В своих речах и приказах Иосиф Виссарионович умел находить слова, вселявшие в сердца и умы советских людей надежду и уверенность в победу. Принятое им решение не оставлять Москву в октябре 1941 года явилось ключевым психологическим актом, предпринятым в самый нужный и подходящий момент. Он поднял моральный дух армии и народа, вдохновил их на ратные и трудовые подвиги. Воины армии и флота шли тогда в бой с возгласом: “За Родину! За Сталина!”, а труженики тыла работали под лозунгом: “Все для фронта, все для победы над фашистским врагом”.

Несомненным остается то большое значение, которое играли в решении сложных боевых задач в годы войны его приказы. Каждый приказ Верховного Главнокомандующего отражал складывавшуюся на тот или иной период обстановку на фронтах, раскрывал причины неудач или успехов, нацеливал на главное в достижении поставленной задачи, учил воинов и тружеников тыла правильной ориентации в трудных и сложных условиях войны. Многие фронтовики и люди того военного поколения до сих пор хорошо помнят положения и установки из приказов и речей И.В.Сталина, а порой и руководствуются ими в нынешних политических ситуациях. Сила сталинской логики и влияния на массы была и останется надолго определяющим фактором его гениальности, прозорливости и выдающейся личности.

Иосиф Виссарионович Сталин проявил себя в годы войны не только как государственный и политический деятель, военный стратег, но и как великий дипломат.

Будучи нагло обманутыми и Гитлером и Риббентропом, советские руководители и лично И.В.Сталин не считали советскую дипломатию в проигрыше, а внешнюю политику СССР провалившейся. В глазах мировой общественности и советского народа внешнеполитический курс руководства страны выглядел здравым и вполне успешным, а СССР — как поборник мира. Он предпринял все меры, чтобы обуздать агрессора, но западные державы не пошли навстречу реалистичным предложениям Советского правительства. С началом же войны взаимные интересы в борьбе против гитлеровской агрессии позволили найти точку соприкосновения и создать англо-американско-советский военно-политический союз.

Значение этого союза заключалось в том, что с его образованием была создана антигитлеровская коалиция, возглавлявшая всю борьбу народов мира против фашизма.

Следует признать, что долгое время антигитлеровская коалиция испытывала на себе влияние обстановки на советско-германском фронте. Западные союзники в течение двух лет войны находились в выгодном положении, взвалив все тяготы этого периода на Советский Союз, и, по существу, способствовали Гитлеру вести войну против СССР один на один. Мало того, они ждали поражения Красной Армии сначала до осени 1941 года, затем до зимы 1942 года, после до осени 1942 года. Они надеялись на ослабление воюющих сторон, что позволило бы им повернуть ход событий в свою сторону.

В этих условиях в течение двух лет советская внешняя политика придерживалась оборонительной тактики, смысл которой заключался в том, чтобы прикрыть свои тылы и не допустить вступления в войну против СССР Японии, Турции и других приграничных государств.

Главный стратегический спор между союзниками долгое время вращался вокруг вопроса об открытии второго фронта. Уже в первом своем послании Черчиллю от 18 июня 1941 года Сталин писал, что “военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) или на Севере (Арктика)”[73]. 3 сентября Сталин вновь ставит этот вопрос перед английским премьером. В обоих случаях Черчилль ответил отказом.

В последующем в переписке по этому вопросу Сталин рисовал обстановку в более драматических тонах, чтобы убедить союзников в срочности открытия второго фронта, но и это не помогло. Наоборот, это несколько даже насторожило их и заставило занять еще большую выжидательную позицию.

Летом 1942 года союзники заверили Молотова в Лондоне и Вашингтоне об открытии второго фронта, но в их понятиях им оказалась высадка английских войск в Африке. В августе того же года Черчилль, во время своего первого визита в Москву, обещал открыть второй фронт в 1943 году. Но все это осталось только на словах, что, по заключению И.В.Сталина, являлось главной причиной поражений Красной Армии в 1942 году.

Самый острый кризис по этому вопросу коалиция пережила в 1943 году, когда Сталин направил Рузвельту и Черчиллю письма, полные резких упреков. В ответ Черчилль подчеркивал, что численность английских войск ограниченна и они разбросаны по другим театрам военных действий, что английская авиация постоянно бомбит германские тылы, что англичане и американцы воюют в Тихом океане и тем самым оказывают военную помощь Советскому Союзу. По этой причине Рузвельт и Черчилль решили высадку своих войск во Франции осуществить в 1944 году.

Поведение союзников породило определенное недоверие к ним советских людей. Посол СИЛА в Москве Стендли сообщал тогда в Вашингтон, что “если второй фронт не будет открыт в скором времени и широких масштабах, эти люди настолько разуверятся в искренности наших намерений ... что делу объединенных наций будет нанесен неизмеримый ущерб”[74].

На протяжении 1943 года Черчилль пытался протащить свой “балканский вариант” второго фронта и заручиться в этом у американцев. При этом он преследовал единственную цель — не допустить в Восточную Европу советские войска раньше, чем туда придут англо-американские войска. Этой теме были, по существу, посвящены три встречи Рузвельта и Черчилля в Касабланке — январь 1943 года, в Вашингтоне — в мае и в Квебеке — в августе того же года. После этого назрел вопрос о трехсторонней встрече, и Сталин добился, чтобы она проходила в Тегеране, а предварительная встреча министров иностранных дел — в Москве. Доводы Сталина сводились к тому, что он не мог покинуть зону проводимых советскими Вооруженными Силами военных операций, которые требуют постоянного его присутствия в СССР или в непосредственной близости от его границ. Следует заметить, что Сталину всегда удавалось добиваться того, чтобы трехсторонние встречи на высшем уровне проходили в тех местах, при тех обстоятельствах и в те моменты, которые ставили его в наиболее выгодное положение.

Конференция министров иностранных дел, состоявшаяся в Москве с 19 по 30 октября 1943 года, была прологом первой встречи “большой тройки”. Она приняла ряд важных решений по Италии, Австрии, об ответственности немецких военных преступников и декларацию о принципах “всеобщей безопасности”.

Спустя месяц в Тегеране встретились Сталин, Рузвельт и Черчилль. Этой встрече предшествовала очень серьезная и тщательная подготовка с точки зрения принятия повышенных мер ее безопасности. Незадолго до ее проведения советская разведка, располагавшая агентурными возможностями в “Цеппелине”, получила убедительные данные о том, что гитлеровские спецслужбы подготовили чудовищную террористическую акцию против руководителей великих держав. Эти данные подтвердились и другими источниками, и в частности полученной информацией от своих связей известным советским разведчиком Н.И.Кузнецовым.

По прибытии в Тегеран Сталин предложил Рузвельту по соображениям безопасности поселиться в отведенной ему резиденции в советской зоне, на что он дал свое согласие. Возможно, что этот жест Сталина послужил хорошим признаком расположения к нему Рузвельта в ходе встречи. Принятые меры безопасности позволили тогда сорвать в зародыше планы фашистской разведки и успешно провести совещание глав великих держав.

Главным результатом встречи, достигнутым в ходе длительных переговоров, явилось принятие общей военной стратегии. Твердая позиция Сталина по этому принципиальному вопросу привела к принятию решения об открытии второго фронта в мае 1944 года. Сталин тогда поставил дело так, если этот вопрос не будет решен, он уедет с конференции, ибо не намерен попусту терять время. Черчилль и на этот раз упорно отстаивал свой “балканский вариант”, но чашу весов в пользу СССР перевесило мнение Рузвельта.