Один из джинов запрыгнул на тахту.
— Пей-пей, не жалей! — пропел он, подскакивая. — Этот чудодейственный шайтан-напиток — вино — водка — спирт — одеколон — шампунь — бензин — керосин — самый лучший в мире коктейль… Обхохочешься до слез, печень съест наш джин Цирроз! Пей, пей, поскорей!
Выслушав страшное предсказание, Тишабай окончательно ошалел. Он обреченно ждал, обхватив голову руками. Раздалось бульканье и стук горлышка бутылки о край стакана.
— Пей! — устрашающим шепотом прорычали три светящихся джина. Они разом отбросили в угол тахту и окружили невменяемого Тишабая. — Пей! — тоном приказа повторил старший джин, прижав наполненный стакан к губам и носу Тишабая.
Тишабай в ужасе отшвырнул стакан и завопил нечеловеческим голосом: «Мама! Помогите!»
Размахивая руками, он бросился через огненное кольцо джинов прочь. Перепуганные куры такой гам подняли, что всех соседских собак всполошили.
Тишабай вихрем промчался по двору, перескакивая через кусты роз, одним махом взлетел на высокое крыльцо — откуда только прыть взялась! — и захлопнул за собой дверь.
Джины почему-то не стали преследовать Тишабая. Огненной вереницей прошествовали они к забору, перемахнули его и погасли, растворившись в сумраке сельской ночи.
А на другое утро чуть свет прибежала к бабушке Мукаррам. Бабушка уже собиралась в правление.
— Ну, что у тебя? — спросила она, выжидающе глянув на птичницу.
Мукаррам покосилась на дверь комнаты, где спал Вундергай, и сообщила с тревожной озабоченностью:
— Вчера Тишабая в курятник выгнала. Через час слышу — как ошалелый по двору бежит… В дом ворвался, чуть дверь не сорвал. Свет погасил и до рассвета просидел у дверей с охотничьим ружьем. Я подумала, от пьянства тронулся… Со страху сама заперлась в своей комнате… Так и просидели мы оба не сомкнув глаз: я его боялась, а он какого-то джина Цирроза. Всю ночь грозил этому самому Циррозу… Странное слово какое-то…
— Цирроз — это беда алкоголиков, — пояснила бабушка. — Печень высушивает, человек умереть может.
— Пропади пропадом этот Цирроз! — испуганно отмахнулась Мукаррам. — Ой, бедный мой Тишабай…
Бабушка благодушно спросила:
— А где сейчас твой «бедный»?
— В мастерские ушел. Побрился, новую рубашку надел…
— Значит, вовремя этот джин Цирроз напомнил о себе, — сдерживая улыбку, бабушка добавила успокаивающе: — Ну, ты иди, иди на ферму. Все к лучшему, сама же видишь…
Едва птичница прикрыла за собой дверь, бабушка вошла в комнату Вундергая и присела на край постели.
— Не притворяйся, знаю, не спишь, — сказала она, тихонько толкнув внука в бок.
Вундергай повернул заспанное лицо:
— Ну чего, бабушка?
— Хочу спросить тебя, ты не знаешь такого джина Цирроза?
— С чего это ты, бабушка? А что?..
— Здорово у него получилось с нашим механиком. Доброе дело совершил.
— Ничего особенного, каждый сможет. Надо только иметь в наличии… — Вундергай поднял руку и стал загибать пальцы: — удочку, занавеску, электрический фонарик и вычищенный от мякоти арбуз с прорезанными глазами, носом и ртом — вот тебе и твой джин Цирроз. Учти, по секрету…
Бабушка ласково потрепала внука за волосы:
— Хотелось бы передать джину Циррозу благодарность от имени правления колхоза.
— Не только ему одному благодарность, — поправил Вундергай, — мне… то есть ему, еще и близнецы помогали… Да ну тебя, бабушка, дай перед школой выспаться…
Операция «Картошка»
Случилось это в новогоднюю ночь. Едва стенные часы пробили одиннадцать раз, раздался телефонный звонок.
— Слушаю, — сказал Вундергай приглушенным голосом, косясь на дверь бабушкиной комнаты.
— Очень хорошо, что слушаешь, — отозвался Болтабек. — Порядок, можно начинать. Хадича с бабушкой телик смотрят. Родители ушли встречать Новый год.
— Спускаюсь, — Вундергай осторожно положил трубку на рычаг и на цыпочках вышел за порог, подхватив с вешалки теплую куртку. Внизу уже поджидал Болтабек. Под мышкой у него торчал большой сверток. Болтабек развернул его с достоинством купца, знающего цену своему товару.
— Блеск костюмчики, — сказал Вундергай. Он расправил старый мешок с дырками для головы и рук и натянул его на себя. Потом приладил к лицу маску лешего с крючковатым носом и единственным торчащим клыком. Болтабек тоже облачился — в наволочку с прорезанными отверстиями для носа и глаз, а на голову нахлобучил неизвестно откуда добытую старую дамскую шляпу с матерчатыми розочками — ну, форменная ведьма!
— Два призрака из страшной сказки! — прохрипел Вундергай голосом старого разбойника. — Сейчас мы рассчитаемся с этой выскочкой. Ха-ха-ха! — И он пропел, приплясывая в такт: — Ас-са, ас-са! Конец тебе, староста класса…
Достав из кармана картофелину, привязанную к мотку суровых ниток, Вундергай растолковал другу свою идею:
— Приколем булавку к оконной раме. Нитку пропустим через колечко булавки и протянем во двор. Стоит только дернуть за нитку — и картошка трахнет по стеклу. Хадича высунет тут же свой любопытный нос, а на балконе ни души. Ну, как?
— Класс! — согласился Болтабек.
— Слушай дальше, — продолжал Вундергай. — Через минуту невидимая рука позвонит в ее квартиру, а с другой стороны дома под дикий хохот в окно ее спальни заглянут две наши гадкие рожи! — Вундергай вопросительно уставился на друга, ожидая одобрения.
Что и говорить, Болтабек был восхищен таким планом.
— Почище колхозного джина Цирроза проучим эту вредину!
И вот две тени проплыли к незастекленному балкону; на всякий случай шли вывернутыми шагами, чтобы хитрыми следами сбить с толку мнимых преследователей.
Призраки под покровом ночи легко вскарабкались на балкон первого этажа. И с этой минуты мы будем называть их теми именами, за которыми они решили скрываться для полного успеха операции «Картошка».
Ведьма услужливо подставила спину Лешему, и тот приколол к верхней планке оконной рамы картофелину. Затем он сполз с горба Ведьмы и начал осторожно разматывать моток ниток. Неожиданно моток выскользнул из его рук и покатился по полу. Ведьма как-то нелепо выставила ногу, пытаясь прижать ускользающий моток, но промахнулась, задев за нитку, да так резко, что картошка оттянулась и глухо ухнула по стеклу. Призраки разом пригнулись. Тут же в комнате раздались поспешные шаги. Щелкнул замок.
«Ну, все, пропали», — пронеслось одновременно в двух головах.
Первым пришел в себя Леший. Не раздумывая, он дернул Ведьму за штанину, и оба призрака моментально скрылись в стенном шкафу для продуктов.
На балкон вышла сухопарая старушка в остроносых калошах.
— Хороша у меня внучка, — проворчала она. — Сколько раз говорила: «Закрывай шкаф, кошки продукты растащат». — Старушка с досадой прихлопнула дверки и набросила крючок. Шаги ее стихли.
— С Новым годом! — прошипела Ведьма. — Влипли.
— Спокойно, — ответил Леший. — Мой папа утверждает, что в любой обстановке не надо теряться.
Леший протянул в темноте руку, желая подбодрить друга, и задел какую-то банку. На голову Ведьмы полилась липкая жидкость. Ведьма испуганно отстранилась, толкнув Лешего. Тот в свою очередь не удержал равновесия и сел в какой-то бочонок…
— Та-ак, — протянул Леший обреченно. — Я, кажется, сижу в соленой капусте.
— А у меня рубашка прилипла к спине. — По голосу Ведьмы чувствовалось, что на лице ее гримаса брезгливости.
— Не волнуйся, это варенье, — успокоил Леший. — И давай займемся дверью. — Он подвинулся было к Ведьме и наткнулся на какой-то мешок. Ровной струйкой посыпалась на мстителей мука.
— А это еще что?! — в отчаянии прошептала Ведьма.
— Манка с неба, — процедил Леший. — Давай жми на дверь.
Разом налегли. Шкаф крякнул, но не поддался. А мучная струйка с тихим шорохом засыпала мстителей, смешиваясь с вареньем и рассолом.
— Апчхи! Стой, не двигайся, — пробормотал Леший, — я муку отодвину.
Он нащупал над головой злосчастный мешок и принялся втискивать его между коробками. Вдруг ему на голову свалился тяжелый пакет с сушеным урюком. Перед глазами Лешего пошли радужные круги. Он покачнулся и снова сел в бочонок с капустой.