Все слова, которые приходят на ум, кажутся скупыми и слабыми.

Я тяжело сглатываю и говорю только:

— Спасибо, что сказала мне это, Селия. Я… забочусь о Рэйлане. А ты знаешь, когда тебе кто-то дорог, ты хочешь его понять.

Этого кажется недостаточно, поэтому я добавляю: — Ты была так храбра, что ушла. Ты очень сильная.

Селия осторожно сжимает мое плечо.

— Я не говорила об этом долгое время, — говорит она. — Но я хотела, чтобы ты поняла, почему возвращение Рэйлана домой так много значит для нас. И для него, я думаю, тоже. Он привел тебя сюда не просто так.

Я не знаю, что на это ответить, поэтому просто повторяю:

— Спасибо.

Селия улыбается.

— Иди наверх, — говорит она.

— У тебя как раз достаточно времени, чтобы помыться, пока пирог не приготовится.

Я поднимаюсь по скрипучей лестнице в свою комнату.

Комната для гостей — прекрасное помещение, как и все комнаты в доме на ранчо: светлые, просторные и открытые. Стены и потолок из беленого дерева, а пол из темного дуба, частично покрытый ковром ручной работы. Красивое голубое одеяло на кровати на фоне белых стен создает ощущение, что я нахожусь на облаке, далеко в небе.

Я вижу предмет одежды, разложенный на кровати — платье. Оно легкое и летнее, бледно-зеленого цвета с цветочным принтом. Оно выглядит слишком женственным, чтобы быть чем-то из шкафа Бо. Хотя, конечно, это она положила его сюда для меня.

Я принимаю душ, затем пытаюсь бороться со своими волосами, которые с каждым днем становятся все менее послушными. Обычно я выпрямляю их с помощью всевозможных дорогих салонных шампуней и сывороток, а также целого арсенала инструментов. Здесь у меня даже нет нормального фена. Мне приходится давать им высохнуть на воздухе, пока я беру кое-что из косметички Бо.

У нас разные цветотипы, и Бо явно склоняется к минималистичному образу с размашистой черной подводкой. Тем не менее, у нее достаточно средств, чтобы я могла добавить немного цвета своему бледному лицу. Я использую ее румяна и блеск для губ.

Затем я влезаю в платье, которое очень хорошо сидит.

Это не то, что я обычно ношу, слишком девчачье и слишком деревенское. Но я признаю, что оно красивое, с юбкой с рюшами и рядом крошечных пуговиц спереди.

Как раз когда я заканчиваю одеваться, я слышу, как Селия зовет:

— Ужин готов! — из кухни.

Я слышу торопливые шаги со всех концов дома. Похоже, все остальные так же голодны, как и я.

Мы все столпились вокруг стола, уставленного разномастной посудой нескольких разных поколений. Грейди снова пригласил Шелби и мальчиков на ужин, а Бо уже сидит, одетая чуть красивее обычного в рваные черные джинсы и топ без рукавов, в ушах у нее болтаются серьги из бисера.

— Почему ты так модно выглядишь? — спрашивает ее Грейди.

— Это не так, — Бо хмурится.

— Оставь ее в покое, — говорит Шелби. — Ты последний человек в мире, который может давать советы по моде.

Я подхожу к окну, чтобы проверить, все ли еще Рэйлан в загоне.

— Не волнуйся, он пришел недавно, — говорит Грейди.

— А где он сейчас? — спрашиваю я.

— Наверное, прибирается. У него был беспорядок.

Никто больше не хочет ждать Рэйлана, Бо начинает поглощать большую порцию куриного пирога, а Селия передает корзину с теплыми булочками.

— Вы всегда едите вместе? — спрашиваю я Шелби.

— Большинство вечеров, — весело отвечает она. — Но иногда Селия и Бо приходят к нам домой.

Рэйлан показал мне на их дом, он находится примерно в миле отсюда, его не видно с переднего двора из-за берез, растущих вокруг. Насколько я могла видеть, он немного меньше, чем дом на ранчо, но более новый.

Я понимаю такую структуру семьи — похожа на мою. Ты вырастаешь и создаешь свою собственную семью, но все вы остаетесь взаимосвязанными. Это ранчо слишком большое, чтобы им мог управлять один человек или двое, это империя своего рода. Как паутина влияния моей семьи в Чикаго.

— Эй, оставь немного для меня, — говорит Рэйлан, заходя на кухню. Его волосы выглядят чернее, чем когда-либо, они еще влажные после душа. Я чувствую чистый запах его мыла и вижу румянец на его коже от горячей воды. В кои-то веки он побрился. Это делает его моложе, а также напоминает мне, что под бородой он поразительно красив. За последние пару недель мне стало с ним комфортно. Теперь я чувствую себя выбитой из колеи, как будто он снова незнакомец.

Он садится рядом со мной. Рукав его фланелевой рубашки касается моей голой руки. Он теплый, мягкий и знакомый. Я немного расслабляюсь.

— Хочешь пирог? — спрашивает он. — Я принесу его для тебя.

Его голос такой же низкий и тягучий, как всегда, такой же знакомый, как его рубашка. Забавно слышать, как он говорит то же самое, с этого лица, которое выглядит более худым и острым теперь, когда оно чисто выбрито.

Он подносит мне огромную порцию пирога.

— Риона помогла его приготовить, — говорит Селия.

— Не ставь мне это в заслугу, — говорю я, качая головой. — Я только нарезала лук.

— Это самое сложное, — говорит Селия, улыбаясь мне.

Пирог очень вкусный. Он похож на курицу с клецками, но, честно говоря, Селия готовит лучше, чем моя мама. Селия — мастер приправлять еду так, чтобы она была насыщенной и ароматной, но не переборщить. Прямо как Рэйлан.

Она уговаривает меня съесть вторую порцию и следит за тем, чтобы у всех было все, что они хотят выпить.

Она была неустанно добра ко мне все время, пока я здесь, следила, чтобы у меня были свежие полотенца и все необходимые туалетные принадлежности. Бо такая же. Я думаю, это южное гостеприимство. Точнее, то, как они предлагают вещи с таким теплом и искренней заботой, что тебе хуже отказаться от услуги, чем принять ее.

— Ты выглядишь потрясающе, — говорит мне Рэйлан, разглядывая одолженное платье. — Это твое, Бо?

— Да, — она кивает. — Тетя Кел подарила его мне на день рождения. Я никогда его не носила.

— Келли все еще пытается превратить тебя в маленькую леди, да? — говорит Рэйлан. — Я восхищаюсь ее настойчивостью, если не хваткой реальности.

— Ну, в конце концов, оно пригодилось, — говорит Селия. — Потому что на Рионе оно выглядит прекрасно.

Мне трудно принимать комплименты или теплоту любого рода от людей, которых я плохо знаю. Я всегда ищу скрытый мотив, тайный замысел. Но по какой-то причине, может быть, потому что я уже довольно хорошо знаю Рэйлана, а может быть, просто потому, что все члены его семьи отличаются честностью и практичностью, я чувствую себя расслабленно рядом с ними. Я могу наслаждаться их дружелюбием и интересом, не чувствуя, что они пристают ко мне, ищут во мне недостатки.

— Ты тоже идешь на танцы? — спрашивает Рэйлан у Бо.

— Наверное, — отвечает она без особого энтузиазма.

— Хотела бы я пойти, — с тоской говорит Шелби, положив руку на свой набухший живот.

— Ты все равно можешь прийти, — говорит Бо.

— Да, но я не умею танцевать, так что какой в этом смысл, — дуется Шелби.

— Я покачаю тебя, — говорит Грейди, ухмыляясь и обхватывая ее плечи тяжелой рукой. — Кто знает, может, ребенок родится быстрее.

— Это правда, — говорит Шелби, немного оживляясь.

— Идите, — призывает Селия. — Я уложу мальчиков спать.

Мы все согласованно убираем со стола, споласкиваем посуду и загружаем ее в посудомоечную машину. Я участвую в этом так, как будто делала это уже сотни раз. Никто не покидает кухню, пока со стола не будет вытерта последняя крошка. Очевидно, что в семье Бун все работают вместе, пока работа не будет сделана. Неважно, насколько мелкой может быть эта работа.

Затем Рэйлан, Грейди, Шелби, Бо и я загружаемся в грузовик Ford, чтобы поехать на танцы.

Дорога занимает больше времени, чем я ожидала. Я забыла, что тут все так далеко друг от друга. «Колесо вагона» находится почти в сорока милях, и это сорок миль по извилистым ухабистым дорогам, по которым нельзя ехать почти с такой же скоростью, как по автостраде.