Неделя спустя

- Где моя сестра, черт возьми? - кричал неуравновешенным псих. Так я окрестила его в своих мыслях.

- Она ушла на встречу с очень милым мальчиком. - Дорезала огурец и закинула его в миску с салатом. - Ужинать будешь, а то наверняка устал, соблазняя очередную представительницу слабого пола?

Как называлось теперешнее наше общение? Думаю, холодная война. Алекс искал себе пассию на роль мамочки Лизи, а я просто за всем этим наблюдала со стороны и изредка водила новую подругу к доктору-наркологу.

Ей уже провели детоксикацию организма и записали на каждодневный прием для восстановления. Многие врачи советовали отпустить девочку в специально обустроенное место на лето, чтобы она продолжила свое восстановление там, но Алекс противился этому. А я не являлась членом семьи, чтобы влиять на его решения. Хотя идея с реабилитацией казалась мне чрезвычайно заманчивой. Зато удалось поговорить со знакомым маминым психиатром о способах общения с бывшими наркозависимыми, об их эмоциональном уровне и тому подобное. Если честно, единственное, что я для себя усвоила - это то, что за Лизой нужно постоянное наблюдение, скрытое, конечно же, а также понимание и участие в ее жизни.

- И почему я об этом ничего не знаю? Почему я всегда все узнаю последним? - продолжал ругаться Алекс.

- Не нужно злиться. Потому и не сказали, что твоя реакция слишком непредсказуемая. - Я медленно поставила чашку на стол, прямо перед ним, но отойти не успела. Твердая хватка его руки на моем запястье просто не дала этого сделать.

- Это я ее брат! Если ты думаешь, что... - начал угрожать он. Лицо его при этом исказилось в гневе. Что с ним происходит?

- Лучше замолчи, пока не наговорил глупостей. - Сочтя свои обязанности выполненными, направилась в прихожую. Благо, погода была хорошей, и все, что следовало сделать до выхода на улицу - это надеть обувь. - Скажи Лизи, что я буду дома. Пускай топает туда. - Крикнула вглубь квартиры и выскочила из квартиры.

Громкий хлопок подъездной двери, и теплый летний воздух обхватил тело, сдувая с щек гневную красноту. Лето. Как много нужно было успеть. И в мои планы совершенно не входили пререкания с психопатом. Сколько можно было уже так реагировать?

Когда мы впервые вышли прогуляться с Лизи после его неудачи с той крайне крикливой барби, Алекс наорал на нас так, что я еще долго не могла прийти в себя. Видимо, этот сумасбродный тип считал, что его сестренке пойдет на пользу только общество брата стен комнат. Больной.

Мобильный ожил неожиданно.

- Алло. - Ответила на незнакомый номер, высветившийся на дисплее.

- Это Александра Рогачева? донесся оттуда женский голос.

- Да. Кто это?

- Это из больницы № 147. К нам поступил ваш отец Рогачев Роман Константинович.

- Что? - опешила я. - Отец?

- Вы не могли бы приехать? - продолжил механический голос.

- Д-да, конечно, - руки сжали трубку. Отец. Отец. Что он здесь делает? Что привело его в наш город, такой далекий от того, к чему он привык? Такой далекий от того, где он живет?

***

Вы когда-нибудь наблюдали за целующимися парочками в трамвае, автобусе, на остановке? За тем, как они улыбались другу другу, как наклоняли голову и терлись носами во время поцелуя? Нет? И я нет...до этого момента. Кажется, вроде бы, все рушилось твоя жизнь вновь сделала крутой разворот, переворачивая мягкую уютную постельку жизни, выбрасывая одеяло спокойствия, подушку терпения и простынь надежды на пол. А ты смотришь вокруг и понимаешь, что у других-то ничего не изменилось, земной шар не перестал двигаться по своей орбите, и солнце не потухло. Ты понимаешь, что твои проблемы - только твои и ничьи более.

В приемной было холодно. Даже скамьи, обтянутые чем-то мягким, не придавали уюта морозной обстановке. Слишком бело. Слишком чисто. Слишком тихо. Слишком. Это слово преследовало каждого, кто входил сюда. Оно будто пряталось по углам, болталось между ног еле плетущихся больных, путало спешащих медсестер.

- Саша. - Это мама спешно ворвалась в объятия длинного белого коридора.

- Мам, что он здесь делает? - тут же решила выяснить я.

Она неуверенно засунула руки в карманы белой пижамы, нервно сминая ткань изнутри.

- Он позвонил. Сказал, что изменился. Сказал, что просит помощи, хочет исправить все ошибки перед смертью. - Начала мама.

- Он болен? - удивилась я.

- Да. Рак.

Я истерично рассмеялась. Потому что на свете не существовало, наверное, ни одного человека, способного на изменение, на жертву ради близких. Вы считаете, я не права? Тогда докажите обратное.

- Ему повезло. - Проговорила, успокаиваясь.

- Доченька, ты не должна желать ему зла. Он всего лишь человек. Все люди допускают ошибки. - Начала было учить меня родительница.

- Мама, не нужно выгораживать его. Он - последний человек, о котором я бы стала волноваться. Зачем ты вызвала меня сюда?

- Папа...он просил... - проговорила тихо, уже и не надеясь на мое понимание.

- Нет! Что бы он ни просил, я никогда, слышишь, никогда не выполню этого! Он чуть не погубил нас всех! И я этого, в отличие от тебя, никогда не забуду!

Пока бежала из больницы, думала лишь об одном: 'Зачем пришла?' Я ведь прекрасно знала, к кому иду. Кто этот человек, что являлся моим отцом. Что это было? Минутный порыв? Замешательство? Любопытство? Глупо. Как глупо было срываться с места и бежать к нему, тратить деньги на автобус, будто он оценил бы. Для него никогда семья не была главной ценностью. Рак. Хаха, как глупо. Его убьет рак. Вонючий старый пес! Ненавижу!

Я вся затряслась, сжимая кулаки, ударяя снова и снова себя по коленкам. Успокоившись, присела на скамейку и заплакала. Дура! Дура! Какая же дура! Но ничего, боль всегда уходит. И в этот раз непременно уйдет.

Вы когда-нибудь задумывались о смерти? А о том, кто будет скучать больше всех после вашей кончины?

Забавно видеть того, кого боялась, ненавидела, кого глубоко внутри ждала, мертвым. Я всегда думала, что смерть не сможет его догнать, что он слишком быстр для нее. Интересно, стоящий передо мной Коша, думал сейчас о своей судьбе, о том, что такое могло случиться и с ним?

Смерть - это глупо. Но еще глупее умереть, разбившись на мотоцикле, когда тебе пророчили смерть от рака. Да, мой отец даже тут не смирился с судьбой, закончил историю жизни по-своему. А мне хватило бы на это мужества? Сесть на мотоцикл, не предупредив ни единой души, разогнаться так, чтобы с сиденья сдувало, и затем взять и отпустить руль? Забыв про тормоза, опасность, близких, просто отдаться на волю прибывшей беде. Не думаю. И глядя на широкую спину Коши, обтянутую кожаной жилеткой, я понимала, что и ему бы не удалось. Свадьба была слишком недавно, чтобы Маришка могла ему так быстро надоесть.

Сестра появилась на перед взором, как всегда, прекрасная даже в черном длинном платье и платке на светлой голове. Она вела истерично рыдающую мать, утирала слезы, поправляя черный платок и обводя глазами толпу в поисках наших лиц. Я судорожно задержала дыхание, встречаясь с ней взглядом. А в живоет появилось такое ощущение, будто я проглотила тяжеленным камень, и он теперь застрял где-то внутри. Отвела взгляд, не намереваясь участвовать в этой показухе. Такое ощущение, будто близкого человека хоронили. Да этот «близкий» даже не вспомнил бы про нас, если бы не прижало.

- Саша!

- Александра, - голоса. Я не хотела даже смотреть в их сторону, быстрее бы загрузиться в машины и закопать это бездушное, бесполезное тело в яму. Надоело все. Надоело.

За столом было все также тоскливо. Перед глазами проносились картинки погребения, смутные образы бросаемой в могилу земли, тонкие пальцы, сжимающие мое плечо, глухие и громкие истеричные рыдания. В тот момент я готова была все отдать, лишь бы не слышать это сумасшествие.