Слова Симоны, как стрела в моем сердце.

Я обещаю выбрать тебя, а не страх или эгоизм. Вместо амбиций и других забот.

Разве это и есть любовь? Ставить другого человека выше собственных страхов и желаний?

Я думала, что это может быть так. И поэтому я думала, что никогда не влюблюсь.

Но теперь я влюбилась, совершенно случайно.

И я хочу этой любви. Я хочу Рэйлана.

Я думаю, что могу хотеть его больше, чем все то, чего я хотела раньше. Больше, чем мои страхи, и да, даже больше, чем мои амбиции.

Делает ли это меня слабой и жалкой?

Должна ли я отказаться от себя, чтобы обрести любовь?

Я чувствую влагу на щеках, и вдруг Рэйлан обнимает меня за плечи и притягивает к себе так, что мое лицо оказывается спрятанным у его груди. Он делает это для меня, потому что знает, что мне было бы неприятно, если бы кто-то увидел мои слезы. Даже мои самые близкие друзья и семья.

Он так хорошо меня знает. Он точно знает, что мне нужно.

Я помню, что он сказал в Сильвер Ран. Тогда я была так зла на него. Теперь я думаю, может он был прав с самого начала:

Здесь ты счастливее. Здесь твое место: здесь, со мной.

Я боюсь. Но я хочу выбрать Рэйлана, а не этот страх.

Эта свадьба — самая прекрасная из всех, что я когда-либо видел. Я надеюсь, что если я женюсь, то только в таком месте, и рядом со мной будут только те люди, которых я люблю больше всего.

После церемонии мы пьем, танцуем и едим, пока все приятно не устают, включая Генри и капризного малыша Майлза, который выплевывает соску и начинает реветь. Каллум и Аида уносят его на огромной скорости, после того как Данте и Симона поцеловались в последний раз.

Риона тише, чем обычно. Я не возражаю, потому что она все равно приглашает меня на танец. Мы кружимся в вальсе под стеклом и звездами, воздух полон кислорода из-за зелени. На этот раз она не отстраняется от меня, мы танцуем в идеальном тандеме, наши тела прижаты друг к другу, а ее голова прижата к моей груди.

После церемонии мы возвращаемся в отель «Межконтинентальный», где я снял номер на ночь. Я надеялся спать рядом с Рионой, ведь она только что вышла из больницы. Но как только за нами закрывается дверь, она набрасывается на меня и целует со всей силы.

Мне приходится заставлять себя целовать ее в ответ с разумной степенью нежности. Я хочу сорвать с нее это платье. Она сводит меня с ума всю ночь, ее кожа выглядит бледной и яркой, как луна, на фоне насыщенного темного цвета платья. Ее волосы, как поток лавы, стекают по спине, теплые и дымчатые.

Она никогда не была так прекрасна. Забавно, мы были в комнате, полной великолепных женщин, но я смотрел только на нее. Риона обладает свирепостью, которая захватывает меня и удерживает. Я хочу знать, о чем она думает и что чувствует, всегда. Она одновременно и прямолинейна, и загадочна. Сильная и властная, но в тоже время хрупкая.

И самое главное, она чертовски сексуальна. Она навалилась на меня с такой силой, какой я никогда раньше не видел. Распахивает мою рубашку так, что пуговицы отлетают, срывает с меня брюки.

Я поднимаю ее и бросаю на кровать, так же отчаянно желая обладать ею.

Когда я целую ее рот, чувствуется вкус шампанского.

— Ты не должна была пить! — обвиняю я ее. — Когда ты успела выпить шампанское?

— Я сделала только глоток, — говорит она. — Пока ты поздравлял Данте и Симону.

— Ты непослушная маленькая шалунишка, — рычу я, схватив ее за горло, хотя и не слишком сильно. — Как мне тебя наказать?

Я стягиваю платье и беру ее грудь в рот. Я сильно сосу ее сосок, пока она не завизжит.

— Прекрати! — кричит она, отшлепывая меня.

Я хватаю ее за обе руки и прижимаю их к голове. Затем я возвращаюсь к ее груди, замечая, что оба соска стоят прямо, напрягая ее грудь.

Легкими движениями я провожу языком по ее соскам, не беря их в рот. Я дразню их языком, пока ее руки не начинают дрожать в моей хватке.

— Мне прекратить? — говорю я. — Или продолжать?

— Продолжай, — задыхается она.

— Скажи: пожалуйста, папочка.

Она хмурится на меня, и я могу громко рассмеяться от удовольствия дразнить ее. Я знал, что ей это не понравится. Я щелкаю языком по ее соску, заставляя ее стонать от разочарования.

— Пожалуйста, папочка! — жалобно говорит она.

Я снова закрываю рот вокруг ее соска и посасываю, нежно. Я ласкаю ее грудь языком, пока она не издает долгий, стонущий вздох удовлетворения.

Затем я сползаю вниз по ее телу и начинаю работать между ее ног. Я кладу ее ноги себе на плечи и ласкаю ее киску, пока не чувствую, как ее бедра сжимаются вокруг моей головы, ее руки впиваются в мои волосы, а ее клитор трется о мой язык. Мой рот полон ее сладкого и жгучего вкуса, как корица и сахар, как чистое, дикое возбуждение.

Я никогда не пробовал ничего настолько хорошего. Я мог бы провести здесь часы.

Некоторое время я позволяю ей контролировать темп, двигая бедрами навстречу моему языку. Затем, когда я чувствую, что она близка к краю, я беру ее бедра в свои руки и усиливаю давление языка. Я лижу быстрее и сильнее, пока она не задыхается, пока не впивается ногтями в мой скальп, крича:

— О боже! О мой бог!

На ней все еще наполовину надето платье, а моя рубашка все еще на мне, хотя и разорвана. Мне все равно. Мне нравится, когда мы полуодеты. Мне нравится, как она выглядит: одежда натянута, волосы растрепаны и беспорядочны, макияж размазан. Мне нравится непосредственность, нетерпеливая похоть, которая не позволяет нам потратить ни секунды на то, чтобы как следует раздеться.

Я переворачиваю ее и вхожу в нее сзади: я сижу на пятках, а она на моих коленях, скользя вверх и вниз на моем члене. Входить в Риону — это просто рай. Ощущения от нее вызывают привыкание. Вкус и запах тоже.

Она приподнимается, и я притягиваю ее спиной к своей груди, мои руки лежат на ее обнаженных грудях. Я ласкаю ее сиськи, пока трахаю ее сзади, сжимая и натягивая ее соски. Я собираю всю ее грудь в своих руках, и она идеально подходит, как каждая ее часть подходит мне.

Я хватаю ее за волосы и оттягиваю ее голову назад, чтобы поцеловать ее шею. Я нежно покусываю ее и посасываю нежную кожу, а другой рукой все еще ласкаю ее грудь.

Я оставляю следы везде, где прикасаюсь к ней. Ее кожа настолько нежная, что я вижу покрасневшие отпечатки там, где я сжимаю ее груди, где покусываю ее шею. Мне хочется выпороть ее еще раз, просто ради удовольствия увидеть эти красные рубцы на ее безупречной попке. Мне хочется дразнить и мучить каждый сантиметр ее тела.

Мне нравится, что это делает ее дикой. Чем больше я давлю на нее, тем больше она хочет. Она не может насытиться. Она скачет на моем члене, ее голова откинута назад, а моя рука запуталась в ее волосах. Она крепче прижимает мою руку к своей груди, умоляя меня сжать ее сильнее, помучить ее маленькие чувствительные соски.

Я хочу знать, о чем она думала на той свадьбе. Я знаю, что она плакала не от чувств. Это была прекрасная церемония, но я знаю Риону, ее разум должен был быть переполнен до отказа, чтобы она так отреагировала.

Я переворачиваю ее на колени, чтобы посмотреть на ее лицо. Я смотрю, как она скачет на мне, ее голые груди прижимаются к моей груди. Я глубоко целую ее, мой язык проникает в ее рот. Пробую последние остатки шампанского.

Вижу, что она уже на грани.

Я тоже. Я могу продержаться еще несколько секунд.

Смотрю ей в глаза и говорю, очень тихо:

— Я люблю тебя, Риона.

Вижу, как ее лицо сморщивается, как на свадьбе. Как будто она вот-вот заплачет. А потом она начинает кончать и зарывается лицом в мою шею. Она прижимается ко мне, бьется об меня, и я отпускаю себя. То, что я чувствую, гораздо больше, чем сексуальное освобождение. Это облегчение от того, что я произнес вслух то, что чувствовал так долго.

Когда я просыпаюсь утром, ее уже нет. Солнце струится в окна, освещая пустое место на матрасе рядом со мной.