Справедливости ради скажу, что Бабашкин без особых эмоций преодолел все ужасные препятствия. И даже когда джин вырвался из кувшина и произнес жутким голосом привычное «вот мы и встретились», Бабашкин лишь слегка отпрянул, выставив свои кулаки…

Но вдруг какая-то неведомая сила зацепила Бабашкина под мышки и живо стянула с кресла.

— Приехали, Бабашкин. Конечная остановка лишних людей!..

Руки неизвестного (то есть, мои) пронесли Бабашкина к другому углу и моментально растворились вместе с ним в непроглядной тьме. Зрители, которые проезжали следом, видно, решили, что похищение мальчишки входит в программу аттракциона. Свободное кресло при выходе сразу же было занято очередными посетителями.

Что же произошло с Бабашкиным дальше? Его опустили в пустую бочку из-под пива и тут же над ним замаячила Белая маска.

— Нет… Не надо!.. — жалобно прогудел из бочки Бабашкин и в первый раз в жизни не выставил кулаки. — Отпусти меня…

— Не могу-у, Бабаш-ш-ш-кин, — завыла, зашипела Белая маска. — Триста дней мечтал я о такой находке. Я, понимаешь, коллекционирую лишних людей! Ха-ха-ха! Ты будешь у меня самым редким экземпляром…

— Не хочу!.. Там меня ждут…

— Не ври, Бабашкин, — Белая маска презрительно усмехнулась. — Никто тебя не ждет и не ищет: ты ведь лишний человек.

— Я не лишний, — заплакал Бабашкин. — Я хорошо учусь…

— Но ты противный и с тобой никто не желает дружить, — Белая маска пнула бочку. — Ни в одну компанию тебя не берут.

— Пусти меня… — взмолился Бабашкин. — Я найду себе компанию…

— Поздно, драгоценный, тебя уже самого нашли. Я нашел тебя, Бабашкин… Радуйся, ты будешь резвиться у меня в специальном вольере. Можешь теперь драться сколько влезет. Выбирай себе любого соперника. Каждый экземпляр из моей коллекции с удовольствием даст тебе сдачи. А друзья мои — другие привидения растворятся от зависти, когда увидят твою вредную физиономию-у-у.

Вдруг Белая маска спохватилась:

— Ух, что же это я? Надо же зарегистрировать тебя. — Про звенев какими-то железными побрякушками, Белая маска озабоченно сказала: — Сейчас я поставлю на твоем упрямом лбу клеймо липшего человека… Не бойся, драгоценный, это не больно: над переносицей я выжгу изображение гриба мухомора. Это мой герб. Пошли к огню!

С этими словами Белая маска вытащила из бочки отупевшего от страха Бабашкина…

В такую минуту не только Бабашкину, но и любому порядочному человеку даже с железными нервами стало бы не по себе.

Когда терять уже нечего, человек решается на отчаянный поступок… Бабашкин изо всех сил рванулся и, почувствовав свободу, не помня себя, бросился к выходу. А вслед ему раздалось улюлюканье Белой маски. Несчастный обо что-то споткнулся, запутался в драпировке, упал и отчаянно забарахтался, отбиваясь руками и ногами от невидимого преследователя: вот где пригодилась сноровка закоренелого драчуна.

Кто-то схватил его за плечи.

— Нет, нет!.. Я не лишний! — заорал Бабашкин и зажмурился: в лицо ему брызнул ослепительный свет.

— Ты что, испугался? — спросил симпатичный молодой человек, ставя Бабашкина на пол. Это был администратор «ужасного» аттракциона. Он с недоумением разглядывал помятого взъерошенного мальчишку.

— Нисколько не испугался, — пренебрежительно ответил бледный Бабашкин, соображая, что уже вне опасности. — Кого пугаться? Заводные куклы там…

— Вот как? У-у-у! — администратор сделал страшные глаза.

Бабашкин как ошпаренный вскочил и стремглав помчался вон под общий хохот длинной очереди.

После всех пережитых «ужасов» мы решили успокоить нервы с помощью прохладительных напитков и мороженого. В летнем кафе свободным оказался только один столик в центре на солнечном пятне. Я, например, на любом солнцепеке легко себя чувствую. И мои октябрята, не задумываясь, заняли свободное местечко.

Я попросил продавщицу взвесить килограмм мороженого. Она нисколько не удивилась, нашла большую тарелку и, протянув ее мне с пломбиром, предупредила:

— Малышей не простуди, пингвин.

Я не обиделся на продавщицу: во-первых, на пингвина я не похож даже отдаленно, а во-вторых, как всем известно, пингвины питаются рыбой, а не мороженым.

Торжественно пронеся меж столиками великанью порцию, поставил ее перед октябрятами — они уже нетерпеливо постукивали ложечками.

— Настоящее Килиманджаро, — сказал я с восхищением, кивнув на горку из мороженого.

Мы с наслаждением принялись уплетать небывалую порцию.

— А что такое Килиманджаро? — спросила Мамура.

— Самая высокая снежная вершина в Африке, — ответил я.

— Я про Африку много слышал, — заявил Гани, отправляя в рог изрядный кус мороженого.

— От доктора Айболита что ли? — засмеялась Мамура.

— Нет, от своего папы, — серьезно ответил Гани. — Он говорил, что в Африке растет хлебное дерево.

Светлана перестала есть, с интересом посмотрела на Гани.

— А про шоколадное дерево он не говорил? — мечтательно спросила она, отправив в рот крошечную дольку.

— Чисто шоколадного дерева еще не нашли. А вот какао есть. Из него же делают шоколад.

— Фи, подумаешь! — Сапера постучала ложечкой по с голу. Мама нам читала про трехглазую ящерицу. Она живет целых шиьсот лет, вот. Это поважнее всякого дерева.

— А где она живет? — оживился Гани.

— Она?.. — Сайера силилась припомнить место жительства трехглавой ящерицы.

Сестру выручила Нигора:

— Она живет в Новой Зеландии. Эта страна похожа на сапожок.

— Да, да, — обрадовалась Мамура, — вспомнила. У нас на карте тоже есть такая страна…

— И еще есть одна — Италия, — вмешался Гани, — она на большой сапог похожа — на мушкетерский.

— Всякие животные бывают, — рассудительно сказала Светлана. — Мне вот дедушка давно обещает купить карманную собачку. — Вздохнув, она продолжала: — Эта порода называется карликовый терьер. В Мексике их сколько хотите…

— Значит твой дедушка за ней поедет в Мексику? — спросила Мамура и замерла с открытым ртом.

— Что ты, — улыбнулась Светлана. Она достала из кармашка фартука шелковый платочек и аккуратно вытерла губы. Потом пояснила: — В Мексику он не поедет… В клуб любителей собаководства ближе. Иногда туда приносят карманных собачек. Они маленькие-маленькие, ну прямо с ладошку…

— Давайте устроим живой уголок? — загорелась Мамура.

Каждый из октябрят наперебой стал предлагать зверьков и птиц, которых можно принести.

По я уже перерос малышню, был в курсе последних веяний и решительно вмешался:

— Пусть все они живут на воле, в естественных условиях, ладно?

Ребята не успели выразить своего мнения: внезапно до нас донеслось чье-то всхлипывание. Прислушались — так и есть: совсем рядом, за густой стенкой виноградника, плакал человек. Сделав октябрятам знак, я на цыпочках подкрался к беседке и тихонько раздвинул лозы. И что же я увидел?!

Опустив голову и ковыряя ногтем скамейку, сидел Бабашкин. Вид у него был такой жалкий, такой одинокий; глазам не верилось, что плачет известный забияка.

Если окликнуть его, рассудил я, Бабашкин в момент драпанет, устыдившись своих слез. Не хватало, чтобы кто-то видел, как он плачет. Это другие пусть плачут из-за Бабашкина. У него же такая психология.

Неслышно обойдя беседку, я заглянул в нее через выход. Бабашкин сидел ко моей спиной. Я осторожно сбоку подсел, притронулся к его плечу. Он быстро поднял голову, но с заплаканным лицом так сразу на люди не побежишь. Бабашкин сердито отвернулся и стал искать платок, но тот почему-то никак не находился. Пришлось протянуть свой, и ему ничего не оставалось, как взять его.

— Вот ты где прячешься, — заговорил я миролюбиво. — А мы сбились с ног. Ищем тебя. Нам помощь твоя нужна, — я кивнул в сторону кафе.

Бабашкин посмотрел на меня недоверчиво.

— Пошли, пошли, — сказал я решительно, стараясь не дать ему времени на раздумья и подозрения. Мне захотелось даже назвать Бабашкина по имени. К сожалению, я не знал, как его по-настоящему зовут — до того привыкли его звать просто Бабашкиным.