— Психотерапия, — сказала она. — Другими словами, организация хорошего настроения способствует быстрому заживлению тканей и сращиванию костей. Надо, чтобы все наше отделение одинаково испытывало целебные свойства музыки. Согласны?

Против такого довода нельзя было возразить. И наш проигрыватель стал путешествовать с озвученными сказками, стихами, песнями по всем палатам, подбадривая тяжелобольных, которые в эти минуты забывали о своих злоключениях…

Когда Бабашкина выписывали из больницы, провожали его всей палатой. Обитатель люлечки уже наполовину выбрался из гипсового кулька и мог даже на несколько минут подниматься. Он переживал больше всех. Хорошо хоть бывшего его обидчика, занозистого суслика, выписали раньше, а рядом с ним «поселили» бывшего акробата и будущего дрессировщика лягушек. Они сразу нашли общий язык.

Ребята провожали нас громкими возгласами. Мы здорово подружились за этот месяц.

Медсестра вышла за нами на крыльцо. На прощанье она вручила каждому октябренку по флакончику глюкозы в драже, а мне, к великому моему удовольствию, подарила пятиминутные песочные часы…

Вскоре, после того, как Бабашкин вернулся в класс, у нас состоялся очередной сбор звездочки. На повестке дня было два вопроса: первый — подготовка октябрят к приему в пионеры. По этому вопросу мы решили изучить историю пионерской организации страны, а еще всей звездочкой записаться в КИД — Клуб интернациональной дружбы.

Вторым вопросом был прием Бабашкина в нашу звездочку. Мамура вслух прочитала его заявление:

«Я, октябренок второго «Е» класса Батыр Тургунов, прошу меня принять в звездочку Вундергая. Обещаю хорошо учиться, помогать товарищам и ни с кем не драться, если сами не полезут.

Буду выполнять все правила октябрят».

— Так, товарищи октябрята, — сказал я, придав своему голосу официальный тон. — Какие будут суждения по заявлению?

Сначала никто не решался выступить, потом встал Гани, поправил чубчик и сказал:

— Бабашкин раньше всех лупил… А теперь он стал другой. В больнице заступился за слабого. Он хорошо играет в шашки. Даже у меня выиграл.

Светлана подняла руку:

— Он уже совсем не жадный. Раньше у него стиральную резинку не допросишься… А вот когда принесли ему яблочный сок, он всю палату угостил.

— Бабашкин понял, что без друзей бывает плохо, — с места заметила Сайера.

— Да, с друзьями веселее, — поддержала Нигора.

Наконец встала Мамура. Деловито поправила фартук и, тряхнув косичками, заключила:

— Правильно вы говорите. Батыр уже совсем не тот Бабашкин. Он не похож на лишнего человека. Предлагаю принять его в нашу дружную звездочку. Кто за?

И все с готовностью проголосовали за предложение Мамуры.

А смущенный Бабашкин сосредоточенно затягивал узелок на бинте, которым была перевязана заживающая рука.

В районной библиотеке, где давно записан, я откопал любопытную книжицу: «Театр для малышей». Просматривая ее, я остановился на одном разделе, который меня очень заинтересовал. Это «театр теней». Весь реквизит, то есть, необходимые театральные принадлежности, состоит — всего-то! — из карманного фонарика или фильмоскопа да собственных пальцев.

Идея организации театра теней показалась мне потрясающей, и я, разумеется, на первой же переменке сообщил о ней своим октябрятам. Они, как и я, были в восторге. Мамура сразу вспомнила про свой старенький фильмоскоп. Дело оставалось за пальцами. Их у нас на руках было ровно семь десятков — ловких и цепких. Правда, у Бабашкина они пока слабовато действовали после прыжка с «ковра-самолета», и мы назначили его главным осветителем нашего театра, ответственным за фильмоскоп. Без этого, каждому понятно, ни один спектакль не состоится.

— Только чур, до премьеры тайну не разглашать, — предупредил я октябрят. — Чтобы нечаянно не проговориться, будем называть наш театр сокращенно ОТТ, значит — октябрятский театр теней.

— А можно, чтобы премьера состоялась в детском саду? — спросил Гани и с надеждой посмотрел на меня.

— Почему это в детском саду? — удивилась Мамура.

— Моя мама работает там воспитательницей в старшей группе. Я ей рассказал про пашу звездочку, и она приглашает нас на утренник.

— От такого приглашения трудно отказаться, — сказал я.

— Обязательно пойдем! — захлопала в ладоши Сайера.

— Малыши такие забавные! — подхватила Нигора.

И мы стали старательно всюду — и дома и на переменках — изображать пальцами всяких животных и птиц. Со стороны это выглядело, конечно, очень загадочно. Октябрята из всех других звездочек прямо-таки истерзались любопытством. Когда приставали с вопросами, мои ребята с таинственным видом улыбались и пожимали плечами, как бы говоря: «Уж простите, тайна есть тайна».

Как-то мы собрались в коридоре у окна на экстренную пятиминутку. К нам незаметно подкрался Суюп, одноклассник моих октябрят. И надо же, Мамура как раз объясняла Гани, как изобразить фигуру оленя.

— А-а-а-а! — ликующе заржал Суюп. — Ясненько-преяснень-ко! Они… они… Я сразу понял! Они изучают азбуку… глухонемых!

Я приложил палец к губам, и ребята поняли, что не нужно разуверять самоуверенного Суюпа, пусть до поры до времени остается при своем мнении и всем расскажет, чем занимаются чудаки из звездочки Вундергая.

В детском саду нас ждали. Малышей предупредили за целую неделю. Все предпраздничные дни они старательно мастерили разные самоделки, разучивали новые стихи, песни, танцы. А мы в честь знакомства посвятили им первый спектакль нашего ОТТ. Мы прямо жаждали поразить малышей своим искусством.

И вот день этот настал.

Договорились собраться у моего подъезда.

Первой пришла Светлана в белом накрахмаленном фартуке, в платьице с ажурным воротничком и такими же манжетами. За ней примчался Гани. Появились близнецы с громадными белыми бантами, они были похожи на сказочных бабочек из мультфильмов. Прискакал Батыр в новенькой белой рубашке в красную полоску, которая эффектно выглядывала из-под капроновой курточки.

А Мамура где-то застряла. Наконец она прибежала и, чуть не плача, сказала:

— Все пропало!.. Я дверь захлопнула, а фильмоскоп забыла…

— Ну и в чем же дело? — удивился я. — Надо было вернуться.

— Как я вернусь, если ключ остался в квартире?

Все так и ахнули.

— Вот это но-о-мер, — протянул Гани.

— Что мы скажем малышам? — схватилась за голову Светлана.

— Они же там же волнуются же, — трагически произнесла Сайера.

— А может уже и встречать вышли, — горько вздохнула Нигора.

— Успокойтесь, ребята, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие. — Безвыходных положений не бывает. Что-нибудь сообразим…

Пока я напряженно раздумывал, Батыр тронул локтем Мамуру:

— Окна на вашем балконе открыты?

— Открыты, — угрюмо ответила Мамура. — Только дверь с балкона в комнату тоже заперта изнутри. — И вдруг Мамура от радости подскочила. — Ура! Ты гений, Бабашкин… Фильмоскоп-то на балконе! Я сейчас. — И она во весь дух помчалась обратно.

— Порядок, — сказал Бабашкин, довольный собой. — Из подъезда через окно она вылезет на козырек, а потом с него по карнизу переберется к балкону. Я уже лазил один раз, запросто.

У меня вдруг по спине побежали мурашки, а в груди повеяло тоскливым холодом: я вспомнил, что Мамура живет на втором этаже. От этой мысли меня аж подбросило на месте.

— Ты что, Бабашкин, спятил? — взорвался я. — Она же не акробатка тебе… — И я со всех ног бросился к дому Мамуры. Октябрята, словно спугнутые воробьи, сорвались с места и — за мной.

У подъезда, не в силах отдышаться, мы запрокинул головы. Мамура уже возвращалась по карнизу обратно…

— Спокойно, спокойно, Мамура, — говорю я снизу, стараясь придать своему дрожащему голосу уверенность. — А сам поскорей вбежал в подъезд и поскакал наверх через три ступеньки. Выскочив на площадку перед вторым этажом, вылез в окно на козырек.