- У тебя холодные руки… - он задумался, - говорят, что те, у кого холодные руки, имеют горячее сердце. – Он отвлекся от перебирания замерзших пальчиков и уперся взглядом мне в лицо. Я снова сглотнула.

- Люди много говорят. – Прокашлялась, продолжая. – Они говорят, что существуют те, у кого и вовсе сердца нет. Но разве такое возможно?

Алекс помедлил с ответом.

- Думаю, да.

- А я думаю, что те, кто считает, что не имеет сердца, ошибаются. Они всего лишь скрытные, обиженные на судьбу и других людей существа, запертые в рамках своего сознания. Я думаю, что они оградились ото всех, спрятались в своем мирке, как страус, засунули голову в песок. - Пустилась в размышления, не замечая, как он усмехается.

- Но страусы не делают этого…

- А… - попыталась возразить.

- Страусы не те, какими их привыкли видеть. Они сильные животные, способные ударом ноги отбиться от мелких хищников. А некоторых они и вовсе игнорируют, не считая угрозой. Нельзя обвинять их в слабости. Никого нельзя обвинять в этом. Ты же не знаешь, какие мотивы руководили человеком, когда он решил избавиться от своих чувств.

- Но это глупо! – я повысила голос, желая доказать свою правоту, доказать прежде всего ему, что и он глупый, что ошибается, не подпуская к себе никого.

- Закрыли тему. Я не хочу говорить об этом. Я просто хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.

Я помедлила, стараясь прийти в себя, скинуть раздражение и прислушаться к его словам.

- Что ты хочешь?

- Я хочу, чтобы, когда в следующий раз ты решила сделать что-то, чтобы привлечь мое внимание… - глаза наполнились слезами. Сами собой сжались пальцы, а сердце замедлило свой бег. Это было больно! «Привлечь внимание». Да как ты смеешь! - хотелось крикнуть ему в лицо. Я выдернула ладонь из его рук и начала подниматься, чтобы покинуть комнату, полностью погруженная в свои чувства, в ярость, что огромными волнами сносила любую здравую мысль.

Но он не отпустил. Сегодня Алекс решил делать все по-своему.

- Я не договорил.

- Я уже наслушалась! Твое эго не знает границ!

- Прекрати! - он поднялся, оказываясь выше, и дернул на себя, сокращая дистанцию. - Пожалуйста, Саш, я не то имел ввиду…

- Ты всегда так! Всегда! Я не пыталась привлечь твоего внимания! Я пыталась забыть тебя! Пыталась понять, чего хочу и что могу получить! Я хотела избавиться от твоего влияния на себя, от влечения, которое ощущаю! Я…я…я просто устала быть в подвешенном состоянии, не хочу больше этих непонятных поцелуев и намеков с твоей стороны! Не хочу! - на глаза навернулись слезы. Они застилали зрение, не позволяя видеть его лица.

- Чего же ты хочешь от меня? – Алекс устало выдохнул. - Чего?

- Любви… - прошептало усталое сердце.

Парень опустился на кровать, роняя руки на колени, следом опустилась и голова. Он в своей черной майке и мягких, хлопковых штанах выглядел так по-домашнему мило, что я не могла на него долго злиться. Его очарование, как паразит, проникало под кожу, сносило все барьеры, освобождая нежность…

Я села рядом с ним, положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Ярость улеглась огромной черной змеей где-то рядом с желудком.

- Я не понимаю тебя, Алекс. Совсем. – Он вздрогнул от моего голоса, поднял голову, поворачивая ее ко мне, встречаясь с моим взглядом.

- Я иногда сам ничего не понимаю. Я отталкиваю тебя, не знаю почему, а потом вижу образ девушки, лежащей на скамье, слышу твой беспечный смех в своей голове и теряю связь с реальностью. Поверь мне, это невообразимо, я никогда не понимал тех, кто говорит о любви, о чувствах, о женщине стихами, выражая свои эмоции так. Но иногда слова просто так не идут, и я вспоминаю стихотворение, и понимаю, что да, вот этот парень сказал гораздо лучше, будто понимал меня, будто все они понимают меня. – Он замолчал, потер подбородок широкой ладонью и снова заговорил. – А потом я думаю… «Что делать? Что мне делать, ведь она еще так мала?» Мне нужен кто-то сильный рядом, кто-то, кто не будет требовать того, что я просто не могу дать. Мне нужно, чтобы женщина меня понимала и принимала таким, какой я есть. Я знаю, это сложно. Ведь «сахар» в моей жизни лежит осадком только где-то на дне.

Я не знала, что сказать. Не хотелось врать, что смогу понять, не хотелось говорить банальностей, что любовь решит все. И пока я молчала, Алекс поднялся, пошарился в толстовке, лежащей на спинке стула и, достав оттуда пачку сигарет, покинул комнату. А я просто откинулась на кровать, полностью расслабляясь, отдаваясь во власть мягкой постели.

Сложно убедить барана, что он баран. Сложно даже корову заставить смотреться в зеркало и видеть не то, что она хочет. Он и был той самой упертой коровой, не желающей видеть ничего вокруг. Уперся рогами в забор и думал, что если еще немного подождет, то рога сами пролезут в щели. Но разве такое возможно? Разве жизнь, судьба, вселенная, в конце-то концов, когда-нибудь пошли бы на встречу слабому человеку, безвольному, тому, что боится действий и потери контроля? Я думаю, что нет.

Я открыла глаза, потянулась всем телом, сладко жмурясь и чувствую щекочущее щеки хорошее настроение. Повернувшись на бок, оглядела знакомую комнату, слабо понимая, что здесь забыла. Чувствуя себя неуютно, поднялась, с трудом отыскав аккуратно сложенные вещи, оделась. Глянув в зеркало, заметила растрепанную шевелюру, опухшие сонные глаза, но не это было главное – на моей правой руке синели следы вчерашнего захвата. Покачала головой и натянула рукава рубашки пониже, стараясь скрыть синяки не только от друзей, но и от себя самой. Умывшись и собравшись духом, я, наконец, нашла в себе силы покинуть временное убежище.

- Доброе утро. – Ребята собрались на кухне. Машка стояла напротив окна с телефоном, о чем-то с воодушевлением рассказывая своему слушателю, Гриша сидел рядом с ней, попивая еще дымящийся кофе. Алекса здесь не было.

Заметив мое появление, подруга с сомнением оглядела мое лицо и отвернулась. Все еще зла. Гриша же повел себя дружелюбнее.

- Хочешь кофе? – спокойно спросил он, улыбаясь уголком губ. Я кивнула, сжимая руки за спиной, стараясь скрыть свою нервозность. - Садись, не парься.

- А где…- я не успела договорить, как Гриша уже поставил передо мной чашку и принялся наливать свежезаваренный бодрящий напиток.

- Дай догадаюсь, Алекс? Так он упорхнул еще вчера. Точнее, сегодня, но очень рано утром.

Я с недовольством поморщилась.

- А куда, он не сказал?

- Извини, подруга, но когда Алекс кому-нибудь что-нибудь докладывал? Понятия не имею. – Внезапно телефон Гриши зазвонил, и он, махнув рукой на сахар на тумбе возле Машки, вышел из комнаты.

Я с сомнением поднялась и, стараясь не задеть болтающую Машку, потянулась за сахаром. Однако подруга в этот же момент решила куда-то отойти, и запнувшись об меня, толкнула мою руку, крепко вцепившуюся в сахарницу, и уронила ее на пол.

- Я перезвоню. – Подруга кинула трубку на стол и с остервенением принялась собирать рассыпавшиеся по полу сахарные песчинки.

- Извини, Маш, дай помогу. – Но девушка лишь отмахнулась.

- Маааш, - протянула я.

- Отстань, Рогачева! Ты только и можешь, что портить! – она злобно зыркнула в мою сторону, продолжая собирать все в мусор.

- Маш, ну перестань, ну пожалуйста! - но подруга молчала. Аппетит пропал, а потому кофе я пить не стала, а поднялась и, оставив Машку в одиночестве, покинула комнату.

Во входную дверь позвонили. Открывать пошел Гриша, а я лишь продолжила нервно крутить в руках телефон и смотреть в потолок, обдумывая случившееся.

- Где она? – послышался громкий Иркин голос из коридора. Гриша ей что-то ответил, и вот уже смерч в виде моей любимой подруги оказался рядом, закружил бедную меня и, опустив на место, облегченно вздохнул.

- Господи, подруга! Разве можно так пугать! Когда твоя мать позвонила, я подумала, что все, доигрались! Столько всего сразу в голове пронеслось, а ты! Коза! – и она снова набросилась на меня, сжимая крепко в объятиях, даря спокойствие и уют.