— Инграр! Что это? — воскликнул Ноф.

— Надо идти сейчас же и сражаться! Не спрашивайте больше! Вы должны идти сейчас же! Настойчивость молодого пирата заразила даже Артемиса и Шар.

Керн поднял свой меч. — Готовы?

— Нет. Трандон снова поднял руку. — Керн, ты, я, Шаресса и стражники должны создать как можно большее кольцо. Лорд Гарким, Энтрери и Ноф, идите с нами, и когда мы подойдем к алтарю, захватите кровавый горн.

— Что потом? — спросил Ноф.

Трандон посмотрел на него, цинично приподняв уголок рта. — Затем мы попытаемся добраться до двери. Инграр, оставайся здесь, и когда почувствуешь, что горн близко, выходи наружу. Я не думаю, что тебе понадобится кто-то, кто поведет тебя; похоже, ты чувствуешь горн каким-то другим образом. Он поднял руки. — Сначала давайте посмотрим, сможем ли мы привлечь их внимание.

Он произнес магическое слово, и с кончиков его пальцев сорвался сверкающий шар света, пронесся через толпу и взорвался у дальней стены. Верующие, которые внезапно превратились в факелы, разразились криками, их одежды вспыхнули в огненной демонстрации тайной силы.

— Пора! — крикнул Керн. Группа рванулась вперед. Молот Керна сверкал в свете кровавого горна, когда тяжелое тупое оружие поднималось и опускалось, гоня перед собой приверженцев Павшего Храма. У Трандона было время для вспышки молнии, превратившей двух прихожан в дымящийся пепел; затем он схватил свой посох, чтобы защититься от натиска визжащих Доеганцев. Меч Шарессы мелькал взад и вперед, парируя и нанося удары, когда она пыталась одним лишь мастерством владения мечом удержать ревущую толпу на расстоянии. Рядом с ней сначала один, потом другой из охранников Лорда Гаркима были схвачены и утащены толпой.

Ноф, вытащив кинжал, защищался, как мог, от цепких, окровавленных пальцев толпы. Они пробились к алтарю и окружили его. Ноф, Энтрери и Гарким схватили треногу, на которой стоял кровавый горн, и подняли… — и остановились в отчаянии.

— Он слишком тяжелый, — крикнул Ноф Керну, перекрывая шум. — Мы не можем поднять его. Горн злобно засветился, и Ноф с потрясением все понял. — Он не хочет, чтобы мы его поднимали. Он сам знает, чего хочет.

Он огляделся вокруг. На лице Шарессы и оставшихся дворцовых стражников он увидел только отчаяние. Керн дрался как сумасшедший, его лицо было залито кровью, а глаза сияли чем-то очень похожим на счастье. Лицо Трандона отражало только холодную, расчетливую сосредоточенность, когда он отбивал своим посохом сверкающие клинки. Гарким и Энтрери обнажили свои мечи и помогали сдерживать толпу, так стремившуюся разорвать их на части. Доеганцы сражались без особого мастерства, но само их количество говорило в их пользу. Теперь бой не мог длиться долго.

С одной стороны храма донесся раскат грома. С громким треском часть купола обрушилась, раздавив кричащих прихожан под собой. С неба лился свет, более чем естественный, который окутывал внутренность адского храма неземным сиянием. Ноф увидел, как кости в его руке просвечивают красным сквозь кожу.

От боковой стороны храма, из ниши вышел Инграр. Свет падал прямо на него, почти приподнимая его, так что казалось, что он скорее скользит, чем идет. Его слепые глаза, глубокие и темные, были широко открыты и, казалось, были наполнены внутренним огнем.

Вокруг него, когда он продвигался сквозь ряды сектантов, воцарилась тишина, и борющаяся масса вокруг алтаря расступилась, чтобы пропустить ЕГО. Нофу показалось, что он слышит откуда-то издалека, что-то вроде пения на языке, одновременно незнакомом и в то же время навязчиво знакомом.

Инграр стоял рядом с кровавым горном, его поверхность теперь вспыхивала искрами и вспышками магической энергии. Инграр поднял руки к зияющему потолку, и от падающего на него света лучи усилились, пока не стали ослепляющими по интенсивности, но даже если зрители закрывали глаза, они все равно могли видеть Инграра, стоящего в позе полной мольбы.

Пение становилось все громче, пока не заполнило весь храм. Теперь Ноф мог видеть, что Инграр больше не был одинок. Рядом с ним — невероятно, внутри него — стояла другая фигура, фигура высокого воина с развевающейся бородой, касавшейся его груди. В одной руке он держал огромный боевой молот; его другая рука заканчивалась культей на том месте, где должна была быть кисть. Из его уст и из уст Инграра вырвались громовые слова, которые, казалось, потрясли весь храм и город за его пределами.

— Я пришел, — воскликнул Инграр. — Я пришел очистить землю от тех, кто богохульствует от моего имени. Пусть остерегаются все те, кто притворяется, что говорит от имени Тира, ибо гнев мой праведен, а суд мой суров.

Керн стоял на коленях, прикрывая глаза одной рукой, а другую руку вытянув в молитве. Инграр — или теперь он был воплощением самого могущественного Тира? — посмотрел на него, и Нофу показалось, что бородатые губы человека-бога тронула улыбка.

— Встань, Керн, паладин Флана. Ты был ударником в борьбе за справедливость. Но вы, — его взгляд скользнул по прихожанам Павшего Храма, — вы опорочили мое имя и сделали его проклятием на этой земле. К вам у меня нет пощады.

Фигура и Инграр вместе подняли руки. Они излучали огонь, который, казалось, горел без жара. Он пронесся по храму; сквозь его рев Ноф смутно услышал крики и увидел, как приверженцы Павшего Храма хватаются за свои тела. Некоторые стянули с себя одежды, и Ноф увидел, что под их одеждами плоть отделяется от костей.

Те, кто был ближе всех к двери, пытались выбраться из здания, но многие были затоптаны своими товарищами. Немногим удалось спастись, и было слышно, как их стенания медленно затихают вдоль дамбы, пока они с трудом пробирались к докам.

Перед алтарем бог отошел от Инграра и повернулся лицом к слепому юноше. Его рука легла на лоб молодого человека.

— Ты был избран мною, чтобы стать вместилищем моей мстительной мощи. Ты, кто видит так ясно, теперь должен быть источником моей силы. Ты должен еще раз прославить мое имя на этой земле. Это задача, которую я возлагаю на тебя.

Глаза бога почернели и превратились в пустые глазницы, которые, казалось, заполнили все его лицо. Фигура исчезла, и свет, освещавший храм, погас. Инграр, снова ослепший, молча, стоял лицом к своим товарищам. Рядом с ним поверхность кровавого горна была тусклой и безмолвной. Но Керн, Трандон и Ноф могли видеть, что на лице Инграра все еще сохранялось некоторое сияние того, кого коснулись боги.

Внезапное движение слева от Нофа вывело его из оцепенения. Артемис и Шаресса осторожно двигались позади Инграра по направлению к кровавому горну. Керн, все еще ошеломленный тем, что он только что увидел, не обратил на них внимания; Трандон и Гарким тоже уставились на Инграра, который сам, казалось, не подозревал, что опасность подстерегает его за спиной.

— Эй! — крикнул Ноф, бросаясь вперед. Его крик пробудил остальных, и Керн с Трандоном бросились на Энтрери как раз в тот момент, когда вор достиг пьедестала, на котором держался кровавый горн.

Быстрая, как смерть, Шаресса, ее длинные волосы развевались, подхватила копье у упавшего сектанта и, орудуя им как посохом, описала широкую дугу у колен паладина. Керн отпрыгнул, чтобы избежать удара, но при этом споткнулся о ступени алтаря, скользкие от крови, и тяжело упал на Трандона. Они вдвоем рухнули на землю в месиве размахивающих рук и ног. Ноф повернул вправо, надеясь застать пиратов врасплох, но Шаресса была гораздо быстрее. Копье поднялось, теперь острие уперлось ему в горло.

Гарким стоял неподвижно, как и Инграр. Керн и Трандон высвободились и поднялись, чтобы обнаружить, что Шаресса щекочет горло Нофа острием копья. Она покачала головой, глядя на них.

— Нет, не надо. Я зашла слишком далеко, чтобы не извлечь ничего из всего этого, и, похоже, этот кровавый горн — единственное, что стоит взять. Она заговорила с Энтрери, не поворачивая головы. — Давай, бери его и пошли.