Вода в камере доходила до пояса. Образовалась волна и разбилась о сырую каменную стену. Серебряные капли падали, как слезы, с покрытых лишайником камней. Зловонный воздух наполнился брызгами. На тусклых металлических настенных кронштейнах шипели и вспыхивали факелы, их мерцающий свет отбрасывал жуткие тени на стены подземелья.

Волны накатывали и омывали пару кандалов, привинченных к дальней стене. Поверхность вскипела и забурлила, а затем из ее гущи вырвалась пара борющихся фигур, вцепившихся друг в друга конечностями.

Юноша — с его желтых кудрей стекала вода, боролся с золотым паладином, у которого струилась вода из каждого шва его великолепной латной кольчуги.

— Успокойся, Кастоноф, — сердито крикнул паладин. — Теперь ты в безопасности.

Кастоноф прекратил сопротивляться и обмяк на руке своего сторонника, красные ручейки стекали по его обнаженной груди, оставляя багровые пятна на воде, освещенной слабым светом факелов.

— Клянусь Тиром! Старший мужчина схватил юношу и поднял его над бурлящими водами на узкую деревянную полку, которая тянулась вдоль одной из стен тюремной камеры. Сняв факел с железной скобы, он поднес его поближе к телу юноши. — Боги!

Золотой рыцарь пошатнулся при виде груди молодого человека. Она была разодрана когтями и зубами, покрыта глубокими порезами, розовые завитки мышц влажно выступали в тусклом свете.

— Я сейчас перевяжу твои раны, Ноф. Это будет немного больно. Рыцарь оторвал полоску ткани от рваной рубашки парня.

Ноф вцепился в него.

— Не сможешь ли ты исцелить меня, Керн?

— Моя целительная сила на сегодня истрачена. Лучшее, что я могу сейчас сделать, — это остановить кровотечение. Керн нетерпеливо оторвал еще один кусок ткани, свернул его в мягкую подушечку и приложил к разорванной груди юноши. Когда его руки коснулись раны, Ноф закричал тонким, прерывистым криком.

Паладин, поглощенный своим милосердным делом, едва мог расслышать отдаленный шум битвы за стенами камеры. Сталь лязгнула о сталь, кто-то — или что-то — завыл в агонии, и над всем этим эхом разнесся грохот барабана. Керн на мгновение остановился, прислушиваясь.

— Изверги подбираются все ближе, — сказал он. Его пальцы напряглись, чтобы работать быстрее, яростно двигаясь, надавливая, связывая, стремясь остановить кровь, которая сочилась из, казалось бы, бесконечных ран.

С грохотом дверь в камеру распахнулась, и внутрь ворвалась троица воинов. Первым был мужчина постарше, его посеребренные волосы были собраны на затылке в гладкий конский хвост, перетянутый кожаным ремешком. В руках он держал посох, конец которого был окован железом. Прямо за ним молодой человек с обнаженным мечом вслепую ощупывал воздух перед собой. Его спутник, который держал руку молодого человека одной рукой, а в другой был клинок, был более достоин внимания, чем кто-либо другой в камере. Длинные черные волосы густо ниспадали на ее изящно очерченные плечи. Ее промокшая льняная рубашка облегала мягкие, привлекательные формы ее тела.

Едва заметив Керна, ухаживающего за своим пациентом, она сначала обратилась к пожилому мужчине.

— Слушай, ты… Как тебя зовут? Трандон? — помоги мне заклинить эту дверь.

Трандон покачал головой. Слепой юноша вырвался из объятий женщины-бойца и побрел вглубь камеры, на ощупь пробираясь вдоль одной из стен.

— Нет. Мы не сможем здесь запереться. Трандон откинул прядь волос с глаз. — Согласись, нам придется попытаться пробиться по коридору. Это единственный выход из этого проклятого богами лабиринта.

Женщина-воин повернулась к Керну, казалось, впервые заметив предмет его трудов.

— Ну что ж, паладин. Как пациент?

Керн едва поднял взор.

— Черт побери, будет жить, если мы вытащим его отсюда куда-нибудь, где он сможет отдохнуть. Крокодил сильно его покалечил.

Женщина-воин снова повернулась к Трандону.

— Видишь? Мы никак не сможем пробиться сквозь этих извергов, неся Нофа. Если мы останемся здесь и будем держать дверь закрытой, они могут пройти мимо нас.

Трандон восхищенно посмотрел на ее тень, ее нежные изгибы колыхались на стене камеры в свете факела.

— Как тебя зовут, пиратка?

Женщина непринужденно улыбнулась ему.

— Шаресса Стэгвуд. Обычно меня называют Тенью.

— Что ж, тогда, Тень, тебе грозит серьезная опасность стать не более чем тенью. Ты хочешь, чтобы мы оставались здесь, пока не утонем или нас не разорвут на части эти… фиговины? Нам нужно держать путь открытым, а не запираться внутри. Он быстро оглядел камеру. — Эй, а где Энтрери?

— Я не знаю, и не уверена, что меня это волнует, — проворчала Шаресса. — В последний раз я видела его наверху. Он дрался рядом с тем здоровяком — твоим другом, — сказала она, поворачиваясь к Керну. Затем она снова повернулась лицом к Трандону. — И не смей диктовать мне стратегию боя. Я сражалась с большим количеством людей, чем у тебя седых волос на голове. Теперь я отвечаю за эту компанию.

Керн повернулся со своего места рядом с Нофом и передвинулся к женщине-пиратке. А Трандон подошел к юноше и взял на себя задачу паладина перевязать его раны.

Золотой рыцарь горячо заговорил с Шарессой.

— С каких это пор ты за что-то отвечаешь? Я претендую на лидерство благодаря своему праведному служению Тиру Аль…

— В семь преисподних тебя с твоим Тиром, паладин! Я вывела своих товарищей из джунглей вокруг этого проклятого города. Я сражалась с дьяволом, который преследовал…

— Как ты смеешь богохульствовать, женщина? На колени и проси прощения, или…

— Вода спадает, — тихо перебил его слепой юноша из угла. Паладин и пиратка прекратили свою ссору и огляделись по сторонам.

Уровень воды действительно начал внезапно падать, как, будто наводнение нашло дренажный проход в каком-то месте подземелий короля-мага. Волны теперь плескались у их колен. Шаресса проигнорировала слепого юношу, снова обратив свое внимание на Керна.

— Давай, черт возьми. Артемис Энтрери ушел. Как, по-твоему, он справится с целой армией демонов?

— На самом деле, не так уж плохо, — произнес тихий голос у нее за спиной. Мужчина с оливковой кожей вышел из тени у двери на свет. Вдоль одной стороны его лица виднелся ряд царапин, а его камзол был в полудюжине мест поцарапан когтями и мечом, но в остальном он казался невредимым.

Шаресса развернулась, обвивая руками его шею.

— Артемис! Слава богам!

Маленький человечек протянул руку, разрывая ее объятия.

— Ты бы лучше тратила свое время на охрану двери.

Ее лицо — смуглое, подвижное, красивое даже в такой обстановке — на мгновение застыло, затем стало угрюмым. Она вернула свое внимание к двери камеры, в то время как Артемис разговаривал с Керном и Трандоном, которые снова повернулись к Нофу.

— Как он? — спросил Артемис.

Трандон пожал плечами.

— Он может выкарабкаться, если мы найдем кого-нибудь, кто исцелит его. Мы остановили большую часть кровотечения, но он потерял много крови.

Ноф хватал ртом воздух и крутился. Трандон придержал его одной рукой.

— Полегче, парень. Ты порвешь эти бинты.

Ноф закрыл глаза.

— Шар?

Шаресса встала рядом с ним, одним глазом поглядывая на дверь и одновременно поглаживая пушок, покрывавший одну из щек парня.

— Расслабься, Ноф. Теперь ты в безопасности. Я здесь.

— Шар, она не была… не была… Глаза Нофа широко раскрылись, а дыхание стало прерывистым. — Я думал, это была Эйдола… но она превратилась в… зубы… когти… Голос Нофа задрожал, а затем угас. На мгновение воцарилась тишина.

Шаресса повернулась к Керну.

— О чем он говорит? Что происходит?

Она развернулась и впилась взглядом в Артемиса, человека, который привел бывших членов команды «Целующейся Акулы» из таверны «Маски» в Тар-кааре, в эту сырую тюремную камеру под дворцом Эферика III, короля-мага, безумного правителя Доэгана.