, если потребуется, возьмем силой.

Голос Керна набрал силу. — Вы лжепоклонники, — повторил он. — Вы — Павший Храм, фундамент которого я поклялся разрушить. Убирайтесь, или будете страдать от последствий.

Фигуры в капюшонах медленно кружили вокруг группы, стоявшей спиной к кровавому горну, за исключением Артемиса, который пристально смотрел на резьбу на алтаре. Лидер сектантов поднял свой клинок, отливавший красным в свете горна. — Пусть погибнут все, кто…

Артемис шагнул вперед. Его протянутая рука, испачканная кровью, опустилась прямо на горн. Вой кровавого горна становился все громче, пока не стал почти оглушительным. Его свет стал ярким, ослепляющим, окружая фигуру наемного убийцы ореолом. Во внезапной вспышке света Ноф смог заглянуть под капюшоны сектантов. Он смог увидеть их татуированные лица, их слюнявые рты, их налитые кровью глаза, отчаянно требующие новой жертвы своему ложному богу.

Из камня вырвалась вспышка чистого света, обвившись вокруг руки Артемиса. Его рот открылся, словно для того, чтобы собрать энергию, затем превратился в бессловесный крик агонии. Плоть на его руке, казалось, таяла и растворялась. Он отстранился от горна и уставился на белые кости, которые все еще, к ужасу, изгибались и скрежетали в пародии на человеческие действия. Энтрери мгновение смотрел на руку, будто его мозг отказывался верить глазам. Затем его тело обмякло, и он бесформенной кучей рухнул у горна.

Из горна донесся низкий горловой рев. Появился человек — или казавшийся человеком, хотя и крупнее, чем мог бы быть любой человек.

Ноф в ужасе отшатнулся от фигуры. Как и первое творение Артемиса, человек, созданный в этой кузнице, был готов лишь наполовину. Вены и кровеносные сосуды переплетались с мышцами, не прикрытыми плотью. Кости появлялись в одних местах, но были спрятаны в других. Существо закричало, издав пронзительный вопль боли и ужаса, затем бросилось вперед на одну из фигур в капюшонах и повалило ее на пол. Его массивные руки, с которых срывались плоть и мышцы, сомкнулись на горле сектанта.

Нечестивый свет горна продолжал полыхать и разгораться. Появились новые существа, ужасные пародии на людей и животных, их тела были искорежены и раздавлены. Некоторые едва могли двигаться, но ползли вперед на коленях или обрубках не до конца сформированных ног. Один, у которого были только голова и туловище, беспомощно дернулся назад и с плеском упал в озеро. Другой, скелет выше пояса, но с нижними конечностями человека, схватил молящегося и прокусил ему шею, прежде чем рухнуть бесформенной грудой костей. Сектанты рубили и кромсали изуродованных воинов, подбадривая друг друга криками.

Компаньоны отпрянули к алтарю в ужасе от силы, которую Энтрери невольно высвободил. Шар опустилась на колени над телом наемного убийцы, и обернула его искалеченную руку шарфом. Она прижалась губами к уху Керна и крикнула: — Надо идти! Мы должны убираться отсюда!

— Куда? Паладин огляделся по сторонам, отчаянно ища способ выбраться. Кузнечный горн больше не извергал своих мутировавших созданий, и большинство из тех, кого он создал, были либо разрублены на куски, либо, шатаясь, ушли во тьму, вопя нечеловеческими голосами. Несколько сектантов все еще были на ногах и надвигались на компанию.

— Сейчас же! Надо срезать путь мимо них к лестнице. Шар с криком возглавила атаку, за ней последовали Керн и Трандон. Ноф наклонился и поднял лежащего без сознания Энтрери, удивленный тем, насколько легким было тело наемного убийцы. Инграр последовал за ним, положив руку ему на плечо, и вместе они медленно направились туда, откуда пришли к горну, защищенные мечом Шар, боевым молотом Керна и вращающимся посохом Трандона.

Было ясно, что спасение безнадежно. Обремененный телом Энтрери, отряд двигался слишком медленно, а приверженцев Павшего Храма было слишком много.

— Я не могу… продолжать в том же духе, — задыхаясь, сказала Шар Керну.

Паладин продолжал орудовать своим молотом, но его рука начинала уставать. Окровавленное оружие поднималось и опускалось все медленнее.

Волосы Трандона выбились из-под кожаного ремешка и свободно рассыпались по плечам. Боец внезапно встал перед остальными, сам встретив весь натиск сектантов. — Назад! — крикнул он.

Пока остальные, пошатываясь, пробирались между колоннами, Трандон поднял руки и прошептал какое-то слово. Вырвался огромный столб пламени, охватив своим взрывом первых служителей Павшего Храма. Их крики потонули в реве пламени, которое распространилось в обе стороны и поднялось, образуя стену огня. Трандон повернулся к остальной компании.

— Сейчас же! Бегите! — закричал он. Оправившись от изумления, остальные повернулись, чтобы бежать.

На бегу Ноф оглянулся. Из-за языков пламени он мог видеть яркое сияние там, где находилась проклятая кузница. Разряды магической энергии вырвались из нее в сторону огня. Стена зловеще вздымалась.

— Берегись! — крикнул юноша. Он попытался бежать быстрее, но было слишком поздно. С оглушительным взрывом стена огня Трандона взорвалась. Ноф смутно видел перед собой колонны, падающие друг на друга, как кегли. С потолка посыпались камни; он видел, как один из них ударил Шарессу, сбив красивую пиратку с ног. В оцепенении он осознал, что под его ногами больше нет твердой почвы. Он и Энтрери падали. В ушах у него стоял глухой рев. А потом наступила тишина.

Вдалеке прогремел гром, и Ноф прикрыл глаза ладонью от молний, сверкавших в грозовом небе. Темный дождь хлестал его по щекам, и он чувствовал, как теплая кровь стекает по его лицу. Немного попало ему и в рот, и он ощутил солоноватый привкус.

— Ноф!

Его звал Харлун, вырываясь из рук эттина, размахивающего дубиной.

— Я иду, Харлун!

Юноша наклонился, чтобы отодвинуть от своих ног высокие кусты и траву одинокой пустоши.

Но они не двигались с места.

— Ноф!

Ноф снова оттолкнулся от травянистого покрова, сдерживающего его ноги. Он открыл глаза, но не навстречу ветру и дождю на вересковой пустоши, навеянных его сном, а навстречу другой тьме, наполненной болью. Кто-то настойчиво шептал ему на ухо.

— Ноф, с тобой все в порядке?

— Да… нет… Я… я не могу пошевелить ногами.

— Черт возьми! Подожди минутку.

Ноф услышал скрежет трутницы, и слабый, мерцающий свет озарил все вокруг. Он лежал на куче щебня. Чернота простиралась вокруг него, насколько он мог видеть. Перед ним на коленях стояла Шар с уродливой раной на лбу. Она оторвала полоску ткани от своей рубашки и, намотав ее на кусок дерева, была занята изготовлением импровизированного факела.

Ноф посмотрел на свои ноги. Они были придавлены большой каменной глыбой, но, как ни странно, он не чувствовал боли, только странное чувство разобщенности, как будто все происходило с кем-то другим, а он был беспристрастным наблюдателем. Он поднял руку, чтобы откинуть волосы с лица, и почувствовал, как на голове запеклась корка крови.

Рядом с собой он увидел бесформенную кучу, будто кто-то небрежно бросил сверток с одеждой. Сверток зашевелился и застонал, и он увидел, что это Энтрери. Его костлявая рука частично высвободилась из бинтов, и наемный убийца уставился на нее, постанывая и раскачиваясь взад-вперед.

Вид Энтрери, обычно такого хладнокровного и отстраненного от окружающих, в таком состоянии привел Нофа в полное сознание. Он наклонился и попытался сбросить камень со своих ног, но это было ему не по силам. Шар воткнула свой факел в расщелину и пришла ему на помощь, но через мгновение она тоже признала поражение.