– Так, как мое имя, Вэл?

– Лорд… Ронан? – вспомнила она.

– Именно так и записано в документах.

– Но при чем тут гроб?

– Видите ли, друзья мои, дело в том, что Хаук погиб, – заявил лорд.

– Как… погиб!? – растерялся Отис.

– Смертью храбрых. Как же еще! – возмутился лорд.

Он отобрал у Отиса свои вещи и аккуратно уложил в гроб. Сверху накидал еще камней и прикрыл все это своей же броней.

– Чего-то не хватает…

– Оружия, милорд, – догадалась Вэл.

Хаук повертел в руках свой кривой меч. Подумав минуту – другую, он тряхнул головой.

– Ну нет!

И вместо меча он аккуратно уложил в гроб бутылку вина, кинжал и свой старый пистолет. Последним он водрузил шлем. Вздохнул, и подложил под него подушку. А чтобы камни не гремели, проложил их одеялом. И чуть не забыл про сапоги.

– Вроде бы все?

– Все, милорд, – подтвердила Вэл.

– Ну что ж… Прощай друг. Время твое прошло…. – сделав траурное лицо, Хаук закрыл крышку и взявшись за молоток, вогнал в нее добрый десяток гвоздей. Смахнув пот с бровей, он надел на себя заранее приготовленную гвардейскую броню. Подвесил на ремень гвардейский меч. Отис помог ему нацепить плащ. Валери подала шлем и мушкетон.

Молодой лорд глянул в окно. Солнце вот-вот должно было скрыться за горизонт.

– Пора! – выдохнул он и открыл дверь.

К парадному входу уже подали траурную повозку. Рядом, зевая стояла Джул. Ей приказали привести девять гвардейцев, поэтому, десятый ее насторожил. Впрочем, он держал в руках кривой меч. Так что вопрос сам собой отпал. Четверо гвардейцев вынесли гроб и осторожно уложили его среди траурных лент и полевых цветов. Староста деревни, что ждала поодаль, дождалась пока солдаты встанут по сторонам, и взяла коня под уздцы. Без лишних слов, под цокот копыт о мостовую, траурная процессия пересекла створ ворот.

Солнце уже село, оставив после себя яркое зарево, но было еще светло. Легкий теплый ветерок гулял под шлемом и теребил плащ. Шли молча, стараясь держать шаг. Когда дошли до окрестностей селения, повозку пришлось пару раз подтолкнуть. И еще раз, когда Марта повела коня на холм. Отсюда вся деревня была как на ладони. Открывался красивый вид на озеро и поля. На плоской вершине возле свеже выкопанной могилы, стояли два крепких крестьянина с лопатами в руках. Марта остановила повозку и отошла на несколько шагов.

– Снимай! – скомандовала Джул.

Вместе с остальными солдатами Хаук послушно снял гроб с повозки и поставил на разложенные на земле веревки.

– Опускай! – снова скомандовала она.

Тяжелый дубовый гроб, скользя на веревках глухо ударился о влажное могильное дно. Веревки упали следом.

– Можно засыпать? – спросил один из крестьян.

– Можно, – кивнула Джул.

Молодой лорд с грустью смотрел на то, как под горстями земли исчезает его недавнее прошлое. На миг показалось, что он и в правду присутствует на похоронах лучшего друга, которого у него никогда не было. Он даже проронил скупую мужскую слезу. Когда могилу присыпали, крестьяне вкопали надгробную плиту. Джул встала напротив и прочитала надпись вслух. На камне было выбито грубыми буквами:

«Тот самый Хаук.

Наемник, убийца, головорез.

Погиб защищая деревню»

Покачав головой, Джул, вздохнула и обнажив клинок, подняла его в воздух. Десять гвардейцев достали из-под плащей мушкетоны и взвели курки. Три залпа осветительных зарядов с промежутком на перезарядку взметнулись ввысь. Это был прощальный салют, затухший в темнеющих небесах.

– Жаль, – вздохнул один из крестьян.

– Кого? – устало спросил лорд.

– Хаука этого. Жаль, что гроб закрытый. Хотелось взглянуть на него хоть глазком. Такой человек…. Говорят, он жизнь положил, чтобы владыке отомстить.

– Так и было, – подтвердил лорд. – Он родился где-то здесь.

– А сколько лет то ему было? – спросил второй крестьянин.

– Около тридцати, наверное, – пожала плечами Джул.

– Мальчишка совсем… разве это жизнь? – вздохнул тот крестьянин что постарше.

– О чем ты? – не понял лорд.

– Да так… Что он видел то кроме войны?

– Кто его знает… – пожал лорд плечами.

– Как погиб?

– Скончался от ран. Просил здесь похоронить – вошла в роль Джулия.

– Нас ведь еще никогда не защищали. Владыка последние годы только обирал… – Крестьянин снял шляпу и утер слезу, выступившую от обиды.

– Одно доброе дело на его совести. Глядишь зачтется на том свете, – лорд чуть сам не всплакнул.

Марта, стоя поодаль, закрыла лицо рукой. Она все поняла. То ли от ветра, то ли от этого бреда ее тихо потряхивало. Молодой лорд под личиной гвардейца, протянул крестьянину побитый клинок в потертых ножнах.

– Вот… Он хотел, чтобы это было у вас.

– Надо же… не сказать, чтоб тяжелый, – крестьянин принял оружие как какую-то реликвию из его рук.

Джул сунула крестьянину серебряник за труды, и они попрощались. Солдаты выстроились в две шеренги и двинулись обратно. В замок вернулись, когда стемнело. Ворота закрылись за спиной и Джул отпустила гвардейцев по казармам.

– Пошли, Джул, – позвал лорд.

– Куда еще?

– Помянем усопшего.

– Гм… Что сделаем?!

– У вас тут что, усопших совсем не ценят? Умер человек, надо помянуть. Пошли!

– Бред какой-то, – буркнула она, но пошла следом.

По пути на верх, лорд заглянул в свою коморку и скинул все лишнее. Поправив мундир, он легко поднялся по ступенькам и направился в обеденный зал. За большим столом уже сидели «друзья умершего»: Джеймс, Отис, два офицера гвардии, Вэл, ну, и, конечно, Марен с Августом. Все, кто был приглашен уже собрались. Молодой лорд указал Джул на ее место, и встал во главе мероприятия.

– Ну что, давайте что ли выпьем за упокой ненавистного Хаука? Каждый выскажется о нем в своей манере, а потом я объясню, что и зачем. Начни ты, Отис.

– Я, милорд? – Отис встал и теребя в руках бокал, растеряно оглядел собравшихся.

– Что тут сказать… усопший был мало со мной знаком. Я не успел его толком узнать. Слухи ходили страшные, но как по мне, человеком он был вежливым и скромным. Земля ему пухом…. – Осушив бокал, Отис тихонько сел.

– Жалко его, – не вставая с места проглотила свою выпивку Марен. – Совсем еще мальчик. Судьба почти не дала ему выбора. Из окна моей комнаты было хорошо видно клетку во дворе. Я помню мальчика, что томился в ней, но не помню, чтобы слышала детский плач. Это ж как надо было обозлиться…

– Но о людях заботился, – добавил Август, опрокидывая свой бокал. – Первым делом пришел в лазарет и спросил, что мне нужно. Я чуть не прослезился, ей богу.

– Он был достойным врагом… и грамотным командиром, – кратко дополнили друг друга офицеры.

– Вежливый был, деликатный. Дурного слова не услышишь… – вздохнула Вэл, занюхивая выпивку хлебом.

– Кофе любил очень. И разу отнесся ко мне, как к человеку, – привстав, добавил Джеймс.

– А по мне, так он был козлом, и сволочью, которая едва не лишил меня отца! – Джул быстро выдохнула и опрокинула свою выпивку, не закусывая.

– Твой черед, милорд. – напомнила Марен – Ты знал его лучше всех, может не прав кто из нас?

– О мертвых либо хорошо, либо никак. Спи спокойно, неспокойный друг! – Молодой лорд встал и залпом опрокинул бокал.

– Ты услышал все, что хотел? – спросила Марен.

– Да, спасибо за прямоту…

– Ну не тяни тогда, рассказывай, зачем нужен этот фарс?

– Что ж, извольте! – он посмотрел в лицо каждого человека за траурным столом, и опрокинул еще один бокал.

– Дело в том, что Хаук это не настоящее имя, а прозвище, которое дал мне мой командир. Оно означает «Ястреб». Думаю, не стоит объяснять почему. Мое настоящее имя – Рон, а того и лорда зовут – Ронан. Если кто еще не знает, я родился здесь, недалеко от замка, в деревне гончаров. В шесть лет, у меня на глазах, Альбрехт черный зарубил отца, и выпотрошил мать. Меня он оставил в живых, чтобы позже, бросить в клетку с дикими нефелимами. Забавы ради, чтоб посмотреть, как разорвут… Это та самая клетка, о которой говорила арен. Однако, вопреки ожиданиям нефилимы не разорвали ребенка. Напротив, помогали выжить на протяжении долгих десяти лет. Когда мне исполнилось примерно шестнадцать – удалось бежать. Я высчитал по секундам распорядок и время смены охраны и выбрал подходящий момент. Нефилимы не злобны, но очень сильны. Они смогли разогнуть прутья так, чтобы подросток смог пролезть меж ними.