— Проход достаточно высокий, чтобы стоять, но узкий, — предупредил он.

— Теперь парня, — приказал Энтрери.

Вдвоем Керн и Трандон подняли Нофа с лежанки и положили на грязный пол. Затем, с внезапной, поразительной демонстрацией силы, Трандон сорвал широкую дощатую лежанку с креплений. Они с Керном перенесли Нофа на временные носилки с помощью Шар. Женщина-пират встала у двери с обнаженным мечом, с некоторым трепетом прислушиваясь к непрерывному стуку, сопровождаемому хрюканьем, рычанием и неприятным скольжением из коридора. В окошечке камеры, недалеко от себя, она могла видеть множество смутно движущихся теней, и с содроганием поняла, что не хочет видеть неестественные формы, которые они отбрасывали. По зову Энтрери она ухватилась за один конец дощатой лежанки. Трандон взял другой конец, и неуклюже заполз в проем, поддерживая голову Нофа, в то время как Шар последовала за ним.

Оставшись в камере подземелья, Керн и Энтрери уставились друг на друга с неприкрытым недоверием. Керн заговорил первым.

— Очень хорошо, наемный убийца, — холодно заметил он. Я приму твое лидерство только потому, что должен — поскольку ты и твои последователи превосходите меня численностью. Но когда мы окажемся вне опасности, твоя настоящая опасность только начнется. Я вызову тебя перед лицом Святого Тира на честный поединок…

— Да, да, да, — нетерпеливо перебил его собеседник. — Но пока делай то, что я говорю, не произнося об этом речей. А теперь в туннель!

Золотой паладин, казалось, собирался сказать что-то еще, но передумал и последовал за остальными. Энтрери сделал то же самое. Выходя из помещения, держа в руках последний оставшийся в камере факел, он достал из кармана какой-то предмет и бросил его в дверь, которая теперь быстро разлеталась в щепки под дьявольским натиском. Раздалась вспышка и грохот падающего камня. В узких пределах туннеля спасающиеся люди на мгновение остановились.

— Что, во имя справедливости, это было? — пробормотал Керн.

— Дымный порох, — лаконично ответил Энтрери. — Я обрушил потолок камеры. Некоторое время за нами никто не будет гнаться.

Мысль о том, что если проход, в котором они находились, не имел выхода, то убийца просто замуровал их в гробнице, возможно, приходила в голову некоторым членам отряда, но никто не высказал ее вслух. Вместо этого они с трудом преодолели то, что казалось бесконечным расстоянием, но на самом деле составляло, вероятно, не более пятидесяти ярдов.

Инграр, шедший впереди, остановился так резко, что Трандон налетел на него. Между пиратом и бойцом завязался негромкий разговор, в то время как остальные нетерпеливо ждали.

— Ситуация придает совершенно новый смысл тому, что слепой ведет слепого, — иронично пробормотала Шар Керну, стоявшему у нее за спиной. В замкнутом пространстве паладину было неприятно ощущать ее близость, ее запах — смесь пота и духов, которые он не мог идентифицировать.

На мгновение все услышали, как Трандон крякнул от усилия; затем внезапно раздался треск ломающегося дерева. Трандон открыл пару двойных дверей, и в коридор хлынул бледный свет. Остальные, чумазые и угрюмые, медленно вылезли из шкафа, в котором оканчивался туннель.

Они оказались в каменном зале со сводчатым потолком, явно за пределами тюремного комплекса дворца. Шум дьявольской битвы полностью стих, но слышался глухой, низкий рокот, от которого время от времени сотрясался пол, как от работы какого-то огромного двигателя далеко под землей. Их факелы освещали лишь небольшую часть коридора; по обе стороны от них он простирался в непостижимую черноту.

Беглецы столпились вокруг Нофа, который, лежа на своих досках, закашлялся и сплюнул сгусток крови на пол коридора. Энтрери взглянул на Керна.

— Разве ты не можешь исцелить его? Я думал, все паладины могут это делать, прикладывая руки к ранам.

Керн покачал головой. — Мои магические способности на сегодня почти исчерпаны. Мне нужно будет отдохнуть, прежде чем лечить его. Я могу попробовать это сейчас, но сомневаюсь, что это принесет ему какую-нибудь пользу.

— Попробуй, — сказал Энтрери.

Керн протянул руки, положив их на лоб Нофа, склонив свою голову в молитве к Тиру. От его рук исходило слабое свечение, и дыхание Нофа несколько выровнялось, но больше ничего не произошло. Керн откинулся назад, пот стекал с его лба. — Это никуда не годится. Сейчас я больше ничего не могу сделать.

Энтрери неохотно буркнул в знак согласия и повернулся к Трандону. — А как насчет тебя?

Старший боец испуганно поднял голову.

— А что насчет меня?

— Ты можешь исцелить его?

Трандон покачал головой.

— У меня нет такой возможности. Я еще не настоящий паладин.

Артемис резко отвернулся. Шар двинулась, чтобы заговорить с ним, но маленький человечек повернулся к ней спиной, жестом пригласив Керна присоединиться к нему. Шар яростно уставилась на убийцу, затем присоединилась к Трандону и Инграру, осторожно исследующим новую окружающую обстановку. Холл с обеих сторон был уставлен мебелью из темного дерева. На некотором расстоянии по коридору, на противоположной от шкафа стороне, находилась ниша, в которой на стене, примерно на уровне глаз, был вырезан барельеф. На нем было изображено мужское лицо, поражающее своей красотой. Шар показалось, что она узнала черты короля-мага, которого она мельком видела перед тем, как он разбил свой стеклянный сосуд, спасаясь от воздействия волшебных пилюль Энтрери.

Инграр вернулся и сел рядом с Нофом. Его рука потянулась к руке молодого человека.

— Инграр, — прошептал Ноф. — Я… я, что, умираю? Слезы потекли по его лицу, оставляя кровавые разводы на щеках. — Я не хочу умирать здесь. Я вообще не хочу умирать. Есть так много вещей, которых я никогда не делал, так много вещей, которых я никогда не видел…

Его голос затих.

Инграр сжал его руку.

— Ты не умрешь. Мы тебе этого не позволим. Я тебе не позволю. Его слепые глаза сузились, а лоб нахмурился. — В этом парне есть что-то странное.

— Ты про кого? Про Керна? Глаза Нофа открылись. — На самом деле он не так уж плох. Не такой заносчивый и напыщенный, как Мильтиадес. На самом деле…

— Нет, нет, — перебил его Инграр. — Тот, другой.

— Трандон? Что с ним не так?

— Я не уверен. Но он знает больше, чем говорит. И он мог бы вылечить тебя. Я услышал это в его голосе. Он мог бы это сделать, но не захотел.

Ноф услышал слова Инграра сквозь пелену боли и тошноты. События последних нескольких дней слились в беспорядочный поток: драка у фонтана; его увлечение Шарессой; катастрофическое нападение Артемиса на короля-мага. И, прежде всего, ужасающее откровение о том, что Леди Эйдола, ради которой он приехал на Крайний Восток, чтобы спасти ее от похитителей, была ни кем иным, как двойником, оборотнем, чьи крокодильи зубы и когти едва не стоили ему жизни.

— Трандон, — прошептал он больше самому себе, чем Инграру. — Может ли Трандон быть предателем? Это неправильно… неправильно… Его голос снова затих, но остроухий Инграр уловил последнюю фразу: — Что-то не так…

Ноф пошевелился и внезапно проснулся. Его разум выровнялся, устремился вперед и вспомнил: схватку с двойником, борьбу в темной камере, когда вода вокруг него поднималась все выше, его спасение и передвижение по темному туннелю в это место, где бы оно ни находилось. Его сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Его грудь… Он посмотрел на нее, озадаченный тем, что, казалось, не чувствует боли от своих ран.

— Полегче, парень. Лежи спокойно. Трандон мягко опустил его. — Ты потерял много крови.

Ноф посмотрел на седовласого воина, пытаясь найти в себе мужество сформулировать свои подозрения. Затем, вздохнув, он сдался и откинулся на что-то мягкое, теплое, мягко округлое. Длинные шелковистые волосы щекотали его ухо, а влажные, нежные губы соблазнительно касались его щеки.

— Шаресса! Ноф полуобернулся, встретившись взглядом с темными, пляшущими глазами пиратки.